Инцидент с обрезанием бороды у выходцев из так называемого Наманганского треугольника, считающегося «котлом» радикального ислама, произошедший на прошлой неделе в одном из национальных кафе Сургута, вновь поднял одну из актуальнейших для Югры проблем. Речь идет о взаимоотношениях мигрантов из стран ближнего зарубежья, юга России и местных жителей. О том, как представляются интернациональные связи глазами приезжего из Средней Азии в интервью корреспонденту «URA.Ru» рассказал лидер таджикской автономии Сургута Файзулло Аминов. — Файзулло Исматович, первым делом — как вышло, что сегодня вы проживаете в Сургуте? Зачем вы вообще перебрались на Север? — В округ я приехал, будучи заместителем директора цирка «Шапито». Был 89-й год, гастроли проходили в Сургуте, затем— в Нижневартовске. Отработали, перебрались на зимовку в Йошкар-Олу. Уже тогда было видно, что местный дворник или грузчик получает зарплату в два-три раза больше, чем я, заместитель директора цирка. Тогда я и принял решение обосноваться здесь. Сейчас официально нигде не работаю, будучи инвалидом первой группы, являюсь председателем общественной организации — национальной диаспоры выходцев из Таджикистана. Сформировалась она просто: одному помог, второму помог, третьему помог. Однажды посоветовал ребятам, чтобы они создали официальную диаспору, которая будет помогать нашим землякам, прозябающим на улицах и не знающим, куда податься. Те в свою очередь попросили меня помочь с организацией, а потом провели собрание, где избрали меня главой. Таким случайным, в общем-то, образом я ее и возглавил. И подумал — почему бы и нет, когда понял, что могу быть полезным другим людям. — Кто сегодня состоит в диаспоре? Вы объединились только по национальному признаку, или есть иные мотивы, религиозные, к примеру? — Мы сегодня в первую очередь занимаемся сохранением культурных традиций. Участвуем во всех городских мероприятиях, показываем национальную кухню, танцы, музыку, песни. Естественно, защищаем права и интересы выходцев из Таджикистана, обитающих в Сургуте, которым небезразличны традиции, культура, самобытность, независимо от их национальности. Главный мотив — культура, нам тут неважно, мусульманин ты или христианин.  — А сколько человек состоит в организации? — Сейчас не могу точно сказать, сколько нас в диаспоре. Начинается сезон летних работ, приезжает очень много людей, всех их контролировать я не могу. Автобусы, маршрутки… куда и откуда они едут, какие границы пересекают на пути — это на самом деле проблема. — Сами-то вы человек религиозный? — Лично я исповедую традиционный ислам, но не слишком религиозно грамотный человек: знаю, как совершать молитву по всем правилам, чту заповеди Пророка, а сам по себе больше общественный деятель. Против всяческих проявлений ваххабизма, экстремизма и радикальных нововведений, которые периодически приходят в ислам. Все это не дозволено нашей верой. — Но при этом в округе регулярно поднимается тема распространения салафитского учения и иных проявлений экстремистских мусульманских течений. — Салафитов среди нас здесь нет, это там, в Таджикистане развивается. Я, конечно, не могу говорить за всех сургутских мусульман, но у нас салафиты и ваххабиты — явление достаточно редкое. Был случай несколько лет назад, когда действительно пытались диктовать салафитские правила, но мы пресекли его собственными силами, объяснив людям, что в чужой монастырь со своим уставом лезть нельзя. Хочешь тут жить, хочешь тут работать — действуй так, как велел нам Аллах. А если ты хочешь чего-то лишнего, какую-то отсебятину, то мы тебе этого не позволим. Мы здесь живем, мы с этого стола кушаем, нам нельзя нарушать местные правила. На этом все и закончилось. — Правила нарушать нельзя, но они ведь все равно нарушаются. Напряжение по поводу засилья мигрантов и приезжих из южных регионов страны в обществе растет постоянно. —Да, я смотрел утром комментарии к видеозаписям про случай в кафе, где люди пишут «Пошли вон, нерусские». Что хочу сказать. Да, есть на свете салафиты, есть ваххабиты, что суть одно. Но среди тех же русских есть националисты и преступники. Семья ведь не без урода. Прежде чем задавать подобные вопросы, надо сначала снять и показать тех людей, которые за гроши убирают и за вами, и за нами. Допустим, я гражданин России, проживаю в Сургуте уже давно. Закурил, выбросил окурок в окно. Или пустую бутылку на газон. Кто за мной будет убирать все это? Таджик или узбек, который работает дворником, собирает мусор и убирает грязь с улиц за копейки. Нам лень мусор донести до контейнера, оставляем его в подъездах, а потом уборщицы, например, из Киргизии выбрасывают его за нас. Это я утрирую, конечно. Так вот сначала надо показать обществу всех этих людей, которых оно привыкло не замечать, а уже потом спрашивать у него — нужны они все или нет, сможет общество без них прожить? — Ну, а бороды-то в итоге зачем заставлять насильно сбривать? — Я тут могу только предполагать, сам там не был. В Санкт-Петербурге недавно задержали группу лиц, у которых обнаружили экстремистскую литературу. Вот на этом фоне, подозреваю, и пошли проверки, в том числе и у нас. Что называется «услышал звон — не знаю, где он». Причин каких-то не могу даже представить, люди рассказывают, что в помещение просто зашли ОМОНовцы, крикнули «всем на пол». А дальше вы сами уже знаете. Могу только сказать, что за последние десять лет своей работы в Сургуте я ни разу не слышал, чтоб работники правоохранительных органов притесняли моих земляков и других приезжих по национальному или религиозному признаку. У нас в городе с этим все в порядке. — Да, при этом у вас в городе среди белого дня расстреливают чиновников, пришедших с проверкой, а число преступлений, совершенных приезжими, согласно докладам полиции, только растет. При этом сами преступления более дикие и жестокие, чем у славян… — Слушайте, преступников хватает среди любой национальности. Меня ведь часто просят посетить ту или иную колонию. Допустим, сидит в ней 2 тысячи человек, из которых 200-300 — граждане из Средней Азии, мигранты, иностранные граждане. Все остальные — русские татары, дагестанцы и так далее — граждане Российской Федерации. Это ведь не говорит о том, что только нерусские такие негодяи, а остальные все безгрешны, да? В каждом народе свой негатив, свои уроды, которых надо показывать. Если уж на то пошло, если уж быть честным во всем и до конца, то в каждом здании суда, во всех судебных залах надо ставить камеры и показывать всем жителям, что творят сегодня русские и татары, что творят дагестанцы и узбеки, азербайджанцы и таджики, что створят граждане РФ и мигранты. Нам вместо этого рассказывают, как неграмотный таджик провез через русскую границу 20 граммов героина, поездом проехав до Сургута, никто его не задержал. Как провез, каким образом? Может, стоит тогда спросить, какова цена нашим пограничникам и таможне? Все это не значит, что каждый бородатый человек, отличающийся оттенком кожи или выговором, должен быть террористом, которого в нем видят. Мусульманин хочет быть похожим на своего Пророка, быть таким же чистым в помыслах и добродетельным. Если уж так повелось, что борода — символ экстремизма, то тогда надо всех православных священнослужителей, нефтяников и геологов, которые по лесам бродят с бородами, чтобы не мерзнуть, приплюсовать к той же категории. — Но вы же понимаете, что несмотря на всю ту благообразность мусульман, которых вы описываете, мнение о выходцах с Кавказа и иных южан среди славянского населения округа не переменится? Что, по-вашему, надо делать, чтобы не допустить конфликтов на национальной или религиозной почве? — А это в том числе ваша, средств массовой информации, задача — донести до граждан мысль о том, что борода, иной разрез глаз и оттенок кожи не означают, что человек — террорист и преступник. Террористом может быть любой — русский, дагестанец, англичанин, кто угодно, цвета кожи и разреза глаз он не имеет. Преступник есть преступник, у него нет национальности и вероисповедания. Я скажу так: богобоязненный, истинный мусульманин никогда не пойдет на преступление, даже из простого опасения кары Аллаха. Если же он пошел на преступление, то это значит одно — он закон Всевышнего игнорирует и мусульманином зваться не достоин. — А вы, честно, не опасаетесь, что в один день в городе, округе, всей стране просто начнется травля? Мусульман, мигрантов, пусть они живут здесь хоть 20-30 лет? Готовы будете защищаться? — Есть такой страх, да. И по религиозному, и по национальному признаку. Но как бы то ни было, я гражданин России, я здесь живу, здесь у меня родились дети. Чтобы этого не случилось, надо объяснять людям раз за разом, что нельзя всех судить по одному. Что по поводу защиты вероисповедания… я человек не слишком религиозный, повторюсь. Это дело скорее уж священнослужителей. Я только знаю, что мне надо молиться и совершать добрые дела. *В завершение разговора Файзулло Аминов рассказал, что на следующей неделе планирует провести в Сургуте конференцию, посвященную межэтническим отношениям в округе: «Будем активнее работать с гражданами через СМИ и объяснять, зачем мы здесь».*

прочитать статью полностью