«Чиркунов не верил в свою компетентность. А Гельман - человек, которому эта почва была до фени». Известный режиссер объяснил, почему провалился пермский культпроект

«Я много общался с Чиркуновым, жил на его даче, у меня и сейчас там апартаменты, видимо, последние дни. Он невероятно закрытый человек. Мы все знаем его биографию — он из школы КГБ. Понятно, другие, наверное, не могли губернаторами стать. Но человек должен быть открытым в таком проекте. Он должен открываться другим, если речь идет о культуре. Мы же знаем, как Петр I горел, как принимал решения, был продюсером Петербурга. Савва Морозов, который строил МХАТ, — я все время говорю про это, об этом мало кто знает, это же не Станиславский и Шехтель — Морозов жил на стройке. Морозов привел к Станиславскому своего архитектора, а не наоборот. Вот этой включенности со стороны губернатора не хватило. Чиркунов не верил в свою компетентность и энергию пермяков, в их способности. А Гельман — человек, которому эта почва была до фени. Он этого и не скрывал. Он один раз слетал на вертолете в какую-то деревню, и все. Мы с друзьями первое, что сделали, когда приехали в Пермь, — устроили большое путешествие, потратили полтора месяца, объездили десятки городов в этом крае. Я знаю это место, знаю этих людей, имею право заниматься там театром. Я видел каждый Дом культуры. Это не выставочное общение с колхозниками в деревне, а необходимость понять, откуда все растет. Вот этого пермскому проекту дико не хватило. Приезжали московские люди, сидели на даче губера, в модных ресторанах и мутили проекты. Местные и отомстили, такого не прощают», - заявил режиссер.

Бояков также отметил, что сам дистанцировался от проекта еще полтора года назад. «Я думал совершенно о другом и хотел другого. Я идеалист. Не хочется себя противопоставлять, но мы что-то успели и сделали. «Сцену-Молот» мы превратили в самое красивое театральное пространство в этой стране, я считаю, что такого интерьера нет нигде. Мы сделали фестиваль «Текстура», который и по творческим, и административным показателям — безусловный. Театр — это такая институция, которую очень тяжело запустить, но если запускаешь, то она работает очень долго. Это не выставочный проект: раз, закрыл, и все. Потому что театр — это зритель, это репутация. Мне хотелось работать на более глубоком уровне. Работать с местным контекстом, образованием, воспитанием зрителя. Но Марату это было не нужно. А кроме Марата, там по большому счету никто стратегией не занимался. Когда я это понял, я дистанцировался», - отметил он.