В Екатеринбурге сохранился «кровавый» особняк — там держали великую княгиню перед казнью. Фото

На углу двух центральных улиц Екатеринбурга — Ленина и Вайнера — стоит ничем, на первый взгляд, не примечательный трехэтажный дом. Его фасад теряется в череде других купеческих особняков, а прохожие, спеша по делам, редко останавливают на нем взгляд. Известная в прошлом как «Атамановские номера — эта усадьба некогда была оживленной гостиницей. Но для потомков она навсегда останется местом, где княгиня Елизавета Романова провела свои последние дни перед казнью. Подробнее — в материале URA.RU. 

Первые владельцы: купец-летописец и пустырь на главной улице

Чтобы понять судьбу этого места, нужно вернуться в XIX век. Тогда улица носила гордое имя Главного проспекта, а нынешняя Вайнера была Успенской. Участок на престижном перекрестке долгое время принадлежал купеческой семье Набатовых. Но не своим богатством или торговыми оборотами вошел в историю Василий Александрович Набатов — самый известный владелец этой земли в 1830-1850-х годах. Он стал ее голосом, ее хронистом. 

Набатов вел подробный дневник, который сегодня является бесценным окном в прошлое Екатеринбурга. Его записи — не сухой перечень событий, а живая, эмоциональная реакция человека на меняющийся мир. Через его глаза мы видим визит в город будущего императора Александра II в 1837 году. Набатов, будучи гласным городской думы, с гордостью отмечает свою причастность к «угощению Его Высочества».

Но особенно ярко он описывает наступление новой, светской жизни в консервативном купеческом городе. Пожалуй, самый красочный фрагмент его дневника посвящен визиту в Екатеринбург герцога Максимилиана Лейхтенбергского в 1845 году. Набатов рисует картину всеобщего ликования: иллюминации из разноцветных стаканчиков и фонарей, транспаранты, триумфальные ворота, тысячи плошек на улицах и горящие смоляные бочки на Плешивой горе. Ирония судьбы в том, что на этом самом участке, где когда-то в честь герцога горели огни праздника, спустя семьдесят три года будут томиться в заточении члены его августейшей родни.

После смерти Василия Набатова земля перешла к его сыну Семену, но, судя по планам 1856 года, участок так и оставался пустым, являясь, по сути, лакомым куском в самом сердце растущего города.

Рождение «Атамановских номеров» и «Парижский шик»

В 1880-е годы наследники Набатовых наконец решили использовать землю. Право распоряжаться ею получил энергичный купец Александр Семенович Шаров, породнившийся с семьей. Именно он подал в 1887 году прошение на строительство каменных лавок. Однако настоящий расцвет уголка начался, когда участок приобрел Владимир Яковлевич Атаманов, купец 2-й гильдии, человек дела и активный общественный деятель. 

Атаманов был фигурой знаковой: гласный городской думы, председатель совета Сибирского торгового банка, староста Кафедрального собора. Он уже владел доходным домом на соседней Успенской, где держал ренсковый погреб (винный магазин) и меблированные комнаты. Решение построить на главном проспекте трехэтажное каменное здание было логичным шагом вперед. В 1893 году стройка началась, и вскоре на углу вырос солидный дом в духе эклектики, где открылась одна из лучших в городе гостиниц — «Атамановские номера».

После смерти Владимира Яковлевича в 1900 году дело продолжило товарищество «В.Я. Атаманова наследники». Гостиница оставалась флагманом семейного бизнеса. Первый этаж здания был отдан под престижные магазины: книжный «Польза» и модный «Парижский шик», где екатеринбургские модницы могли приобрести последние столичные новинки — от сложных блузок до изящного нижнего белья. Дом Атаманова стал символом преуспевания, точкой притяжения деловой и светской жизни. Даже ходили слухи, что в смутные дни декабря 1905 года здесь под вымышленным именем несколько дней скрывался от полиции молодой революционер Яков Свердлов.

Последний приют перед смертью

Революционный 1918 год перевернул все с ног на голову. Престижная гостиница, как и многое в стране, была национализирована. И вскоре ее «номера» обрели новую, мрачную функцию — стали местом предварительного заключения для представителей дома Романовых, которых свозили в Екатеринбург, бывшую «столицу красного Урала».

В мае 1918 года в «Атамановские номера» под конвоем привезли великую княгиню Елизавету Федоровну. К этому моменту она уже не была светской дамой, сестрой императрицы и женой московского генерал-губернатора. После зверского убийства мужа террористом в 1905 году она основала Марфо-Мариинскую обитель милосердия и посвятила свою жизнь служению Богу и помощи бедным. Ее уважали даже политические противники. Большевики, понимая ее огромный нравственный авторитет, действовали быстро и жестоко — ее выслали из монастыря, дав на сборы не более часа. 

Вместе с ней в гостинице содержались трое юных князей императорской крови — Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи. Представьте эту картину: роскошные, но теперь холодные и пустые номера бывшей купеческой гостиницы. За окнами — бурлящий революционный город, за дверями — часовые. А внутри — тихая женщина в монашеском одеянии. Она стала духовной опорой для молодых князей. Пройдет всего несколько дней, и всех их под предлогом «перевода в безопасное место» отправят в шахтовый городок Алапаевск, где в ночь на 18 июля 1918 года живыми сбросят в старую шахту. 

Метаморфозы: от пайков АРА до кабинетов НКВД

Гражданская война закончилась, но спокойная жизнь в здание так и не вернулась. В 1920-е годы его судьба была типична для многих «буржуазных» особняков: бывшие «Атамановские номера» превратили в общежитие №1, так называемый «Дом советов».

Ирония заключается в том, что именно здесь, в сердце советского Урала, разместилась Американская администрация помощи (АРА). В страшные годы голода западные гуманитарные организации пытались спасать население, и отсюда координировалась раздача более 100 000 пайков в губернии. Стены, видевшие купеческие пиры и княжеское заточение, теперь наблюдали за борьбой за выживание.

Недолго просуществовала и гостиница «Эльдорадо», открытая здесь в 1926 году. Настоящая трансформация началась с приходом карательных органов. Уже в 1929 году здание перешло в ведение Полномочного представительства ОГПУ по Уралу, а в 1930-е прочно занято Управлением НКВД по Свердловской области. 

Из доходного дома оно превратилось в закрытый, режимный объект. На первом этаже работал книжный киоск НКВД — где, вероятно, можно было купить труды Сталина рядом со служебными уставами. В квартирах теперь жили сотрудники госбезопасности. Судьбы многих из них тоже оказались трагичны: оперативник Макар Бабушкин, проживавший здесь, был уволен, а вероятнее всего — арестован и расстрелян в том же 1937 году.

В годы войны и после нее здание стало частью огромного комплекса областного управления НКВД-МГБ-МВД. Именно сюда в 1953 году на пост начальника УМВД прибыл Павел Михайлович Фитин — легендарный руководитель советской внешней разведки в 1939-1946 годах, человек, курировавший добывание атомных секретов. Но еще раньше, в конце 1940-х, будучи начальником управления МГБ, он лично курировал на Урале сверхсекретный «атомный проект» — строительство закрытых городов вроде Снежинска и объектов ядерной промышленности. Дом, связанный с гибелью старой России, оказался напрямую причастен к созданию щита новой, советской сверхдержавы. 

Память, вмурованная в камень

Сегодня дом по улице Ленина — тихое, но красноречивое напоминание. Он лишен парадного входа со стороны проспекта, будучи частью чекистского ансамбля. На его фасаде, словно в попытке диалога эпох, соседствуют две мемориальные доски. Одна, установленная Русской Православной Церковью, гласит о том, что здесь перед мученической кончиной содержалась преподобномученица Елисавета. Другая, от службы внешней разведки РФ, увековечивает память Павла Фитина.

Эти две таблички — два полюса истории здания. Между ними — целый мир: купеческий Екатеринбург Набатова, коммерческий размах Атаманова, святость и страдание княгини, голод и помощь АРА, ужас репрессий и холодная эффективность «атомного проекта». Этот дом молча впитывал все, оставаясь немым свидетелем. Пройдя по его этажам, можно было услышать отголоски старого вальса с бала для герцога Лейхтенбергского, шелест монашеских одежд, строгие приказы чекистов и тиканье часов, отсчитывавших последние часы перед шахтой в Алапаевске. Это не просто усадьба. Это каменная книга, где каждая эпоха вписала свою страницу — то золотыми чернилами, то кровью, то свинцом.