Россия на этой неделе празднует годовщину воссоединения с Крымом. Спустя три года эта тема по-прежнему остается основой патриотической повестки страны и маркером для любого российского политика. Ожидается, что 18 марта во всех городах пройдут митинги-концерты: так страна отпразднует возвращение Крыма в состав России. Накануне годовщины корреспондент «URA.RU» отправился в Калининград, чтобы понять, как присоединение Крыма за это время ощутил самый западный и самый отрезанный от основной территории регион страны. Когда приезжаешь в Калининград, сначала очень режут слух вопросы: «А вы из России прилетели?» или «А что там говорят — в России?». Многие потом поправляются: «Ну, мы имеем ввиду большую Россию». Год назад, когда я делала репортаж из Крыма, местные жители так же оговаривались, называя остальную часть России «материком». Это то, что объединяет Калининград и Крым — островное сознание. В обоих регионах сталкиваешься с удивительным парадоксом: с одной стороны, тоска по особому вниманию со стороны федерального центра, с другой — желание быть самостоятельными и постоянное противопоставление большой России. «У нас все-таки европейский город, люди тут более культурные, интеллигентные, чем в России. Вот, посмотрите, как чисто вокруг и пешеходам водители дорогу уступают», — говорили мне в Калининграде. «У нас тут офицеры флота живут, эта другая кость, приезжим с материка это сложно понять», — объясняли проблему отношений с «варягами» в Севастополе. Еще одна общая черта «островных» территорий — стратегическое значение для страны: базирование Балтийского и Черноморского флота в регионах. Кроме того, до присоединения Севастополя в Калининграде находился единственный незамерзающий европейский порт в России. Теперь таких два на всю страну. Представители политической элиты Калининграда рассказывают, что Крым как новый и требующий большого внимания регион России несколько сместил приоритеты федерального центра с Калининграда. «Раньше считалось, что Калининград должен стать свободной зоной для бизнеса всех стран, были специальные льготы. В 2016-м многие из них закончились, новых не появилось. А с 2014-го власти начали создавать в Крыму свободную экономическую зону с невероятными льготами. При том, что из-за санкций мы часть европейских инвесторов потеряли», — ревниво замечает один из местных чиновников. «Калининградцы дико желают, чтобы регион и его жителей признавали особенным. Так получилось, что особенно после митингов 2009—2010 годов федеральной и региональной властью были предприняты очень серьезные усилия по выводу региона из политической повестки. И теперь мы только в экономической повестке. То у нас одни льготы заберут, то платежи введут в связи с ЕвраЗЭС», — описывает ситуацию политтехнолог Алексей Высоцкий. Почти все собеседники «URA.RU» в Калинграде среди чиновников, политиков и экспертов признают, что взаимный санкционный режим, последовавший после воссоединения с Крымом, ударил по региону больнее, чем по другой части России: сокращение европейских инвестиций, университетских образовательных программ по обмену, закрытие производств. Высоцкий рассказывает, что огромное количество перерабатывающих производств было ориентировано на западное сырье: «Контрсанкции» выбили всю мясную отрасль. Потому что, насколько я знаю, чуть ли не 40% консервов российских — на привозном сырье. Но проблема была даже не санкционная: очень резко вырос курс валюты, а у нас многие выезжают на выходные в ту же Польшу». Политик Соломон Гинзбург вспоминает, что, будучи депутатом облдумы, с 2014 года проводил мониторинг цен в Калининградской области: «К концу 2014 года на рынке обнаружился дефицит. Не то чтобы стояли очереди, но ассортимент стал в 2-3 раза беднее. Цены на рыбу выросли примерно на 70%, на фрукты, которые перестали поставлять из ЕС и которые стали поставляться из Македонии и т. д., выросли на 40%. То есть на начало 2015 года цены на калининградском центральном рынке в среднем — от мяса до молочной продукции, сыров и т. д. — выросли на 42%. И эта тенденция сохраняется до сих пор». На Центральном рынке в Калининграде продавщицы в рыбном павильоне эти данные подтверждают. Цены на красную рыбу очень выросли, покупать люди стали меньше. Но на вопрос про Крым продавщицы улыбаются: «Это наше святое. Не отказываться же от него из-за лосося». Они же через секунду находят плюсы в санкциях: «После запрета на ввоз латвийских шпротов, хорошо идут наши калининградские. И в Россию больше поставляем». В воскресный день на площади Победы в центре города прогуливаются семьи, катаются на самокатах подростки, на лавочках отдыхают пенсионеры. Через несколько дней тут пройдет праздничный митинг, посвященный воссоединению Крыма с Россией. Но сейчас не все прохожие на вопросы про гордость и радость за Крым отвечают однозначно. Многие них, особенно люди старшего поколения, сначала начинают говорить словами из телевизора, а потом — рассказывать о проблемах. «Надо было проучить Запад, Крым всегда был наш, и Путин — молодец, что мы его вернули, спасли от украинской хунты», — замечает пенсионерка Ирина. Но потом признается, что после присоединения Крыма стало сложнее выбираться в Польшу за продуктами: курс евро вырос, карточки МПП (договор с Польшой о малом приграничном передвижении) приостановили. «А там вкусная колбаса», — вздыхает она. В обсуждении темы Крыма с местными жителями после безусловной поддержки и слов о том, что «Крымнаш», слышатся и нотки ревности. «Россия спасла Крым, это было правильно. Но сейчас пусть уже живут, как и все другие, а то только про них и говорят. А у нас тоже свои проблемы: после санкций, когда запретили рыбу из Норвегии, рыбоперерабатывающие заводы закрылись. Мужа моего уволили», — замечает Валентина, она работает товароведом в соседнем торговом центре. Студент колледжа Максим называет Владимира Путина «красавчиком»: «Смог пойти против всех и вернуть Крым». Но потом замечает: «Для России это, конечно, очень дорого обошлось». Однозначно оценивают присоединение Крыма военные пенсионеры, их в Калининграде много, и они до сих пор с некоторой эйфорией вспоминают события 2014 года: «Раньше были разговоры среди нашего населения: а может, в Европе было бы лучше жить. Но теперь, после Крыма, у всех тут появилась гордость за страну, осознание своей миссии. Мы тут охраняем границы России — западный форпост страны. Пусть только попробуют Крым забрать», — говорит Олег, капитан 2-го ранга в запасе. Он никогда не был в Европе и обещает, что если соберется поехать, то «только на танке». После присоединения Крыма Калининград получил не только ущерб от санкций, но и новую милитаристскую актуализацию. Речь про размещение «Искандеров», усиление Балтийского флота. «Я родился в СССР, и я помню уровень милитаризации Калининградской области. Я отчетливо помню, как по улицам не только в Балтийске, но и в Калининграде ходило достаточно много людей в форме, это был период, когда у нас после наступления темного времени суток нельзя было выходить на побережье. Постоянные учения, самолеты в небе. То, как было тогда, и как сейчас — это совсем непохоже. Но, когда я вижу в небе те же штурмовики, которые отрабатывают в небе что-то, мне от этого комфортно как жителю страны» — говорит политолог Высоцкий. Директор ГТРК «Калининград» Николай Дергачев в разговоре с корреспондентом «URA.RU» говорит, что после 2014 года у калининградцев появилось больше уважения к государству: «После воссоединения России с Крымом многие сказали: «О, круто». А поскольку регион долгое время был связан с армией (тут живет самое большое количество адмиралов-пенсионеров), наши люди тонко реагируют на геополитические изменения. У нас долгое время, в 90-е годы и в начале 2000-х, многие медиа, политики и общественники смотрели на Запад как на модель для подражания: от архитектуры, дорог — до внутриполитической системы взаимодействия. После присоединения Крыма в споре западников и славянофилов голос последних стал убедительнее звучать. Стало понятно, что Запад не обязательный пример для подражания». Руководитель калининградского филиала ФоРГО Елена Волова говорит, что в условиях новой геополитической конфигурации Калининградская область приобретает новые качества: «Сегодня наш регион — это и форпост для защиты и отстаивания интересов России, и территория сотрудничества. То, что сейчас происходит на европейском континенте, — это результат недальновидных действий ряда европейских политиков, вступивших на путь давления на Россию за определенные преференции и действовавших по указке Обамы и его администрации. Но калининградцы не поддерживают антизападные настроения, это наши соседи, с которыми мы общаемся, дружим, с которыми у нас масса точек соприкосновения. От этого понимания будут зависеть развитие бизнеса, реакция инвесторов, стратегия развития всей области». Воинственная риторика в отношении Запада на самом деле в Калининграде встречается очень редко — и, как правило, со стороны военных. Остальные жители на вопрос о противостоянии с Западом говорят, что это пропаганда. Многие из них, несмотря на рост курса евро, продолжают ездить на выходные отдохнуть и купить продукты в Литву, Польшу, летают в Берлин, учатся там в университетах. Это подтверждает и Соломон Гинзбург: «Мы как ездили за продуктами в Польшу, так и ездим, без всякого сопротивления с их стороны. Несмотря на то, что евро вырос примерно в полтора раза к марту 2016 года, все равно выгоднее покупать продукты питания там. Поляки по-прежнему относится к нам хорошо». Едва ли не каждый таксист в Калининграде с удовольствием и гордостью рассказывает историю Кенигсберга, Восточной Пруссии, показывает немецкие особняки, кирхи. «Вы считаете, что это ваша история?» — спрашиваю одного из них. «Эта история моей земли. И мы росли в этом антураже, хотя после войны многое было уничтожено. Немецкая архитектура людям больше нравится, чем советские хрущевки», — замечает он. Почти все новые частные дома в Калининграде действительно строятся в немецком стиле. На многих магазинах и ресторанах — вывески с немецкими названиями, сам город местные жители нередко называют ласково «Кеником». Местный политолог Анатолий Ромашко говорит, что Калининград в этом смысле удивительный регион: «Человеку свойственно хотеть знать историю своего края. А тут она упирается не в отечественные гробы, а в немецкие. Но при этом калининградцы все равно русские люди, хотя и любят говорить, что они европейцы». По его словам, количество желающих уехать в Европу, согласно социологическим замерам, всегда было стабильным: в районе 6%. «Иногда чуть меньше, иногда выше. Но я расцениваю такие настроения скорее как обиду на родителей: недовольство, что им мало внимания, что о них забывают на большой земле, в федеральном центре. Это даже скорее брюзжание. Реального желания отдаться Европе нет», — говорит эксперт.

прочитать статью полностью