Как встречают бойцов российских ЧВК в Сирии и кто стреляет им в спину

Простые жители Урала устраиваются в частные военные компании, чтобы воевать на территории Сирии и Донбасса. Там они зарабатывают на жизнь, воплощают мечту и реализуют себя как специалисты. Но в обществе об этом не принято говорить. Александр Алексеев (имя и фамилия изменены по просьбе спикера, он опытный доброволец, попросивший не конкретизировать подробности его военной биографии) рассказал в интервью URA.RU, как устроен быт бойцов, насколько в Сирии любят президента России Владимира Путина и на какой войне в дальнейшем могут оказаться те, «кто решает неудобные вопросы». — Почему сотрудники ЧВК — это добровольцы? Почему нельзя было пойти служить по контракту в регулярную армию? — В ЧВК другая атмосфера. Там ты военный специалист, а в армии порой непонятно зачем ты служишь. В ЧВК чувствуешь себя востребованным, ощущаешь себя нужным, реальной боевой единицей. Но при этом среди нас есть те, кто по ряду причин не могут вступить в армию. Например, из-за судимости или долгов. Но основная часть идет по зову сердца. — А ЧВК — это только лишь пехота? — Нет, ЧВК — это небольшая армия, в которой присутствует все, кроме авиации и военно-морского флота. Есть и разведка, и бронетанковые группы, и артиллерия, и беспилотные летательные аппараты. — Есть мнение, что в ЧВК набирают кого попало, а подготовки вообще нет. Как на самом деле? — Это клише, что в ЧВК набирают кого попало. На самом деле это не так. Понятно, что много отребья хочет туда попасть, но пройти отбор непросто. На этапе устройства в ЧВК проверяют физическую подготовку и медицинские показатели. Если ты проходишь этот этап и готов физически, начинается тактико-специальная подготовка. Независимо от образования ты должен пройти пехотную подготовку. Она включает в себя изнурительные тренировки, когда в любую погоду в составе группы вы по лужам ползаете и бегаете очень много и долго. Это может длится неделю или две. Потом начинается подготовка по специальности. — Даже если перед этим отслужил 10-20 лет в армии? — Независимо от этого. Даже если ты пришел полковником и в армии командовал артиллерией. Подготовка для всех в начале одинаковая, начинаешь с самых низов. Только уже в процессе завершения преподающий инструктор выносит вердикт кем будешь: ты молодец — будешь командиром танка, не очень — будешь водителем. При этом подготовка длится по-разному. Может месяц, может — недели. — А кто приходит работать в ЧВК? —Там есть и просто вояки, и идейные парни, которые проповедуют величие России. Есть ультраправые и ультралевые, есть и те, кто хочет войны, пропагандируя — «Россия для русских», есть те, кто наоборот — «победим терроризм и будем жить всем миром». Но всех объединяет то, что все там находятся добровольно. — Случаются ли конфликты на идеологической почве? На моей памяти их никогда не было. Единственно замечаю, что в ЧВК порой приходят с радикальными взглядами, а уходят с умеренными. — Как бойцы живут во время военной кампании? — Быт разнится от географии. Если, например, в Донбассе защищаются от холода и дождя, то в Сирии — от жары и солнца. Быт солдаты обустраивают сами. Тебя высаживают на «горке» или в «песке», вот парни вам сухпаек, водичка и живите. Ребята устраивают временные убежища, используют палатки, кто-то даже привозит их с собой, сверху накрывают тентами или досками. Вода для бытовых нужд есть, но очень плохого качества. Этой водой сирийцы промывают свои нефтяные скважины. Бывает, что за всю командировку помыться не можешь по-человечески. А вся привозная питьевая вода сирийского производства. — А что с едой? — На первоначальных этапах сирийской операции были одни сухпайки непонятного производства. Видно, что русские, но не такие, как в армии. Просто картонная коробка с едой без наименований, кто производитель, когда изготовили. Потом солдаты стали страдать от однообразия. Поешь эти сухпайки месяц-два, и у тебя живот встает колом, у парней даже депрессия начиналась. Позже стали привозить российский хлеб. Где они его готовили, привозили ли из России или готовили уже в Сирии, неизвестно, но этому хлебу все были рады. — А на местные рынки ходили за продуктами? — С этим стало проще, когда духов (террористов — прим.ред.) потеснили. Мы ездили в город, покупали обычную пищу, как у нас в России: фрукты, овощи, мясо. Но опять же своими усилиями. Вся готовка ложится на плечи мужиков. Должностей повара у нас нет. — Как с экипировкой дела обстоят? — Перед командировкой тебя обеспечивают одеждой. Но на месте она очень быстро приходит в негодность. Особенно обувь. Замену от ЧВК очень сложно получить. Поэтому кто-то с собой везет запасные вещи, кто-то покупает в Сирии. — Как вам сообщают, что завтра в бой? — Заранее детали наступательной операции до нас никто не доносит. Это связано с тем, чтобы информация не ушла врагам. Вообще, у нас есть понятие «трассер». У ЧВКшников — это слух, который витает, но ничем не подтвержден. Таких «трассеров» каждый день много: то говорят, мы завтра домой, война кончается, то наоборот, завтра будем сидеть или наступать. Понятие конкретики в ЧВК не существует. Ты можешь до последнего не знать, что завтра будет штурм миллионного города. — А не страшно каждый день жить в незнании? — Это угнетает. Это минус нашего ЧВК. Такой аспект как морально-психологическая подготовка там отсутствует напрочь. Бойцы предоставлены сами себе. Уже непосредственно перед операцией говорят, парни идем туда, делаем то-то, до выезда пять часов. — Как местное население относится к России? — По мне, местное население фанатично влюблено в Россию. Не знаю, с чем это связано, может быть, с местной пропагандой. В Сирии очень много людей говорящих на русском языке. Многие из них — старшее поколение — учились в Советском союзе. Многие города увешаны плакатами с признанием в любви к России. У нас говорят, что в стране культ личности Путина, но это твердят, те кто не был в Сирии. У них каждая деревня его плакатами увешана. — Бытует мнение, что Сирия — страна отсталая. Это так? — Территории, которые подконтрольны [президенту Сирии] Башару Асаду, — это абсолютно светское государство. Тот же Дамаск ничем не уступает Екатеринбургу и даже круче. По городу ездят тачки премиум-класса, ходят девушки в юбках и на каблуках. Нет никаких паранджей. При этом на территории Асада пустыни нет, как многие думают, она вся орошается. На ее месте растут огромнейшие сады апельсинов, мандаринов и оливок. А приезжаешь на территорию боевиков, там все загубленное. — То есть? — Там средневековье. На 90% территории даже света нет. Печки топят коровьими лепешками. Медицинской помощи нет. Под властью боевиков люди очень плохо живут. — А вы помогаете местному населению? — Иногда. Когда заходили и «зачищали» поселение. Бывало бабушки сразу выходят из домов, несут еду, молоко. А мы: «Чем, бабушка, помочь?» Заборы чиним, загоны для коров ставим. — Но вам рады не все? — Есть и сторонники Исламского государства (ИГ, ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная на территории России). Вроде зачистил поселение, все хорошо. Но какой-нибудь дедушка 70-летний, откопавший автомат где-то, тебе в спину стреляет. Правда, эти случаи единичны. В основном, население встречает, как освободителей. Это придает уверенности, когда видишь, что люди реально счастливы, что ты пришел и освободил их от гнета боевиков, от средневековья. — Никто из бойцов не хотел остаться? — Я по крайней мере такого не слышал. На Донбассе много осталось. А в Сирии все другое. Несмотря на преданность местного населения, их дружбу, ты не чувствуешь себя дома. В Сирии неделю побыл и уже душа рвется на родину. Там другие люди, климат, ландшафт, ничего родного. Мы приехали туда, сделали свое дело и ушли, люди благодарны, мы получили свои бонусы, все довольны. — Какая, по-вашему, главная проблема с частными военными компаниями? — То, что российское государство пытается их скрывать. Почему — ответа ни у кого нет. Нам тоже хочется признания, чтобы не переживать, если чуть что, Путин уйдет [с поста президента], и нас всех посадят. Именно поэтому многие и скрываются, боятся. Если вдруг раскроются, то через десять лет арестуют, якобы ты занимался преступным делом. Вроде хорошее дело делаем — освобождаем мир от террористов, а все равно переживать приходится. — Сейчас назревает конфликт между Турцией и Сирией. Многие полагают, что туда втянут и Россию. Могут ли ЧВК принять в этом участие? — Легко! Для этого такие организации и создавались. Есть песня, которая ходит про ЧВК в интернете: «Мы те, кто решает неудобные вопросы». Куда регулярные войска не могут ввести, туда бросают ЧВК. США этим постоянно занимаются.