Региональные власти живут повесткой федерального правительства. Выйдя из отпуска, свердловский губернатор Куйвашев едет на продуктовый рынок, а его подчиненные распределяются по лагерям беженцев. Но спокойнее не становится: закрытие «Макдональдсов», захват десантников, затихшая история с «Боингом» — у нормального человека эта информационная истерия в голове не укладывается. У одного из идеологов резиденции, профессора политологии УрГПУ Вадима Дубичева есть целая теория о планах США на нашу территорию и том, как противостоять козням захватчиков. По прогнозам первого замглавы администрации губернатора, России нужно готовиться ко второй Болотной площади. Какие шансы у Новороссии, как конфликт России и США гасит противостояние «города» и «области» и откуда взялись на Украине «псковские десантники» — в интервью профессора «URA.Ru». — Главная история прошлой недели, с псковскими десантниками, актуальна для Свердловской области? — Нисколько. Свердловская область в контексте Украины занята двумя вопросами: сохранением экономических связей и созданием условий для беженцев. Это наши родные люди, они в большой беде, мы обязаны им помочь. Они обеспечены питанием, медпомощью, у них есть кров над головой, они в безопасности. На Урале к ним относятся с сочувствием, помня и свою историю: многие из нас или наших родственников были беженцами. Например, у меня дедушка Георгий и бабушка Мария в годы войны были эвакуированы в Свердловск из Ленинграда. Решением губернатора я закреплен за пунктом временного размещения беженцев в Сухом Логу, раз в неделю езжу туда. Основное решение проблемы для большинства — это возращение домой. Но часть останется у нас и это прекрасно. Сколько мы готовы беженцев принять? Сколько будет нужно — столько и примем, поделившись и куском хлеба, и кровом. — В то же время не все беженцы спешат устраиваться на работу, переезжать из лагерей, социализироваться. В Госдуме предлагают законопроект: лишать их пособий после трех отказов от работы. — Надо дождаться, примут ли его. Предложений много — Россия адаптируется к огромной волне беженцев. Мы не были готовы к этому. Но то, что нужно создать мотивы к быстрейшему трудоустройству беженцев — очевидно. При этом мы будем оказывать помощь, пока не закончится гражданская война на Украине: люди вернутся домой и будут жить спокойной жизнью. — Насколько, по-вашему, такой вариант реален? — Как я понимаю, ни о какой федерализации Украины сейчас уже речи не идет. Сейчас люди на юго-востоке взяли оружие и будут защищаться от Киева. От хамской политики, когда тебе запрещают быть русским. Вирус русофобии застилает глаза новой киевской власти. Это не объяснить ни идеологией, ни экономикой. Как любой фашизм, это болезнь — паранойя. Я принадлежу к тому лагерю политологов, которые предсказывают появление нового государства — Новороссии. Войдет она в состав в России или нет — второй вопрос. У нас есть пример как Крыма, так и Абхазии. — Существует и главный, второй фронт — информационная война. Россия, по вашей оценке, в ней объект или субъект? — Информационная война — такой же неоспоримый атрибут сегодняшней жизни, как и необходимость человека дышать. Все участвуют в информационных воинах и все их ведут. Россия в этой войне участвует и достойно отвечает. В 90-е способность защищаться в информационном поле была утрачена. Человека треснули битой по голове, и он лежит беззащитный — у него могут пошарить в карманах, а при желании изнасиловать. Это и есть Россия 90-х. Сегодня нельзя сказать, что Россия своими ресурсами и способностью защищаться способна на равных тягаться с США. Но мы встали с колен, и мы защищаем свои интересы. — Как современная Россия выглядит в глазах Запада? — Россия выглядит куском мяса в тарелке, на который нацелена вилка. Существует много концепций, почему. Приведу одну из версий. Америка с 40-х годов прошлого века — мыльный пузырь, который обеспечивает качественную жизнь своих граждан за счет всё разрастающейся эксплуатации других национальных групп. В рамках этой модели Америка постоянно нуждается в новых сырьевых источниках и рынках сбыта. И этим действительно можно объяснить феноменально агрессивную политику США последних 60 лет. Мы — дети интернета, социальных сетей — соответственно война дошла и до этих виртуальных мест. Стреляют не сразу — сначала навязываются новые смыслы, только потом приходят военные люди, потом приходит доллар — и начинается выкачка ресурсов. Мы на примере Украины можем посмотреть, как это работает. С 1996 года в Киеве развернулись благотворительные фонды, институты, программы — начался мощный впрыск денег — на «поддержку независимой прессы» и на «развитие демократии» вброшено порядка пяти миллиардов долларов. За десять лет братская страна перекодирована в европейский центр дремучей русофобии. И это не осознанное решение граждан Украины и не потому, что мы в России такие. Это результат работы специалистов по изменению массового сознания. В 2007 году в Вашингтоне в Госдепе я встречался с специалистами отдела Восточный Европы. Это молодые талантливые люди, тогда уже годами жившие в Киеве. Перед ними стояла задача раскачать лояльный России режим в Киеве и привести ему на смену новое поколение политиков — зараженное русофобией. Как это делалось — показывает пример с широким прокатом в городах Украины, в зданиях управлений СБУ выставок, посвященных «Голодомору». И многие другие технологии. Так вот — специалисты Госдепа по Восточной Европе поразили меня прежде всего не своим интеллектом (а он безусловно присутствовал), а яростной русофобией. Школа советологии, выходцами которой являлась, кстати, и Кондолиза Райс и многие другие руководители, которые определяют политику США в отношении России — никуда не делась. Они как начали воевать с нами в 1946 году, так и не могут остановиться. Или им не дают это сделать. Мы для них тот самый кусок мяса на тарелке. — В чем уязвимость российского общественного сознания? — Как и любое другое гражданское общество, оно расколото. Эти трещины позволяют специалистам по перекодировке общественных режимов вбивать в них клинья. Так можно развалить практически любое общество, а потом построить новое — с заданными параметрами. Как генная инженерия — социальная инженерия. — В вашей теории, когда это началось? — То, что было в 2011 году на Болотной было первой политической атакой на режим, который имеет ресурсы и политическую наглость (мы назовем это волей) противостоять планам Запада. Болотная закончилась ничем, но тут не надо успокаиваться. Отличительной чертой американской школы советологов является настойчивость. Не сомневаюсь, что анализ ситуации сделан, выявлены ошибки и начинает разворачиваться новая атака на режим. Пока постреливают издалека — какие то невнятные митинги за федерализацию, «миру мир» и подобное. — Кажется, информационная война сегодня используется не для российской аудитории, а в целях внешней политики. Россию обвиняют во вводе войск на Украину... — Политическая власть на Украине не самостоятельна: лидерам говорят, что и как делать. Обычный коллаборационистский режим. Оккупационная администрация из местных. Пришли они к власти в результате переворота. Важная часть их «труда» — провокация России на агрессию. Или создание видимости агрессии России. Почему такое тупое уничтожение своей страны бомбежками? Чтобы люди кричали о помощи и Россия откликнулась на защиту русских. — До этого были заявления про сбитый Россией «Боинг»... — На мой профессиональный взгляд, это была высококлассная операция спецслужб уровня «11 сентября». Но она не сработала — не позволила назвать Россию агрессором. Самолет упал на территории Украины, а не нашей страны. То тем не менее мгновенно, по команде, хором заорали о вине России, в том числе «пятая колонна» в самой России. И как они сейчас воды в рот набрали, когда становится ясно, что не русские сбили самолет (а то мы этого не знали!). Их не интересуют жизни погибших в самолете. Им нужна Россия и оправдание давления на нас. — И темы «псковских десантников», считаете, нет? — В любой информации, которая поступает с войны, следует сомневаться. Особенно из анонимных источников. Во время «горячей войны» информационная тоже обостряется. Даже в мирное время мы — постоянные объекты информационных атак, не говоря уже о времени военном. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу: на Урале нет никаких «псковских десантников». Подожду более достоверной информации [на время выхода интервью, заявлено о возвращении с Украины 10 десантников]. Напомню о «неопровержимых данных разведки США», которые доказывали причастность России к уничтожению «Боинга». На них даже официальные лица Белого дома ссылались. И где они теперь? Тишина. — В России остается внутренняя политика: у нас в регионе в 2016 году — выборы в Заксобрание, Госдуму, в 2017 — президентские. Не исключены досрочные выборы губернаторов. Украинский конфликт как-то повлияет на кампании? — Россия до и после Крыма — две разные страны. Произошло событие огромного исторического значения, которое будет оказывать влияние на жизнь страны многие десятилетия. Как освоение Дальнего Востока Российской империей, как Победа 1945 года. Конечно, многие противоречия во внутренней политике были преодолены. «За Крым можно простить все», — сказал один из политологов и с ним многие согласны. С другой стороны, растет требовательность к власти. Но как именно Крым трансформирует политическую Россию, мы увидим на выборах. Обязательно появятся новые политические силы, лозунги. Общую тенденцию отмечу: наша политика будет носить все более мобилизационный характер. — А в Свердловской области? У нас центр субъекта исторически нелоялен к областным властям. Меняет все происходящее многолетнюю историю противостояния? — На днях губернатор Евгений Куйвашев вместе с руководителем администрации Екатеринбурга Александром Якобом вместе проверили школы столицы Урала на предмет готовности к 1 сентября. Это реальная жизнь и она объективна. Вот вы говорите о каком-то многолетнем противостоянии, а я вспоминаю о той помощи, которую государственная власть региона оказывала все эти годы Екатеринбургу — почему он стал таким красивым да ладным. — Развитие истории со льготами на общественном транспорте Екатеринбурга будет носить неконфликтный характер? — В беспочвенный идеализм впадать не будем — конфликты и конкуренция есть признак жизни. Но я не сомневаюсь в том, что все сложности бюджетного процесса будут решены в рамках согласительных процедур. Хотя это всегда, каждый год трудно для государственной и муниципальной власти — а именно найти сбалансированное схему распределения расходных частей бюджетов. Продуцирование конфликтов ныне не приветствуется.

прочитать статью полностью