Точка отсчета: Как ХМАО появился на политической карте страны

В 1930 году на карте СССР появляется Остяко-Вогульский национальный округ. Разрозненные северные деревни, промысловые села и стойбища хантов и манси объединяют в одну административную территорию.В следующие два десятилетия округ проходит через коллективизацию, спецпереселения и Великую Отечественную войну, параллельно формируя систему управления, сеть школ и медпунктов и новый окружной центр на слиянии Оби и Иртыша.О том, как жил и менялся округ в 1930–1950 годах, в материале URA.RU к 95-ию Югры.

Рождение Югры

Десятого декабря 1930 года Президиум ВЦИК РСФСР принял постановление «Об организации национальных объединений в районах расселения малых народностей Севера». Этим документом утверждались специальные национальные округа, в том числе Остяко-Вогульский, на территории проживания хантов и манси. Задач было сразу несколько: закрепить присутствие советской власти на Севере, дать коренным народам собственное административное представительство и открыть дорогу к планомерному освоению сырьевых районов.

Первые годы национальный округ подчинялся крупным регионам. С 1930 по 1934 годы он входил в состав Уральской области с центром в Свердловске, затем, после административного разукрупнения, перешел в Омскую область. Такая схема была типичной для того времени: северные территории закрепляли за развивающимися индустриальными центрами, которые должны были «подтягивать» инфраструктуру и кадры.

«Омск начал активно развиваться после строительства Транссибирской магистрали, Великого Сибирского пути, который соединил европейскую часть России с Восточной Сибирью и Дальним Востоком. Многие чиновники тогда находились в Омске, в том числе и администрация Остяко Вогульского национального округа», — рассказал URA.RU старший научный сотрудник отдела истории и этнографии Музея Природы и Человека Игорь Белов.

Кто жил в новом округе

К началу 1930-х в Остяко-Вогульском округе сложилась смешанная картина. Коренное население хантов и манси продолжало жить традиционным укладом, опираясь на охоту, рыболовство, оленеводство, сезонные кочевки. Вдоль крупных рек Обь, Иртыш, Конда стояли русские села и посадские слободы, занимавшиеся торговлей, рыбой, лесом.

К ним быстро добавился третий важный компонент советской эпохи — спецпереселенцы. В начале 1930-х годов в округ направили около 37 400 человек: раскулаченных крестьян, «социально чуждых» и другие категории, которых выселяли из центральных районов. Их расселяли по районам, где планировалось активно развивать лесную, рыбную и сельскую экономику.

«Решение о создании Остяко-Вогульского национального округа дало толчок к развитию территории. Нарастающими темпами стали развиваться медицина, образование, культура, появилась своя администрация», — подчеркнул Белов.

Именно на спецпереселенцах во многом держалась первая волна строительства школ, больниц, административных зданий. Исследования показывают, что во второй половине 1930-х годов значительная часть новых школ в округе строилась для детей спецпереселенцев, а в Сургутском и Кондинском районах появились школы первой и второй ступени, что стало важным шагом к ликвидации неграмотности.

Столица на слиянии двух рек

Административный центр нового округа сначала располагался в селе Самарово. Но уже в 1931 году было принято решение о строительстве новой столицы Остяко-Вогульска (будущего Ханты-Мансийска) на другом берегу.

«Остяко-Вогульск (Ханты-Мансийск) находится на слиянии Оби и Иртыша, а в те годы основным путем сообщения оставались реки. Дорогу тогда было провести сложно из-за ландшафта. Она и до Тобольска еще не была построена. Поэтому основное снабжение шло по рекам. Село Самарово, сегодня микрорайон Ханты-Мансийска, регулярно затапливало. Было принято решение построить новый административный центр на возвышенности», рассказал Игорь Белов.

Новый город задумывался как символ советской модернизации Севера. В 30-е годы здесь строятся первые капитальные административные здания, школы, больница, склады. Начинается планомерное формирование окружных учреждений. В 1940 году округ и его центр переименовывают: из Остяко-Вогульского он становится Ханты-Мансийским национальным округом, что отражает переход от дореволюционного этнонима «остяки, вогулы» к самоназванию народов ханты и манси.

В августе 1944 года, после очередного разукрупнения, Ханты-Мансийский и Ямальский округа включают в состав новой Тюменской области. Так формируется будущая «тюменская матрешка» северных регионов, которая сыграет ключевую роль уже в нефтяную эпоху.

От эксперимента к конфликту: путь к Казымскому восстанию

Но создание национального округа было не только историей развития. Вместе с медпунктами, школами и администрациями на Север пришла жесткая политика коллективизации, раскулачивания и «окультуривания» коренных народов. В начале 1930-х годов советская власть взялась радикально менять традиционный уклад ханты и манси: объединять их в колхозы, ограничивать кочевки, вводить новые налоги и отчетность, забирать детей в интернаты, закрывать шаманские святыни и запрещать древние обряды.

Исследователи отмечают, что особенно болезненным стало принудительное обучение детей в интернатах. Ханты и ненцы опасались, что, оказавшись далеко от родного стойбища, дети потеряют язык и связь с традициями. В 1933 году вокруг реки Казым формируется неформальное объединение противников новой политики, которое получило название «казымский мир».

Нарастающее недовольство вылилось в открытое сопротивление. С 1931 по 1934 годы в Приказымье происходят несколько выступлений, которые вошли в историю как Казымские восстания. 

Это было первое организованное вооруженное сопротивление коренных народов округа политике советской власти: ханты и ненцы пытались отстоять право на свою землю, оленей, веру и привычный образ жизни.

Ответ государства был жестким. Против восставших направили части ОГПУ, использовали артиллерию, аресты, высылки. Точных данных о числе погибших до сих пор нет, но краеведы называют эти события одной из самых трагических страниц в истории Югры.

К середине 1930-х советская власть добилась своего: сопротивление подавили, система национального округа устоялась, а административный центр на высоком берегу Оби стал главной точкой контроля над северной территорией. Но память о Казыме сохранилась в хантыйских и мансийских семьях как напоминание о том, какой ценой досталась модернизация Югры.

Помощь фронту и «американские дамы в югорских мехах»

Великая Отечественная война застала Ханты-Мансийский национальный округ еще очень молодым. В 1941 году здесь жило около 100 тысяч человек меньше, чем сегодня в одном Ханты-Мансийске. Но мобилизацию округ почувствовал, как взрослый регион.

«На фронт отправились порядка 18 тысяч, половина из них не вернулась с полей сражений. Явление было достаточно массовым только в первые 2-3 дня в военкоматы было подано около двух тысяч заявлений от добровольцев. Многие старшеклассники приходили в военкоматы, им было отказано, но после совершеннолетия они все равно попали на фронт», — рассказал Белов.

Тыл стал продолжением фронта. Ханты Мансийский рыбозавод за годы войны отправил на фронт более 28 миллионов банок консервов. Именно поэтому стела «Город трудовой доблести» в окружной столице имеет высоту 28 метров напоминание о реальной цифре, а не абстрактном подвиге. Рыбаки и рабочие колхозов заготавливали рыбу, дикоросы, мох, который шел на перевязочные материалы. Жители округа собирали миллионы рублей на строительство танков и самолетов.

В марте 1944 года руководство Ханты-Мансийска получило личную телеграмму от Верховного главнокомандующего Иосифа Сталина. «Передайте трудящимся, собравшим 1 153 350 рублей на строительство эскадрильи боевых самолетов „Самаровский колхозник“, мой братский привет и благодарность Красной Армии», — говорилось в сообщении.

Для северной экономики война стала временем предельной нагрузки. В округе за годы войны добыли пушнину на сумму около 20 миллионов рублей. Часть мехов шла на пошив теплой одежды для летчиков и экипажей, но основной объем отправлялся в счет ленд-лиза.

«Из пушнины шили теплую одежду для летчиков. Но львиная доля ее шла в счет оплаты Ленд-лиза. Так что в те годы американские барышни ходили в одежде из югорской пушнины», отметил историк.

Лесозаводы в Ханты-Мансийске, Березове, Сургуте выполняли оборонный заказ — пилили доски для укреплений, делали ящики для боеприпасов, заготавливали древесину для авиафанеры. Женщины и подростки уходили в леса искать ровную березу для ружейных болванок заготовок под приклады. «Женщины и подростки находили в лесах подходящий материал, спиливали и делали заготовки. После на баржах они отправлялись на военные предприятия, которые делали приклады для оружий», — рассказал Белов.

Сироты из Ленинграда

В 1942 году Ханты-Мансийский округ принял на себя еще одну тяжелую нагрузку сюда эвакуировали детей из блокадного Ленинграда. В округ направили воспитанников из десяти детских домов. Дорога занимала недели: сначала по железной дороге до Омска, затем по Оби и притокам на пароходах.

Переселенцев расселяли в Самаровском, Сургутском, Кондинском и Микояновском (ныне Октябрьский) районах. Округ в срочном порядке строил для них интернаты и общежития. Жители встречали ленинградцев у причалов и буквально разбирали детей по семьям.

Несмотря на тяжелые болезни и общее истощение, все эвакуированные дети выжили. Часть вернулась на большую землю после войны, но многие устроились, создали семьи и остались жить в округе. Для послевоенной Югры это было важное пополнение: в регион пришли люди с другим опытом и другой городской культурой.

Жизнь после войны

Победа не принесла передышки. В четвертой пятилетке Ханты-Мансийский национальный округ включили в общегосударственную задачу восстановления и роста. Рыбколхозы и заводы работали практически без остановки, лесозаготовка стала главной отраслью: в начале 1950-х на лес приходилось до 75% промышленного производства округа. Леспромхозы расширяли сеть поселков при заводах, строились бараки, клубы, школы, склады. На смену конной тяге постепенно приходила техника, в том числе моторные катера для добычи и доставки рыбы.

В январе 1950 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР рабочий поселок Ханты-Мансийск получил статус города окружного подчинения, в его состав официально включили Самарово. Статус города дал административному центру дополнительные ресурсы: появились отдельные строки финансирования на строительство, коммунальное хозяйство, социальную сферу. В 1950-е начинается прокладка водопровода, появляются капитальные дома, новые школы и больницы, растет сеть медпунктов и клубов в селах.

Ханты-Мансийский округ к началу 1950-х был все еще северной периферией, жившей лесом, рыбой и пушниной, восполнявшей людские потери и долги военного времени. Ни жители новых бараков в поселках при лесозаводах, ни чиновники в свежем здании горисполкома еще не знали, что уже через одно поколение именно этой территории будет отведена ключевая роль в нефтяной истории страны и в экономике России второй половины века.