В годы Великой Отечественной войны на фронт ушло 34 миллиона солдат. Они шли вперед, чтобы спасти свой мир и свою любовь. А их часто спасали стихи и песни, написанные товарищами, боевыми братьями, которые дрожащими руками на обрывках бумаги записывали свои страхи и надежды. О чем писали фронтовые поэты, что читали солдаты в окопах и какие стихи отправляли в письмах домой — в материале URA.RU.
Ниже приведены письма солдат, которых объединила тяга к поэзии. Ведь независимо от того, писали ли они сами или только читали стихотворения других, поэзия спасала жизнь им всем, поддерживала их, отвлекая от смерти и связывая с домом. Некоторых поэтами сделали окопы. Некоторые приходили на фронт уже известными творцами. А многие просто восхищались чужими произведениями.
Безымянный солдат и «Василий Теркин»
Василий Теркин прошел плечом к плечу с солдатами всю войну. Он атаковал с ними на передовой, отдыхал в минуты затишья между боями, переправлялся через реки под огнем противника.
Вместе с бойцами он смеялся над грубоватыми солдатскими шутками, получал боевые награды, парился в бане, вспоминал о жене. Василий Теркин был товарищем, который всегда рядом, и помогал справиться со страхом и слабостью.
Я сидел в окопе и дрожал. В ушах звенело. Только что рядом со мной стоял друг, пил чай, и рассказывал о жене и сыне. А сейчас от него ничего не осталось. Только мое ошпаренное кипятком чая лицо болело.
«Бомба — дура. Попадет сдуру прямо в точку»,
— вспомнил я строки из поэмы «Василий Теркин», которую прочитал на днях. Глупо и неуместно.
Следом за артобстрелом последовала волна фрицев. Мы стреляли в них, встав спина к спине, а когда закончились патроны, побежали колоть их штыками, бить прикладами, вгрызаться в горло этой вшивой серой собаке, которая разинула пасть на наш дом.
А у меня в голове продолжали звучать стихи. Я бил захватчиков, изгоняя заразу с нашей земли, а у меня в голове звучали стихи.
«На войне себя забудь,
Помни честь, однако,
Рвись до дела — грудь на грудь,
Драка — значит, драка».
С этими строками в голове я прошел еще десятки боев, стал офицером. Позже я написал своей девушке, которая была где-то там, где сливаются Ока с Волгой, и ждала меня:
«Прости, что пишу на нескольких секретках с продолжением. Треугольники — чисто солдатская форма письма. Офицеру больше подходит конверт <...> Как бы я хотел сейчас посидеть в твоей комнате, заваленной до потолка книгами. Я уже давно ничего не читал, если не считать приложения к журналу „Красноармеец“, толстых литературных журналов не видел со времени последнего отъезда из Горького. По газетам и радио знаю, что появилось много интересного. В частности, я восхищен „Василием Теркиным“, который на мое счастье печатался в „Красноармейце“».
Такое ощущение, что Василия Теркина и его создателя, Александра Твардовского, знали все. Твардовский служил военкором в газетах «На страже Родины» и «Красная Армия».
Он писал историю своего героя на протяжении всей войны, называя ее «книгой про бойца без начала и без конца». Единственное, что объединяло разрозненные эпизоды — один персонаж и его переживания. А то, что переживал Теркин, переживал каждый из солдат.
Вова Тимофеев и «Жди меня»
Я, Вова Тимофеев, сидел в тыловом лагере. Шпарило солнце, вокруг суетились товарищи. А я карандашом выписывал письмо моей Тоне. И при этом совершенно не знал, о чем рассказать: день ото дня у меня был один и тот же — сиди и жди, когда отправят бить фашистскую нечисть. Но тут все мысли постепенно вытеснили воспоминания о ней, о том, как мы смеялись, о том, как грустили, о том, как хотели завести детишек. И вместе с этими воспоминаниями мне в голову пришло стихотворение поэта и военкора Константина Симонова. И сразу придумалось, что же такое написать Тоне:
«Перед лицом смерти не дрожу, не струшу, смело и прямо буду смотреть смерти в глаза, умру, но в плен не сдамся на истязание паршивым и вшивым гитлеровским собакам. Но я о смерти не думаю — я вернусь. Ждите меня, и я вернусь с победой над врагом. Есть хороший стишок под названием „Жди меня“ и я его вам напишу:
Жди меня.
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди».
После этого мне пришлось пройти через многое. Через перестрелки, артобстрелы, осады и штурмы, через жару, снега и дожди. Но мне помогало это стихотворение. Однажды пуля пролетела в миллиметре от моей щеки, оставив на ней только горячий след. Я думаю, меня спасла вера в то, что Тоня меня ждет.
«Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера».
Конечно, и сам автор стихотворения — Симонов, прошел через многое. Он побывал на всех фронтах, находился в осажденной Одессе и на Курской дуге, присутствовал во время подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии.
Он стал неотделимой частью победы не только в роли солдата, но и в роли идеолога. Не даром его произведение стало таким близким для миллионов человек.
Семен Гудзенко и «Память»
Я, Семен Гудзенко, как и многие другие, ушел на фронт добровольцем. Через год я чуть не обвенчался со смертью — осколок от мины прилетел мне в живот.
После выздоровления я стал военкором «Суворовского натиска». И очень полюбил писать стихи.
Но война — это не бесконечные балы и пьянки. Война заставляет думать о вещах приземленных, но вечных. На первом попавшемся под руку листке бумаги я записал:
«Пусть кому-нибудь кажется мелочью, но товарищ мой до сих пор,
Помнит только узоры беличьи и в березе забытый топор.
Вот и мне ни деревни сгоревшие, ни поход по чужим следам,
А запомнились онемевшие рельсы, кажется навсегда».
Из-под моей руки выходили страшные образы, но не те, что солдаты видели перед собой каждый день. Ведь война — это не только разведки и перестрелки. Это холод, страдания людей и застывшее время. Я хотел передать суть войны. И я продолжал писать.
«Забудешь все и окружение, и тиф, и мерзлую ботву,
Но после третьего ранения на сутки вырвешься в Москву.
И сызнова тебе припомнится под Витебском осенний шлях,
В густом орешнике покойница с водою дождевой в глазах».
За время противостояния с фашистами Гудзенко написал и другие стихи о страхе и о смерти: «Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины. Разрыв — и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо», «Я был пехотой в поле чистом» и «Баллада о верности». После Великой Отечественной Гудзенко продолжил работать корреспондентом. Он выпустил целый ряд сборников стихов, которые вошли в плеяду классической советской литературы о войне.
«Мы не от старости умрем — От старых ран умрем…», — гласит одно из его стихотворений. Так случилось и в реальности — Гудзенко умер всего через восемь лет после войны, когда ему было 30, от последствий полученных ранений. Так эхо боевых действий настигало людей даже в мирное время.
Юля Друнина и «Рукопашный бой»
Многие из ушедших на фронт могли бы никогда не познать ужасов войны, но сами сделали осознанный выбор отправиться туда. Ну, к примеру, поэтесса Юлия Друнина — она добровольно ушла на войну сразу после ее начала, и в качестве медсестры побывала во многих боях.
Разве семнадцатилетняя девочка заслужила такую участь? В 1943 она написала длинное стихотворение в 50 строк, из которых оставила только четыре. И это четверостишие стало легендой. Никто и никогда не поймет это стихотворение так, как понимали его советские солдаты.
«Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне».
Друнину несколько раз тяжело ранили, но она всегда возвращалась в бой. И продолжала сочинять стихи. Она писала о фронтовой юности, и из-за этого все, что находило отражение в ее произведениях — любовь, патриотизм, утраты, дружба, сострадание, приобретало особый характер категоричности и максимализма.
Эти стихи стали для нас зеркалом
Поэты-фронтовики умели выражать общие переживания в конкретных образах. Им удавалось выхватить из событий кровожадной войны такие смыслы, которые вселяли в товарищей силы продолжать сражаться.
Их стихотворения стали для солдат зеркалом, и оно отражало не только искаженные боями лица, но и их отношения с войной. Они давали им возможность в полной мере прочувствовать окружающую действительность — ведь на войне простые солдаты часто не имеют возможности самостоятельно анализировать и рефлексировать. Благодаря стихам бойцы не забывали, кто они есть и зачем они здесь.
«Оно каким-то чудом не разбилось.
Убиты люди, стены сметены, —
Оно висит, судьбы слепая милость,
Над пропастью печали и войны»
Так описывал оборону Ленинграда писатель и военкор Вадим Шефнер — один из тех авторов, что пришел на войну уже состоявшимся писателем. Его стихотворение «Зеркало» было опубликовано в 1943 году и с годами не потеряло популярности. Также на многие десятилетия остались висеть и множество других стихов-зеркал. В них, будто запечатленное на фотографиях, сохранилось отражение солдатских судеб, страданий и радостей.
Мы читали во время блокады
Блокада не истребила в нас, советских людях, любовь к чтению. Я, Оля Петрова, могу это подтвердить.
Я пробежала по заснеженной улице — это была первая зима во время фашистской осады Ленинграда. В единственный работающий в городе магазин литературы — «Книжную лавку», стояла очередь. Когда я наконец попала внутрь, продавщица узнала меня и принялась болтать.
Тогда я и узнала, что за полгода, с июня 1941-го по январь 1942-го, магазин превысил план продаж по книгам в два раза — вместо 500 тысяч рублей он заработал чуть больше миллиона.
А моя соседка, работавшая на фабрике, рассказала, что в осажденном городе продолжали выпускать сотни книг и брошюр. Люди раскупали «Ледовое побоище» того же Мавродина, сборники Маяковского, обучающие брошюры, детскую литературу вроде «Сказки о рыбаке и рыбке».
В магазине не осталось нужных мне произведений. Тогда я пошла в библиотеку — несмотря на блокаду, они продолжали работать. Ленинградцы посещали читальные залы или брали книги на дом. Библиотекари открывали передвижные отделы в госпиталях и на заводах.
В библиотеке я и нашла то, что искала — брошюру «Использование в пищу ботвы огородных растений и заготовка ее впрок». С началом зимы их разобрали как хлеб. И пока у ученых оставались силы, они продолжали писать о том, как быстрее всего получить урожай картофеля, как добиться высокой всхожести на изрытой бомбежками земле и о других тонкостях сельского хозяйства.
Их было много
Эта война выявила много талантливых авторов. И речь не только об известных, которых поставишь в ряд — не сосчитать. Многим из них — Булату Окуджаве, Виктору Некрасову, Юрию Бондареву, Борису Васильеву, Константину Воробьеву, воздали почести по заслугам уже после войны.
Но стихи писали и обычные солдаты. Писали их в письмах для родных, близких, любимых, стремясь покрасивее передать одолевающие их думы. Так солдаты могли хотя бы ненадолго отвлечься от кошмаров войны, которые им приходилось видеть каждый день. Война оставалась для каждого большим, пусть и ужасающим, но приключением, которое обязывало к романтичному полету мысли. Иначе было бы невозможно такое количество стихов о войне.
Стихотворение Геры
Я, Гера Вишневецкий, начал сочинять стихи, когда ожидал присвоения звания и отправки на фронт. Тогда я долгое время не получал писем от своей возлюбленной — Беллы, и, скучая, писал ей стихи. Конечно, о любви:
«Много думаю о тебе и о нашем будущем. Кое-что попытался изложить в стихах. Получается не совсем то, что хочется, но лучше я сейчас еще, к сожалению, не умею. Вот эти стихи:
Мечтой и телом, песней, всей натурой
Стремлюсь к тебе, наполненный тобой.
Но не на крыльях глупого амура
Вернусь в твой дом, навеки дорогой.
Мой путь к тебе — не в силах этой птицы.
Тяжелый путь!
Но нет его верней.
С него не сбиться, в нем не заблудиться,
Его узнаешь в тысяче путей».
Стихотворение Кати
Я, Катя Литвинова, не выносила разлуки с мамой. Часто хотела ей написать, но не успевала — у меня постоянно была работа, постоянно нужно было помогать раненым. Часто я сама их выносила с поля боя, на своей спине. Грохотали артиллерийские снаряды, чавкали, врезаясь в землю, пули. Солдаты, мои братья, кричали и молили о спасении, пока я зажимала их раны. Но мысли о маме никогда не отпускали меня. И вот однажды у меня получилось наконец сесть и написать ей письмо. При помощи моих боевых подружек — медсестры Оли Полозовой и военфельдшера Маруси Абалиной, я написала так:
«И не плачь, моя мама, родная,
И не плачь никогда, никогда.
Я вернусь, жива и здорова,
Буду вместе с тобой навсегда.
И над стопками писем,
Как с работы прийдешь,
Плакать, мама, не надо —
Будет сон не хорош.
<…>
Сколько было мучений,
Сколько было тревог -
Я не плакала, мама,
У меня не было слез.
<…>
Сколько раненых, мама, вынесла я,
Сколько жизней, родная, спасла я бойцам.
Я вернусь к Вам с наградой
И с победой, домой.
А сейчас, дорогая,
Будь спокойна собой».
А через неделю, в бою за станцию Лозовая, что в Харьковской области на Украине, Катя погибла. Она до конца выполняла свой солдатский долг. И в самые тяжелые дни верила, что победа придет.
Многие из ушедших на фронт не вернулись домой, это правда. Но дело их сделано — герои спасли свою страну и своих родных от чужеземных захватчиков.
Пройдут десятки и сотни лет. Земля и наш народ обязательно исцелятся, как исцеляется все. К тому времени бои останутся далеко в прошлом, но история, мы уверены, запомнит каждого из бойцов, из всех 34 миллионов. Будущее наполнится легендами о том, как они сражались, погибали и выживали.
Их будут вспоминать. По оставшимся письмам, по рассказам родных. И по стихам, повестям и романам. Написанные в годы Великой Отечественной войны и после нее строки пронесутся по будущим поколениям, напоминая им о веселом братстве, о тяжелых утратах и о том, на что способна любовь. Ведь именно обыкновенная любовь помогла героям дойти до конца и выковать эту Великую Победу.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Не упустите шанс быть в числе первых, кто узнает о главных новостях России и мира! Присоединяйтесь к подписчикам telegram-канала URA.RU и всегда оставайтесь в курсе событий, которые формируют нашу жизнь. Подписаться на URA.RU.
