Кризис меняет «лицо» проституции. Число представительниц древнейшей профессии выросло в разы, при этом все большее число тружеников рынка удовольствий — не «падшие» женщины: у них есть семья, дети, работа. Чего боятся и о чем мечтают работницы сферы специфических услуг, испытывают ли стыд и удовольствие от процесса, кто рискует подхватить ВИЧ-инфекцию и о чем в первую очередь должны помнить их клиенты? На «URA.Ru» — первое в России интервью волонтеров, работающих с «ночными бабочками». Знакомство журналиста «URA.Ru» с волонтерами, которые занимаются оказанием помощи девушкам легкого поведения, произошло почти случайно — на форуме общественных организаций в Екатеринбурге. Активист фонда «Новая жизнь» рассказал о том, что число проституток в столице Урала резко возросло (подтвердив тем самым давно обсуждаемую информацию). Но на откровенное интервью на эту щепетильную тему общественники согласились не сразу. Помогли рекомендации врачей Свердловского областного центра по профилактике и лечению ВИЧ-инфекции, благодарных «URA.Ru» за честные публикации об эпидемии ВИЧ на Урале. И вот мы в гостях у волонтеров. Зайти в офис организации «Новая жизнь» в Екатеринбурге человеку «с улицы» невозможно: даже на визитке указаны только улица и номер дома. Зато есть несколько телефонных номеров: попасть сюда сможет только тот, кого ждут. Такая конспирация — вынужденная необходимость: ежедневно здесь появляются женщины, которые никогда и ни за что не признаются публично в том, чем они занимаются. «Новая жизнь» — то место, где они могут получить консультации специалистов, пройти тест на ВИЧ и спокойно пообщаться друг с другом, не боясь полицейской облавы и опасности разглашения своих тайн. О том, как живут эти люди, «URA.Ru» рассказала руководитель организации Вера Коваленко. Первое, о чем она просит, — не называть их проститутками. «Это оскорбительно, — поясняет Вера. — Мы предпочитаем термин «секс-работницы»: для многих из них это способ выживания, а значит — работа». По ее словам, их число в последние месяцы действительно резко выросло. «За год через нас прошло примерно полторы тысячи человек, — рассказывает волонтер. — Это только новенькие — те, кто появился у нас в первый раз. А тех, кто бывает чаще, тысяч пять. — Сколько же их всего в Екатеринбурге? — Сложно сказать, но точно больше 10 тысяч. Кризис внес свою лепту: количество секс-работниц постоянно растет. Сокращения, ипотеки, кредиты — все это сыграло свою роль. — Что это за люди? — Принято считать, что сексом за деньги занимаются либо наркоманки, либо девушки, которые решили обогатиться. На самом деле секс-работой занимаются женщины, у которых есть проблемы (как правило, социального характера). Но, что самое важное, среди них появилось немало женщин социально адаптированных: у них уже есть дети, в дневное время они могут работать в офисе. Если женщина одинока, для нее секс — это метод выживания. Можно, конечно, решать проблему социально одобряемым способом, например, устроиться техничкой и подрабатывать. Но сколько ты заработаешь? Пять тысяч в месяц? Причем многие начинают уже после 30-35 лет. Например, такая история: женщина занимается секс-работой, потому что у нее сын-художник, он очень талантливо рисует, но, чтобы двигаться дальше, нужны деньги — на краски, обучение. И она помогает ему таким образом. Часто бывает, что девушка учится в вузе или техникуме, но у нее нет поддержки от родителей, и, чтобы выжить, она вынуждена заниматься секс-работой. — Где вы их находите? Не на улице ведь… — Это самое сложное. Раньше считалось, что наркоманы — это закрытая группа, с ними трудно взаимодействовать волонтерам, но оказалось, что секс-работницы — еще более закрытая группа. Они очень неохотно идут на контакт, потому что всегда есть вероятность разглашения, а в нашем обществе это считается постыдным, грязным, позорным делом. Очень тяжело «пробиваться» к ним — только через установление доверительных отношений. Помогают так называемые аутрич-работники — люди из среды. Плюс используем тот опыт, который у нас уже был по работе с женщинами из мест лишения свободы. — Как клиенты сегодня находят девушек для удовольствия? — Через Интернет. Это раньше всегда можно было встретить девушек легкого поведения на Малышева, Щорса, Шефской, а сегодня можно объехать полгорода и никто не найти. На улицу выходят, только если совсем нет заказов. Обычно ищут на сайтах знакомств, но потом все равно надо звонить по телефону, заказывать. — А массажные салоны? В центре города, например, есть один всем известный мужской клуб… — Это даже секс-работой не назовешь, потому что там на самом деле массаж делают. Понятно, что потом договариваются — про это все знают, но это совсем другой уровень. Есть те, кто работает по нескольку человек, снимая квартиры, есть «индивидуалки». Они все очень разные: есть женщины с высшим образованием, с детьми, с целями в жизни и системой ценностей, есть студентки, есть «мигрантки» — девушки, приехавшие в город из области, потому что там работы нет совсем. И есть такая категория, как секс-работницы — потребители наркотиков, на которую у нас пока даже нет выхода. Их очень мало: если девушка будет принимать наркотики, и это обнаружится, она быстро станет невостребованной: сегодня выбор огромный, предложение превышает спрос. — Как вы им помогаете? — Проект, который реализует «Новая жизнь», называется «профилактика ВИЧ-инфекции среди секс-работниц». Но перед этим или параллельно с этим приходится решать проблемы самого разного характера: социального — сделать временную регистрацию, получить документы, оформить детские пособия, психологического — если женщина пришла к нам за помощью, значит, ей нужна поддержка. Часто им нужна помощь юриста. Но мы работаем с ними не как с секс-работницами, а как с женщинами, попавшими в трудную жизненную ситуацию. — Что вы понимаете под трудной жизненной ситуацией? — На днях был пример: идут девочки утром с работы, смотрят — в кустах валяется девушка. Поднимают — выпившая, молоденькая. Привели ее к себе домой, накормили, вымыли, привели к нам. Она рассказывает о том, что выросла в детском доме, ее удочерили, приемный отец ее насиловал, в конце концов она от него забеременела, а приемная мать, чтобы скрыть все это, быстренько сделала ей аборт. После такого жить в этой семье она больше не захотела, а вернуться в детский дом уже не может. Ушла на улицу, потом связалась с каким-то мужчиной, но он пьет, и она не хочет с ним жить. И вот ей всего 20 лет, а у нее такой жизненный опыт… При этом она не хочет заниматься секс-работой, а хочет выбраться из этой ситуации. У тех, кто приехал из глубинки, трудная жизненная ситуация возникает из-за отсутствия навыков: там, условно говоря, были огород и корова, а здесь девушка даже официанткой не может пойти работать, потому что общаться толком не умеет. У осужденных, наоборот, навыки потеряны: женщина отсидела в колонии 10 лет, вернулась — а мир совсем другой. И когда мы тесно работаем с ними, появляется понимание, что можно сделать, в какую сторону развивать их, чем помочь. Это миф, что девушкам легкого поведения ничего в жизни не надо — на самом деле многие из них хотят стать бухгалтерами, психологами, юристами. Социальные и профессиональные навыки им нужны, чтобы уйти из этой «профессии». Может, они и не уйдут или уйдут не сразу, потому что эта «профессия» тоже затягивает, но, по крайней мере, у них будет выбор. Мы даем надежду, возможность шагнуть куда-то дальше, получить этот выбор. — Есть какие-то позитивные примеры, как меняется жизнь девушки после обращения к вам? — Вот та же 20-летняя девчонка из детдома. Очень плохо, что у нее так сложилась жизнь, но хорошо, что девочки привели ее к нам. Сегодня она уже трудоустроена, работает, ее учат одеваться, следить за собой, краситься. Но основное направление нашей деятельности — это все-таки профилактика ВИЧ-инфекции среди секс-работниц. Она, безусловно, подразумевает общение — беседы, семинары, но самая важная ее часть — это экспресс-тестирование, чтобы как можно раньше выявить ВИЧ-инфекцию. А дальше, если результат положительный, — сопроводить в медицинское учреждение — в Свердловский центр СПИДа. — Много ли среди секс-работниц зараженных ВИЧ-инфекцией? — Это еще один миф — о том, что девушки легкого поведения активно распространяют ВИЧ. Да, среди них есть ВИЧ-положительные, но если женщина получает терапию, то она безопасна для партнера. А если социально адаптирована (у нее есть семья, работа), то она, как правило, заботится о своем здоровье. Но женщины очень уязвимы, поскольку всегда есть клиенты, которые доплачивают за секс без презерватива. И не каждая может в этой ситуации отговорить клиента. — Получается, секс-работницы рискуют больше клиентов? — Да, но не потому, что не хотят защищаться: если мужчина хочет спать без презерватива — это его желание, а не ее. Вообще, у них огромное количество страхов по поводу ВИЧ-инфекции. Они прекрасно знают, что в группе риска, и им настолько страшно, что многие предпочитают даже не думать об этом. А тут приходим мы и говорим: «Давайте, мы вам поможем в этом, а еще вот в этом. И еще и проведем экспресс-анализ на ВИЧ». — И какова реакция? — Первое время вообще никто не хотел тестироваться! Просто говорили: «Зачем мне это?» или: «Я и так регулярно сдаю анализы». Потребовалось очень длительное время, чтобы люди начали задумываться и общаться на эту тему. Сегодня нельзя пока сказать, что каждый из тех, кого мы охватили, уже прошел тест, но, по крайней мере, это уже воспринимается нормально. А многие приезжают регулярно, раз в месяц, чтобы протестироваться. Я считаю, что небольшая победа. Мало того, у нас уже есть волонтеры — секс-работницы, которые помогают нам, сотрудникам «Новой жизни», работать с другими девушками. Кроме профилактики ВИЧ, помогаем девочкам получать медицинскую помощь. Они боятся поликлиник — из-за той же опасности разглашения, не каждая может прийти и рассказать о себе правду даже гинекологу. Но для них эта помощь крайне важна: или у женщины всего один партнер, или, как у нашей, — по шесть за ночь. Другие риски, нужен другой подход, совсем другие анализы. Поэтому одно из важнейших направлений нашей деятельности — работа с доверенным врачом. Мы даем направление, по которому гинеколог сразу понимает, кто к нему пришел. А девушки, в свою очередь, уже не боятся обсудить с ним все свои страхи, посоветоваться. — Сколько таких врачей в Екатеринбурге? — Один. Но мы рады и этому. Когда мы начинали работать с ним, очень долго присматривались, получали от девочек обратную связь, потому что это опять же вопросы доверия. — Поневоле вспоминаешь российских врачей, которые в царское время опекали публичные дома — приходили и осматривали девушек. Сегодня вновь приходит понимание, что это необходимо?  — Приходит, но не ко всем. Раньше самой осуждаемой категорией были наркоманы — сегодня к ним уже как-то привыкли, а  самой порицаемой группой стали секс-работницы, потому что у нас в стране семейные ценности и все прочее. Поэтому они уходят в глухое подполье. Но кто-то же должен помогать этим людям! Можно до бесконечности говорить о том, что у нас нет секс-работников, можно их всех избить, посадить, и спрятать, но проблемы от этого не исчезнут. — А сами они испытывают стыд за свою «профессию»? — Чувство стыда, безусловно, есть, даже если оно скрывается. Но гораздо сильнее чувство страха, тревоги. Везут девочку к клиенту, и она не знает, как он себя поведет. А вдруг он выпьет, вдруг ее обидит? Страх перед полицией: вдруг все это — «контрольная закупка»? Полиции нравов сейчас нет — ее функции возложили на отделы, и каждый из них делает рейды в своем районе. Нас это глубоко возмущает, не говоря уже о том, что это мешает нам работать: вместо профилактики заболеваний и заботы о здоровье мы вынуждены тратить силы и время на преодоление страха перед насилием. Потому что наша полиция, не скроешь, его применяет. Сама по себе «контрольная закупка» — это какое-то сумасшествие: приходят засланные люди, дают меченые деньги, затем имеет место какой-то процесс. А потом деньги отняли, человека наказали, а услуга-то оказана! Это уже изнасилование получается. А любимый полицейскими шантаж? «Если не подпишешь протокол, я всем расскажу, кто ты такая, позвоню сейчас маме с твоего телефона, сфотографирую тебя и выложу фото в Интернет». И девчонки подписывают протоколы, после чего им рисуют штраф по статье 6.11 КоАП и вносят в базу, в которой человек числится 70 лет — на работу потом никуда не устроиться! Все потому, что у полиции — план. Страх перед клиентом, перед полицией, перед сутенером (если он есть), страх встретить знакомого среди клиентов — тревожность у них постоянно повышенная. Именно поэтому девочки очень быстро учатся распознавать человека, что называется, «читать портрет». И пить: стресс-то надо как-то снимать! Можно еще, конечно, йогой заниматься (и некоторые занимаются). Это еще один миф — о том, что это легкие деньги. На самом деле это очень тяжелые деньги. — Стесняюсь спросить: а удовольствие от работы кто-нибудь из них получает? — Если такие и есть, то единицы, и то лишь в самом начале. Это можно сравнить с наркотиком, который поначалу дает кайф, но очень быстро перестает быть удовольствием — наступает привыкание и зависимость. Здесь, конечно же, не так, но тоже затягивает. С другой стороны, срабатывают защитные механизмы: если будешь все время думать, что занимаешься гадостью, — как ты сможешь при этом продолжать работать? — Кто вас финансирует? — Открытый институт здоровья (Россия). Он, в свою очередь, получает средства от Глобального фонда. Мы получили грант на два с половиной года, год уже отработали. Всего таких проектов пять по России: Екатеринбург, Красноярск, Пермь, Москва и Санкт-Петербург. — А как же остальная Россия? — Никак. Но это пилотный проект, по результатам которого будут приниматься какие-то решения. — Вы за легализацию проституции? — Легализация в нашей стране пока невозможна. Но мы просим убрать статью 6.11 — это вопрос не легализации, а декриминализации: если не можете помочь — то хотя бы не наказывайте. Именно за это бьется сейчас «Серебряная роза» — организация, которую возглавляет Ирина Маслова. Она единственная не побоялась противостоять выходкам Дацика, который совершал налеты на бордели в Питере. Заходил, выламывая двери, избивал девочек (одну выкинул из окна так, что она сломала позвоночник), потом приводил их в полицию: «Это проститутки — оформляйте их» — и полицейские оформляли, а к его действиям у них даже не было вопросов. Последний случай — когда он раздел 11 женщин, вывел их вместе с клиентами на улицу, наклеил им на спину объявления и гнал до отдела полиции. Только когда вступилась Ирина Маслова, полиция наконец задумалась о том, что он делает, и его арестовали. Когда я читала об этом, думала: «Как хорошо, что у нас не Питер». Мне кажется, у нас не дали бы такое творить. — Что должно произойти в стране, чтобы ситуация изменилась? — Произойти должно в головах людей. Первый шаг — это признание, что это существует. Второй — принятие: мы не призываем официально признавать секс-работу работой, но если женщина на каком-то этапе сделала такой выбор, то давайте если не уважать его, то хотя бы принимать. Третий шаг — это понимание, что это за люди. Когда видишь, что многие из них находятся в трудной жизненной ситуации, вся эта мишура, что это классно, легкие деньги и красивая жизнь, очень быстро спадает. Хотя, конечно, не все секс-работницы находятся в кризисной ситуации — есть и те, кто выбрал для себя это занятие осознанно, и они не нуждаются ни в чьей помощи. Я знаю девочек, которые серьезно занимаются собой, своим здоровьем, своим ребенком, могут позволить себе оплатить частного врача или психолога. Возможно, спустя 10 или 20 лет им понадобится помощь, а сегодня у них пока все хорошо. Но и такая женщина в глубине души хочет, чтобы ее выбор тоже уважали. Наконец, четвертый шаг — это помощь государства. В Киргизии, например, в госкомиссию по противодействию распространению ВИЧ-инфекции входит представитель ассоциации секс-работниц. Наработав тот опыт, который есть теперь у нас, надо будет постепенно переходить на госфинансирование. [Секретарь Общественной палаты России Александр] Бречалов на форуме «Сообщество» заявлял, что правительство готово передать 10% от финансирования социальных услуг общественным организациям — теперь важно, чтобы у государства появилась заинтересованность не только в патриотическом воспитании, но и в том, что делаем мы. Надеемся, что это работа станет частью программ по здравоохранению. Все ведь уже понимают, что в России по факту — эпидемия ВИЧ. Секс-работницы, как ни удивительно, смогли бы ее остановить. Те, кто работает с нами, сами становятся носителями информации о ВИЧ и доносят ее до клиентов (услуга — это ведь не только секс, но еще и общение — до и после). Уже было множество случаев, когда клиент настаивал на сексе без презерватива, на что девушка отвечала: «Ты что, не слышал про эпидемию?» Кому-то «по барабану», но кто-то начинает задумываться. — Клиенты секс-работниц наверняка есть и в среде политиков, чиновников, бизнесменов. Какую мысль вы хотели бы до них донести? — Если ты клиент, ты и так все знаешь — но хотя бы не делай вид, что этого не существует. Чем больше будет принятия секс-работниц обществом, тем легче им будет жить, тем лучше будет их здоровье — и тебе же будет лучше, комфортней пользоваться их услугами. Фоторепортаж из офиса общественной организации «Новая жизнь»:

прочитать статью полностью