В июне 2009 года Пермь гремела на страницах федеральных СМИ: инкассатор Александр Шурман совершил дерзкое ограбление Сбербанка на 250 миллионов. Угрожая своим коллегам оружием, он заставил водителя бронированного автомобиля заехать в лес, где и скрылся с перевозимыми деньгами. Пермская общественность встала на сторону грабителя — по сетям даже разошелся слоган «Беги, Шурман, беги», который впоследствии стал черновым названием книги инкассатора. Однако преступника задержали довольно быстро. Суд назначил ему восемь лет колонии, но за полгода до окончания срока — в конце ноября 2016 года — он вышел по УДО. Пермский «грабитель века» дал «URA.RU» первое большое интервью, рассказав о своих отношениях с главой Сбербанка Германом Грефом, превосходстве Екатеринбурга над Пермью и о фильме, который обязательно будет снят по его биографии. — Как проходят ваши первые месяцы на свободе? — Пока я мечусь между прошлым и будущим. Решил проблемы с жильем и с пропиской. Пока живу в Верещагино. Забрал трудовую книжку, встал на учет в центр занятости. Налоговая прислала какие-то задолженности — 25 тысяч. Пока непонятно за что. Еще стараюсь по мере сил помогать своей маме. Ее дом сгорел, и поэтому приходится обивать пороги кабинетов. Активно ищу работу. Я могу быть электриком — у меня есть диплом. Мог бы быть станочником деревообрабатывающих станков. Рад буду работать на заводах и предприятиях. Ведь есть же там закалка и хромирование деталей, кто-то давит шайбы, кто-то собирает механизмы и так далее. Но лучше всего для меня было бы стать водителем. Я ведь даже автобус могу водить. — А вы не хотели бы устроиться в Сбербанк? Тем более, вы знакомы с самим Грефом. СМИ писали, что он звонил вам в СИЗО. — Ну, какой там Греф! Да, писал я ему письма о том, как тяжело приходится инкассаторам — эти письма были у меня на флешке, когда меня арестовали. Но не настолько мы знакомы, чтобы с ним разговаривать. Да и как с ним можно говорить? Он там, я здесь. Да и не пойдет он на это, зачем ему это надо? Для него имидж дороже, чем какие-то отдельные личности. Не думаю, что у него есть христианский принцип прощения, иначе я бы вышел по УДО еще в 2014 году. За меня собрали 50 подписей людей, которые знают меня с лучшей стороны не понаслышке. А против была одна-единственная подпись — представителя Сбербанка, который знает меня только как человека, совершившего преступление. Прощения от банка я не увидел, да и не там его надо искать. — Не хотите заняться общественной деятельностью? — Я бы всем занимался, честное слово! Путин говорил, что главной целью его политики является создание таких условий, при которых не человек бы существовал ради государства, а государство ради человека. И я хотел бы ему помочь в этом, но вы же видите, сколько лицемерия вокруг происходит. В свое время [госссекретарь Российской империи Михаил] Сперанский при Александре I забабахал разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. И вот оно катит с тех времен, и за это время во всех ветвях власти появились родство, друзья — коррупция, одним словом. — А в колонии вас как встретили? — Там уже знали, кто я, встречали меня. Знаете, с моим преступлением я мог не работать [от работы на зоне освобождают так называемых блатных], но я хотел быть ближе к людям, поэтому трудился. Ел вместе со всеми баланду, которую недокладывали. Приходилось волей-неволей изучать понятия, по которым живут на зоне. — Вы же писали книгу в колонии? — Да, и советую всем порядочным арестантам писать книги. Это помогает в общении — как с администрацией, так и с заключенными. Ко мне многие подходили и рассказывали свои истории, которые я тоже записывал. Я свою книгу писал частями, часть отправлял письмами друзьям и родным. Так она разлетелась. Сейчас я ее собираю. Та часть, которая была у мамы, сгорела вместе с домом. Но память у меня хорошая, я ведь не курю, не пью, занимаюсь спортом. Так что я восстановлю этот фрагмент. Но у меня не так много времени на это. Я же не граф Лев Толстой, которому кашу сварят, штаны погладят, а ему только писать остается. Как я говорил, мне приходится много бегать по делам, но в перерывах я не забываю о книге. — Есть шанс, что мы ее почитаем? — Я думаю, не только почитаете, но даже увидите экранизацию. Мне рассказали, что есть роман Алексея Иванова «Ненастье» по мотивам того, что я совершил, а по этому роману снимает фильм режиссер Сергей Урсуляк. Ну, я зашел к нему на сайт и думаю, что мы плодотворно пообщаемся. Хочу наперед сказать, что его картина основана не на реальных событиях. На реальных событиях уже будет сниматься фильм по повести «Шурман, беги» — именно так будет называться моя книга. И в съемках этого фильма, я думаю, будут участвовать подлинные участники этого… Не хочу называть это преступлением, назову мероприятием. — А режиссер пермский будет? — Конечно! Мне обидно, что Екатеринбург и Москва превосходят Пермь. Надо исправлять эту ситуацию. У меня, кстати, у самого есть опыт съемок. Пока я был, как я это называю, в изгнании — не хочу употреблять слово «на зоне» — мы снимали фильм под названием «Выбор». Когда человек попадает в колонию, он не знает, как там себя вести: либо идти по блатной жизни, либо работать. И обе стороны мы рассматривали. Теперь, говорят, в карантине показывают это кино. И эти парни, с которыми мы снимали этот фильм, теперь предлагают мне продолжить работу, сделать картину по моей истории. Конечно, все это можно сделать, без обмана, по-честному, не так, как моя история преподносилась и преподносится. Я вам обещаю, будет интересно — Голливуд отдыхает! — Сильно ли изменилась Пермь, пока вы были в колонии? — Да! Когда меня только посадили, у меня была только сенсорная микроволновая печь, а теперь вокруг одни сенсорные телефоны. В Перми очень много офисов Сбербанка появилось — значит, есть у них деньги! Значит, надо платить инкассаторам больше. — В Пермском крае весной и осенью прошла целая серия попыток и удавшихся ограблений банков. Чаще всего пытаются ограбить именно Сбербанк. Но, в отличие от вас, новых грабителей не считают национальными героями. Как вы думаете, почему? — Потому что эти люди отморозки! Посмотрите сами: они стреляют, взрывают. Тем более, они преследовали корыстные цели. А у меня не было корыстных целей, я просто хотел быть услышанным, хотел, чтобы все узнали, как трудно приходится инкассаторам на сложной работе, за которую платят смешные деньги. Коллеги шутили: мы поставим Шурману золотой памятник, если нам поднимут зарплату. У меня ведь не было загранпаспорта в кармане, чтобы сбежать за границу. Потом мне говорили: «Восемь лет — по-божески дали». А хотелось бы по-человечески!

прочитать статью полностью