В России на панель вышли «приличные женщины»

Кризис меняет «лицо» проституции. Число представительниц древнейшей профессии выросло в разы, при этом все большее число тружеников рынка удовольствий — не «падшие» женщины: у них есть семья, дети, работа. Чего боятся и о чем мечтают работницы сферы специфических услуг, испытывают ли стыд и удовольствие от процесса, кто рискует подхватить ВИЧ-инфекцию и о чем в первую очередь должны помнить их клиенты? На «URA.Ru» — первое в России интервью волонтеров, работающих с «ночными бабочками».

Знакомство журналиста «URA.Ru» с волонтерами, которые занимаются оказанием помощи девушкам легкого поведения, произошло почти случайно — на форуме общественных организаций в Екатеринбурге. Активист фонда «Новая жизнь» рассказал о том, что число проституток в столице Урала резко возросло (подтвердив тем самым давно обсуждаемую информацию ). Но на откровенное интервью на эту щепетильную тему общественники согласились не сразу. Помогли рекомендации врачей Свердловского областного центра по профилактике и лечению ВИЧ-инфекции, благодарных «URA.Ru» за честные публикации об эпидемии ВИЧ на Урале . И вот мы в гостях у волонтеров.

Зайти в офис организации «Новая жизнь» в Екатеринбурге человеку «с улицы» невозможно: даже на визитке указаны только улица и номер дома. Зато есть несколько телефонных номеров: попасть сюда сможет только тот, кого ждут. Такая конспирация — вынужденная необходимость: ежедневно здесь появляются женщины, которые никогда и ни за что не признаются публично в том, чем они занимаются. «Новая жизнь» — то место, где они могут получить консультации специалистов, пройти тест на ВИЧ и спокойно пообщаться друг с другом, не боясь полицейской облавы и опасности разглашения своих тайн.

О том, как живут эти люди, «URA.Ru» рассказала руководитель организации Вера Коваленко . Первое, о чем она просит, — не называть их проститутками. «Это оскорбительно, — поясняет Вера. — Мы предпочитаем термин «секс-работницы»: для многих из них это способ выживания, а значит — работа». По ее словам, их число в последние месяцы действительно резко выросло. «За год через нас прошло примерно полторы тысячи человек, — рассказывает волонтер. — Это только новенькие — те, кто появился у нас в первый раз. А тех, кто бывает чаще, тысяч пять.

— Сложно сказать, но точно больше 10 тысяч. Кризис внес свою лепту: количество секс-работниц постоянно растет. Сокращения, ипотеки, кредиты — все это сыграло свою роль.

— Принято считать, что сексом за деньги занимаются либо наркоманки, либо девушки, которые решили обогатиться. На самом деле секс-работой занимаются женщины, у которых есть проблемы (как правило, социального характера). Но, что самое важное,

                        среди них появилось немало женщин социально адаптированных: у них уже есть дети, в дневное время они могут работать в офисе. Если женщина одинока, для нее секс — это метод выживания.
                        

Можно, конечно, решать проблему социально одобряемым способом, например, устроиться техничкой и подрабатывать. Но сколько ты заработаешь? Пять тысяч в месяц?

Причем многие начинают уже после 30-35 лет. Например, такая история: женщина занимается секс-работой, потому что у нее сын-художник, он очень талантливо рисует, но, чтобы двигаться дальше, нужны деньги — на краски, обучение. И она помогает ему таким образом. Часто бывает, что девушка учится в вузе или техникуме, но у нее нет поддержки от родителей, и, чтобы выжить, она вынуждена заниматься секс-работой.

И есть такая категория, как секс-работницы — потребители наркотиков, на которую у нас пока даже нет выхода. Их очень мало: если девушка будет принимать наркотики, и это обнаружится, она быстро станет невостребованной: сегодня выбор огромный, предложение превышает спрос.

— Проект, который реализует «Новая жизнь», называется «профилактика ВИЧ-инфекции среди секс-работниц». Но перед этим или параллельно с этим приходится решать проблемы самого разного характера: социального — сделать временную регистрацию, получить документы, оформить детские пособия, психологического — если женщина пришла к нам за помощью, значит, ей нужна поддержка. Часто им нужна помощь юриста. Но мы работаем с ними не как с секс-работницами, а как с женщинами, попавшими в трудную жизненную ситуацию.

— На днях был пример: идут девочки утром с работы, смотрят — в кустах валяется девушка. Поднимают — выпившая, молоденькая. Привели ее к себе домой, накормили, вымыли, привели к нам. Она рассказывает о том, что

                        выросла в детском доме, ее удочерили, приемный отец ее насиловал, в конце концов она от него забеременела, а приемная мать, чтобы скрыть все это, быстренько сделала ей аборт.
                        

После такого жить в этой семье она больше не захотела, а вернуться в детский дом уже не может. Ушла на улицу, потом связалась с каким-то мужчиной, но он пьет, и она не хочет с ним жить. И вот ей всего 20 лет, а у нее такой жизненный опыт… При этом она не хочет заниматься секс-работой, а хочет выбраться из этой ситуации.

У тех, кто приехал из глубинки, трудная жизненная ситуация возникает из-за отсутствия навыков: там, условно говоря, были огород и корова, а здесь девушка даже официанткой не может пойти работать, потому что общаться толком не умеет. У осужденных, наоборот, навыки потеряны: женщина отсидела в колонии 10 лет, вернулась — а мир совсем другой. И когда мы тесно работаем с ними, появляется понимание, что можно сделать, в какую сторону развивать их, чем помочь.

Это миф, что девушкам легкого поведения ничего в жизни не надо — на самом деле многие из них хотят стать бухгалтерами, психологами, юристами. Социальные и профессиональные навыки им нужны, чтобы уйти из этой «профессии». Может, они и не уйдут или уйдут не сразу, потому что эта «профессия» тоже затягивает, но, по крайней мере, у них будет выбор.

                        Мы даем надежду, возможность шагнуть куда-то дальше, получить этот выбор.
                        

— Первое время вообще никто не хотел тестироваться! Просто говорили: «Зачем мне это?» или: «Я и так регулярно сдаю анализы». Потребовалось очень длительное время, чтобы люди начали задумываться и общаться на эту тему. Сегодня нельзя пока сказать, что каждый из тех, кого мы охватили, уже прошел тест, но, по крайней мере, это уже воспринимается нормально. А многие приезжают регулярно, раз в месяц, чтобы протестироваться. Я считаю, что небольшая победа. Мало того, у нас уже есть волонтеры — секс-работницы, которые помогают нам, сотрудникам «Новой жизни», работать с другими девушками.

Кроме профилактики ВИЧ, помогаем девочкам получать медицинскую помощь. Они боятся поликлиник — из-за той же опасности разглашения, не каждая может прийти и рассказать о себе правду даже гинекологу. Но для них эта помощь крайне важна: или у женщины всего один партнер, или, как у нашей, — по шесть за ночь. Другие риски, нужен другой подход, совсем другие анализы. Поэтому одно из важнейших направлений нашей деятельности — работа с доверенным врачом. Мы даем направление, по которому гинеколог сразу понимает, кто к нему пришел. А девушки, в свою очередь, уже не боятся обсудить с ним все свои страхи, посоветоваться.

— Один. Но мы рады и этому. Когда мы начинали работать с ним, очень долго присматривались, получали от девочек обратную связь, потому что это опять же вопросы доверия.

— Приходит, но не ко всем. Раньше самой осуждаемой категорией были наркоманы — сегодня к ним уже как-то привыкли, а

                        самой порицаемой группой стали секс-работницы, потому что у нас в стране семейные ценности и все прочее. Поэтому они уходят в глухое подполье. Но кто-то же должен помогать этим людям!
                        

Можно до бесконечности говорить о том, что у нас нет секс-работников, можно их всех избить, посадить, и спрятать, но проблемы от этого не исчезнут.

— Чувство стыда, безусловно, есть, даже если оно скрывается. Но гораздо сильнее чувство страха, тревоги. Везут девочку к клиенту, и она не знает, как он себя поведет. А вдруг он выпьет, вдруг ее обидит? Страх перед полицией: вдруг все это — «контрольная закупка»? Полиции нравов сейчас нет — ее функции возложили на отделы, и каждый из них делает рейды в своем районе. Нас это глубоко возмущает, не говоря уже о том, что это мешает нам работать: вместо профилактики заболеваний и заботы о здоровье мы вынуждены тратить силы и время на преодоление страха перед насилием. Потому что наша полиция, не скроешь, его применяет.

Сама по себе «контрольная закупка» — это какое-то сумасшествие: приходят засланные люди, дают меченые деньги, затем имеет место какой-то процесс. А потом деньги отняли, человека наказали, а услуга-то оказана! Это уже изнасилование получается. А любимый полицейскими шантаж? «Если не подпишешь протокол, я всем расскажу, кто ты такая, позвоню сейчас маме с твоего телефона, сфотографирую тебя и выложу фото в Интернет». И девчонки подписывают протоколы, после чего им рисуют штраф по статье 6.11 КоАП и вносят в базу, в которой человек числится 70 лет — на работу потом никуда не устроиться! Все потому, что у полиции — план.

Страх перед клиентом, перед полицией, перед сутенером (если он есть), страх встретить знакомого среди клиентов — тревожность у них постоянно повышенная. Именно поэтому девочки очень быстро учатся распознавать человека, что называется, «читать портрет». И пить: стресс-то надо как-то снимать! Можно еще, конечно, йогой заниматься (и некоторые занимаются). Это еще один миф — о том, что это легкие деньги. На самом деле это очень тяжелые деньги.

— Если такие и есть, то единицы, и то лишь в самом начале. Это можно сравнить с наркотиком, который поначалу дает кайф, но очень быстро перестает быть удовольствием — наступает привыкание и зависимость. Здесь, конечно же, не так, но тоже затягивает. С другой стороны, срабатывают защитные механизмы: если будешь все время думать, что занимаешься гадостью, — как ты сможешь при этом продолжать работать?

— Открытый институт здоровья (Россия). Он, в свою очередь, получает средства от Глобального фонда. Мы получили грант на два с половиной года, год уже отработали. Всего таких проектов пять по России: Екатеринбург, Красноярск, Пермь, Москва и Санкт-Петербург.

— Никак. Но это пилотный проект, по результатам которого будут приниматься какие-то решения.

— Легализация в нашей стране пока невозможна. Но мы просим убрать статью 6.11 — это вопрос не легализации, а декриминализации: если не можете помочь — то хотя бы не наказывайте. Именно за это бьется сейчас «Серебряная роза» — организация, которую возглавляет Ирина Маслова. Она единственная не побоялась противостоять выходкам Дацика, который совершал налеты на бордели в Питере. Заходил, выламывая двери, избивал девочек (одну выкинул из окна так, что она сломала позвоночник), потом приводил их в полицию: «Это проститутки — оформляйте их» — и полицейские оформляли, а к его действиям у них даже не было вопросов.

— Что должно произойти в стране, чтобы ситуация изменилась?

Хотя, конечно, не все секс-работницы находятся в кризисной ситуации — есть и те, кто выбрал для себя это занятие осознанно, и они не нуждаются ни в чьей помощи. Я знаю девочек, которые серьезно занимаются собой, своим здоровьем, своим ребенком, могут позволить себе оплатить частного врача или психолога. Возможно, спустя 10 или 20 лет им понадобится помощь, а сегодня у них пока все хорошо. Но и такая женщина в глубине души хочет, чтобы ее выбор тоже уважали.

                        Все ведь уже понимают, что в России по факту — эпидемия ВИЧ. Секс-работницы, как ни удивительно, смогли бы ее остановить.
                        

Фоторепортаж из офиса общественной организации «Новая жизнь»: