Запад использует в России ту же технологию по смене власти, которая применялась в Латинской Америке. Она заключается в жестких санкциях против людей из ближайшего окружения президента, чтобы вынудить их устроить переворот, сообщил в интервью URA.RU президент Ассоциации специалистов по информационным операциям, профессор МГУ Андрей Манойло. По его мнению, ставка Запада на соратников оппозиционного политика Алексея Навального — это лишь отвлекающий маневр. — В провластных СМИ пишут, что Запад финансирует несистемную оппозицию в России, а Навальный является чуть ли не агентом зарубежных спецслужб. Вы опубликовали доклад «Технологии делегитимации выборов 2021 года в Госдуму РФ», где говорится, что для Запада важнее дискредитация голосования, чем работа с несистемной оппозицией. Почему? — На самом деле работа с несистемной оппозицией в России для западных политтехнологов является отвлекающим маневром. Они ищут подход к ближайшему окружению президента Владимира Путина. Прорабатывают точки соприкосновения с его старыми доверенными лицами, а также госолигархами, руками которых можно организовать транзит власти. В РФ прощупывание цветной революции идет давно. Ставка не на клоунов. Разговор ведется с серьезными людьми, и все это за спиной президента. Навальный был сначала таким полезным профессиональным провокатором, затем начал действовать, насколько я понимаю, как обычный иностранный агент. Когда понадобилось спровоцировать Россию на поспешные действия, Навальным даже в Германии пожертвовали как ресурсом, утратившим свою ценность. Вообще лидеров несистемной оппозиции иностранные службы используют как обычных подручных. Когда они вырабатывают свой ресурс, их «утилизируют». Поэтому я нисколько не удивляюсь тому, что Навальный ходил между жизнь и смертью, хотя сам этого не осознавал.  — То есть западные страны используют оппозиционеров вслепую? — Я не исключаю, что среди оппозиционеров много честных людей. Но для многих ярких лидеров оппозиционная деятельность— в первую очередь коммерческий проект. До своего отравления Навальный тоже, вероятно, делал заказные материалы для олигархов, с которыми потом публично боролся. Это особенно хорошо пошло, когда наши чиновники смекнули, что Путин никогда из-под давления извне не принимает никаких решений. Следовательно, если Навальный выпускает фильм против какого-то госслужащего, можно ждать, что в ближайшее время его не уволят. Поскольку в противном случае, президента могли обвинить в том, что он принял решение, подвергшись давлению извне. — Приведите пример западного давление на окружение Путина? — Примеров много. Объекты атак — это всегда люди высшего эшелона, в первую очередь, президент и люди из его ближайшего окружения, через компрометацию которых можно скомпрометировать его. Компрометация первых лиц также происходит через компрометацию институтов власти, которые они возглавляют. Так, упоминаемое мной «дело Скрипалей» было атакой на ГРУ, отравление Навального на территории РФ дало основание Западу говорить о внутреннем терроризме и якобы причастности к этому российской ФСБ. Зарубежные политтехнологи выстроили четкую линию информационной войны. Она заключается в том, что в России якобы есть некие военные структуры, которые могут платить талибам за убийства американских солдат, а также ликвидировать противников режима внутри России без суда и следствия. А такие действия хорошо подпадают под понятие терроризма, как его понимает Запад. И он стремится представить высшее руководство РФ в качестве главарей террористических организаций либо их пособников. — Есть ли что-то похожее в организации акций протеста в России, Белоруссии, Венесуэле, других странах? — Есть общие черты, которые возникали в Боливии, Венесуэле и Белоруссии еще до выборов. Примерно за 10 месяцев до дня голосования начинает вбрасываться информация о том, что выборы не будут демократичными из-за «диктаторского режима» и давления на прессу. По мере приближения даты выборов появляются сюжетные линии о недопуске оппозиционных кандидатов. После голосования появляются вбросы о подтасовках на выборах, а политики заявляют: мы вас предупреждали. Тут срабатывает принцип прививки: мы знали об этом. Мы такое наблюдали в Латинской Америке в 2019 году, а потом на протестах в Белоруссии. Причем там американские политтехнологи собрали лучшие практики для попытки госпереворота. Схожие сценарии наблюдаем и в России.  — Вы говорите об одной и той же схеме по свержению правящего режима. Почему западные политтехнологи не придумывают для разных стран оригинальные технологии? — Американцы действуют филигранно. Продумывают комбинации профессиональные политтехнологи-разведчики. Если мы видим, что какие-то их «фишки» повторяются в разных странах, значит, они срабатывают на нужный американцам результат, причем в промышленных масштабах. Эта технология уже ими выверена и практически всегда приводила к смене режима. Приведу пример Венесуэлы, что я лично наблюдал в 2019 году. Там появился оппозиционный лидер Хуан Гуайдо (местный Навальный). Он себя объявил президентом, а США и их сателлиты его власть признали. А раз у народа уже есть новый законный, по их мнению, президент, то США арестовали личные активы действующего президента Венесуэлы Николаса Мадуро, его семьи и ближайших соратников, надежно, как им казалось, спрятанные за рубежом. — И чего добивались американцы? — Условием возвращения активов была передача власти в стране проамериканскому кандидату, на которого США укажут (через объявление досрочных президентских выборов). В этот момент Мадуро, вероятно, понял, что он в ловушке: теперь либо он идет на условия американцев, и те возвращают его ближайшим соратникам отобранные у них деньги, либо соратники сами выдают своего лидера ЦРУ в обмен на возвращение собственных активов за рубежом. Я напомню, что тогда экс-президент США Дональд Трамп объявил об антинаркотеррористической операции в Венесуэле. А Мадуро и его соратники были объявлены наркотеррористами. Помешали выборы в самих США, которые Трамп проиграл. Но после ареста счетов Мадуро и его ближайшие сподвижники уже потеряли более 20 млрд долларов. Плюс недвижимость, яхты, ценные бумаги, зарегистрированные на жен, любовниц, племянников, доверенных лиц, сестер и братьев и так далее. Это не секрет, когда крупные политики создают зарубежные активы и прячут их, как они думают, надежно. Только вот американская разведка про многих знает и в Венесуэле, и в России, и в других странах. И в ситуации с Мадуро он сам стал предметом торга, потому что его могли продать или обменять за заранее назначенную цену. Он мог бы или вернуть себе часть денег, или обменять их на гарантии собственной безопасности. Это один из примеров политической технологии на межгосударственном уровне. — Какие еще технологии используются в таких войнах? — Например, методы информационной войны. После присоединения Крыма к России многие операции в масс-медиа западные политтехнологи лепят по одному и тому же шаблону, начиная с «панамского досье» [утечка конфиденциальных документов из панамской юридической компании Mossack Fonseca в 2015 году немецким журналистам, где были упомянуты родственники и друзья президентов Венгрии, Бельгии, Венесуэлы, Колумбии, Украины, России и других стран]. Далее мы видим «дело Скрипалей» [в 2018 году бывший полковник ГРУ Сергей Скрипаль был найден вместе с дочерью без сознания в Солсбери, Великобритания. Английские власти обвинили Россию в попытке их отравления ядовитым веществом «Новичок», российская сторона это отрицала]. Причем британцы не ожидали, что за обвиняемых британской стороной в этом якобы отравлении российских граждан Александра Петрова и Руслана Боширова будет вступаться лично Путин. Это была их оперативная удача. А вот Россия крупные информационные скандалы в последние годы, кажется, больше проигрывает. — Вы писали о том, что и массовые протесты в Екатеринбурге в 2019 году против строительства храма на месте сквера в центре города были не стихийными, а представляли собой отработку определенной технологии. Что это за технология? — У нас есть основания полагать, что во время протестов в Екатеринбурге была отработана оперативная комбинация. Причем волнения остановились буквально в шаге от превращения рядового городского конфликта в межконфессиональный. В какой-то момент в ряды противоборствующих сторон влились так называемые православные культуристы, а потом пошел призыв сплотиться и выйти на улицы уже к мусульманам. Случись это, мы получили бы бомбу, которая взорвала всю страну. В Екатеринбурге для остановки конфликта потребовалось личное вмешательство Путина, который стал решать вопрос с одним городским сквером лично. Представьте: скверов у нас много, а Путина на них всех не хватит. Вот на подобных конфликтах и основаны технологии мобилизации толпы. Если вспыхнет протест в Москве или Санкт-Петербурге, его полицейские локализуют, они этому научились. А вот если массовые митинги стихийно начнутся в разных регионах страны, сил полиции на все сразу может не хватить. Это называется политической технологией роя. Ее применение мы видели на недавних протестах в Минске.  — «Умное голосование» [сторонники Навального перед выборами называют, за кого голосовать] в России — это тоже западная технология манипуляции? — В моем представлении эта технология, скорее, играет в интересах действующей власти. УГ побуждает прийти на выборы тех, кто бы не пришел. А максимальная явка — это та задача, на которую ставит власть. Если бы мы не знали, что эту технологию придумал оппозиционер Навальный, это было бы похоже на работу российских спецслужб. Но я лишь предполагаю. — В вашем докладе сказано, что несистемная оппозиция делит «пирог» между собой, борьба за лидерство не давала в новейшей истории России примеров четкой координации их действий, концентрации усилий вокруг единого лидера. Почему Навальный не стал им? — Навальный сам проделал огромную работу по расколу и стравливанию оппозиции. Если бы она объединилась, у нас был бы координационный совет с единым фронтом действий, а не маргинальные группы. И времени было достаточно, чтобы превратиться в реальную силу. Но Навальный из-за своего неуживчивого характера перессорился со всеми и по сути помог российским спецслужбам выполнить свою работу. Либо же это сделали руками Навального, а потом он «вышел из-под контроля». Когда его посадили, выстроенная система осталась без лидера. А замы перессорились между собой. Если бы Навальный был не один, а имел в своем окружении нескольких значимых и равных с ним фигур, этого бы не случилось. — Как вы считаете, по итогам выборов в Госдуму можно ли ждать массовых митингов протеста, как в 2011 году? Применит ли Запад эту технологию в сентябре 2021 года? — Думаю, технологию протестов попытаются применить и по итогам нынешних выборов, хотя власть может попытаться это остановить, объявив о новом карантине и запретив сборы. Думаю, такие протесты пройдут «в тестовом режиме» с прицелом на выборы 2024 года, причем в регионах больше, чем в Москве или Санкт-Петербурге. Полагаю, западные политтехнологи захотят посмотреть, насколько синхронно могут сработать протесты в России на периферии. Внезапно толпы протестующих возникают в разных местах. Повод есть — низкий уровень жизни населения. Полагаю, центральными точками протеста могут стать Сибирь, Урал, Дальний Восток. — Вы как-то говорили, что ближе к президентским выборам 2024 года число фейков о России вырастет. Что это будут за фейки? — Они будут связаны с процедурой голосования. Так, появится информация, что якобы уже подготовлены специальные люди, которые будут осуществлять «карусели» на выборах. В регионах, где применяется электронное голосование, нам будут рассказывать о том, что уже якобы тестируются способы изменения его результатов. Я также не исключаю роста кибератак на российскую систему органов власти и вижу в этом риск, поскольку они представляют потенциальную угрозу и для электронного голосования. Возможны атаки на серверы с целью попытки «обнуления» результатов на отдельных избирательных участках. Считаю, что сейчас нужно уделить особенное внимание кибербезопасности. — А не проще ли российской власти разрешить присутствие всех СМИ и всех наблюдателей на избирательных участках просто по журналистскому удостоверению? Зачем все эти ограничения, признания иноагентами? — Мое личное мнение — такими методами контроля мы сами себя лишаем возможности показать этих оппозиционеров с неприглядной стороны. На самом деле в реальной борьбе оппозиционерам ничего и не светит. Но чиновникам на местах не нужны неожиданности, у них карьера выстроена, кресла удобные, и проще ограничить соперников, чем рисковать. Почему возмущаются иноагенты? Представьте себе ситуацию. Переводит аффилированная с Западом структура деньги на СМИ-иноагента. Какую-то сумму владельцы платят журналистам, которые пишут статьи, может и добросовестно, но в определенном ракурсе. Какие-то деньги идут на расходы организации, а часть могут просто «попилить», и зарубежный партнер об этом не узнает. А статус иноагента обязывает публиковать источники финансирования. И тут журналисты видят, что до них деньги не доходят. Подозреваю, что отчасти эта истерика в СМИ может быть связана с вещами, которые касаются денег, а не абстрактной свободы слова. — Оппозиция заявляет, что Центризбирком разрешил смотреть видеотрансляцию с участков для голосования только в специальных центрах наблюдения, а не всем желающим, чтобы скрыть возможные нарушения. Вам не кажется, что это звучит убедительнее, чем официальная причина от ЦИК о том, что Запад будет использовать видео с участков в каких-то своих целях? — В 2018 году все граждане могли наблюдать за голосованием в интернете. Был чистый опенспейс. Стали ли зарубежные страны меньше обвинять Россию в нарушениях на выборах? Нет, ничего не изменилось. В сентябре наблюдать за ходом голосования из пунктов общественных палат сможет около миллиона человек. Этого более чем достаточно.

прочитать статью полностью