Недавно челябинскому аэропорту присвоили имя Игоря Курчатова. Его кандидатура победила в ходе народного голосования с огромным перевесом. Курчатов родился в Челябинской области и здесь же сделал главное в своей жизни — создал советскую атомную бомбу. Подробнее — в материале URA.RU для проекта #ЯсУрала.
«Срочно нужна атомная бомба»
24 июля 1945 год на Потсдамской конференции американский президент Гарри Трумэн сообщил Иосифу Сталину об успешном испытании бомбы «невиданной силы». А спустя несколько дней мир узнал об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. США получили в свои руки колоссальный военный козырь. Последствия противостояния с единственной ядерной державой для СССР могли бы быть трагическими.
Вернувшись в Москву, Сталин срочно вызвал в Кремль ученого-физика Курчатова и наркома боеприпасов Ванникова. Вопрос был один: «Нам срочно нужна атомная бомба. Когда?» Курчатов ответил: «Через пять лет». Уложились за четыре. 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне прогремел взрыв первой советской атомной бомбы. Паритет сил на международной арене был восстановлен.
Талантливый и целеустремленный
На рубеже XIX и XX веков физики обнаружили, что при расщеплении атомного ядра выделяется энергия колоссальной мощности. В 30-е годы ХХ века в Германии, США и Советском Союзе параллельно начались работы по изучению возможности применять открытие для создания самого мощного в истории человечестива оружия.
11 февраля 1943 года Государственный комитет обороны (высший орган власти СССР во время Великой Отечественной войны) принял постановление о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Научным руководителем атомного проекта был назначен 40-летний ученый-физик Игорь Васильевич Курчатов.
Курчатов родился в маленьком городке Сим в горно-заводской зоне Челябинской области. Его отец был землемором, мать до замужества работала учительницей. Вскоре семья переехала в Симбирск, а затем в Симферополь. В сентябре 1920 года Игорь Курчатов поступил в Таврический университет на физико-математический факультет, досрочно и с отличием его окончил.
В 1925 году Курчатов начинает работать в Ленинградском физико-техническом институте, директором которого был академик Абрам Иоффе. Здесь, а затем в в Радиевом институте Курчатов сосредоточился на физике атомного ядра.
Курчатова современники вспоминают не просто как талантливого ученого, но очень работоспособного и целеустремленного человека. По легенде, когда решался вопрос о кандидатуре научного руководителя атомного тпроекта, Сталин выбрал именно молодого Курчатова, предпочтя его заслуженным академикам.
Уже спустя месяц после назначения на атомный проект Игоря Васильевича, на окраине Москвы была создана площадка для ядерных исследований, получившая наименование «лаборатория №2». Сейчас это — знаменитый «Курчатовский институт».
Курчатов, благодаря прямому выходу на Молотова и Сталина, получил большие полномочия. Он собирает в своей лаборатории ученых — одних вызывает из эвакуации, других выписывает с фронта.
Союз ученых и разведчиков
После появления у США атомной бомбы, Сталин поручил организационно курировать атомный проект Лаврентию Берии, возглавлявшему НКВД. И не только потому что его боялись, как огня. В ведении НКВД находились миллионы заключенных, а это рабочая сила: многие объекты атомной отрасли строили зэки. Они возводили химкомбинат «Маяк» и строили вокруг него город, который сегодня называется Озерск. Место, где будет создана атомная бомба, выбирал лично Курчатов. Равное расстояние от Челябинска и Свердловска с их промышленной базой, густые леса, много воды. На «Маяке» был запущен первый в СССР и Европе промышленный реактор А-1 («Аннушка») для получения оружейного плутония.
Но НКВД — это еще и разведка, поставлявшая важную информацию из американских секретных лабораторий, где разрабатывалось ядерное оружие. Туда еще в начале 40-х годов были внедрены наши агенты. Кстати, резидентом советской разведки в США с 1942 по 1945 год был Исхак Ахмеров, родившийся в городе Троицке Челябинской области, земляк Курчатова.
Советские ученые под руководством Курчатова были очень близки к созданию своей атомной бомбы. Но по настоянию Берии первое «устройство» сделали по американским чертежам, переданным нашими разведчиками. Однако, чтобы получить бомбу, мало иметь чертежи. Нужно было создать атомное производство и хорошо понимать суть вопроса. Малейшая неточность, некомпетентность или случайность могли привести к неудаче. А в те времена это могло закончится весьма печально для Курчатова и всей его команды.
Если бы мы опоздали…
29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне взорвали первую советскую атомную бомбу, или, как ее именовали из соображений секретности, «РДС-1». Испытания прошли успешно. Говорят, когда понадобились списки для награждения, Берия сказал, что у него уже готов такой. В нем напротив каждой фамилии была мера наказания, вплоть до расстрела. Список готовился на случай неудачного исхода испытаний. Теперь оставалось только заменить расстрел на Сталинскую премию, а 10 лет лагерей — на Героя Соцтруда…
Через два года там же, под Семипалатинском, испытали устройство «РДС-2». Это была уже полностью советская атомная бомба, которая оказалась мощнее и легче американского варианта.
В 1953 в Советском Союзе произвели испытание водородной бомбы. Она была в десятки раз мощнее атомной. И здесь уже наши ученые опередили американцев почти на год.
Сталин, награждая Курчатова сказал: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, „попробовали“ бы ее на себе». И это похоже на правду. У военных США уже была готова карта с городами, по которым в случае войны должны были быть нанесены ядерные удары. Среди них Москва, Ленинград, Свердловск, Челябинск и многие другие. Скорее всего, такие карты существуют и по сей день. Только вот мысль о том, что в результате ответного удара могут исчезнуть с лица Земли Вашингтон, Нью-Йорк и Чикаго позволяет нам жить в мире уже 75 лет.
«Атом должен быть рабочим, а не солдатом»
Вместе с триумфом пришло и осознание ужасных последствий применения ядерного оружия. Ветеран ПО «Маяк» Василий Шевченко вспоминал, что после испытания первой атомной бомбы Курчатов был замешательстве. А после взрыва водородной бомбы сказал своему коллеге и другу Анатолию Александрову: «Анатолиус, это было такое чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять! Единственное, что нас должно заботить, чтобы это дело запретить и исключить ядерную войну». Все оставшиеся годы жизни Игорь Васильевич посвятил развитию мирной атомной энергии. Он говорил: «Атом должен быть рабочим, а не солдатом».
При участии Курчатова были созданы первая в мире промышленная атомная электростанция в Обнинске (1954), первый в мире атомный реактор для подводных лодок (1958) и атомный ледокол «Ленин» (1959).
Гибкий и несгибаемый
Раиса Кузнецова, директор Мемориального дома-музея академика И.В. Курчатова, написавшая биографию ученого, отмечает: «Тяжелое военное время сталкивало его с разными профессиями и людьми, учило понимать окружающий мир. Уже тогда учился он ладить с людьми, воспитывая в себе знаменитую „курчатовскую коммуникабельность“…»
С любым человеком Курчатов находил общий язык. У него была фантастическая память, в том числе на имена. Говорят, после общения с Бородой (так называли Игоря Васильевича за глаза) люди выходили окрыленными. Даже если тот ставил перед ними сложнейшие задачи.
Как руководитель Курчатов был антоподом Берии, который предпочитал разносы и угрозы. Доставалось и самому Игорю Васильевичу.
— Очень интересно представить, как они работали вместе, — говорит историк Николай Антипин. — В характеристике НКВД о Курчатове было написано: «Хитер, скрытен, дипломатичен». Может быть, так оно и было. Потому что как иначе удержаться в такой системе? Но, наверное, главное качество Курчатова — целеустремленность. Без сильной воли решение задач, которые выпали на долю Курчатова, просто нереально. Визуально он мне представляется таким, каким в 1958 году выступал на трибуне Верховного Совета СССР. Говорил о необходимости ограничивать испытания и распространение ядерного оружия в мире. Прямая спина, раскрытые руки, знаменитая борода. Глыба! Борода, кстати, тоже ведь не случайна. Старообрядцы говорили: «Сила — в бороде». Она, если не ошибаюсь, появилась у Курчатова ко второй половине 30-х годов, когда он твердо определился со своим призванием. Такой он и был — гибкий в общении, но несгибаемый, если дело касалось убеждений — научных и человеческих.