На средства Президентского фонда культурных инициатив в Челябинской области начинаются съемки документального фильма «Пещерный град». Он поможет обобщить собранные учеными в последние десятилетия уникальные данные о самых известных южноуральских пещерах.
Какие уникальные открытия сделаны в подземном мире, и о чем они говорят? Об этом в интервью URA.RU рассказал Андрей Трушников, режиссер документального сериала «Пещера», руководитель нового документального проекта «Пещерный град», автор канала «Древности», директор по информационной политике медиахолдинга «Гранада Пресс».
— Андрей, что подвигло затеять этот проект, и что может уральцев заинтересовать в этом фильме?
— Сошлось сразу несколько нитей. С одной стороны — личная. Как-никак в моем кармане лежит диплом учителя истории (а в этом, как и в иной сфере, бывших не бывает), поэтому ныряние в прошлое — для меня естественное состояние.
С другой — общественно-государственная. Работа по сохранению памятников природы и культуры, к которым относятся и подземные миры в так называемом Серпиевском пещерном граде, должна быть максимально наполнена информационно.
Кроме того, есть и профессиональный аспект — если сказал «А», постарайся сказать «Б». А мы в прошлом году сняли документальный сериал, посвященный Игнатиевской пещере, и в процессе стало понятно, что об ее окружении рассказать тоже не помешает. На этом относительно небольшом кусочке земли по реке Сим нашпиговано не только более двух сотен пещер и гротов, но и куча археологических памятников, этнографических изысков, всякого рода легенд и мифов. Хоть всю жизнь снимай!
— Казалось бы, пещеры Южного Урала хорошо изучены, но время от времени ученые делают новые открытия. Какие пещеры по-прежнему требуют тщательного изучения, и какие новые знания они нам могут дать?
— Судя по разговорам со спелеологами да археологами, слово «хорошо изучены» для наших пещер не очень подходит. Да, за последнее столетие в этом вопросе на Южном Урале реально рванули, но явно не дошли до границ возможного. Например, в середине прошлого века в литературе говорилось о том, что у нас в регионе чуть более 130 пещер и гротов, сейчас их число дошагало до 1200.
Любой спелеолог вам скажет, что есть еще куда расширяться, углубляться и протискиваться. Примерно также (только еще в разы надрывнее) вам скажут археологи. Лично же по моим ощущениям, сложенным из разговоров с ними, пещерная история не вытянута у нас и на десять процентов.
Например, в середине прошлого века считалось, что во всей России, не то что на Урале, просто нет пещер с рисунками времен палеолита — не Франция у нас и не Испания. Потом считали, что таковая есть только одна, в Башкирии — Капова (Шульган Таш). В 1980 году мир узнал о мамонтах, носорогах и звериной свадьбе, нарисованных людьми каменного века в нашей Игнатиевской пещере. Чуть позже изображения были найдены еще в одной пещере Серпиевского карстового участка. То есть сейчас мы знаем, что в России три пещеры с уникальными рисунками из того времени, и две из них в Челябинской области. А в скольких пещерах и гротах стены еще не намывали? В скольких еще лежат кости древних животных и скрыты следы людей лохматых времен?..
Пещеры — не очень комфортные места для археологических исследований, там на одном-двух квадратных метрах раскопки в силу естественных причин могут вестись десятилетиями. Лопатой там махать убийственно для науки, ведь каждый сантиметр «пола» в подземелье накапливается чуть ли не тысячелетия и может содержать бесценную информацию, которую даже кисточкой в небытие смахнуть легко. Так что знаний новых там для нас еще, на мой взгляд, навалом.
— Какие новые современные технологии в последние годы начали использоваться для обследования и изучения пещер? Что они дают?
— Давайте проясним один момент — я не ученый, не археолог, не спелеолог… Я, грубо говоря, «транслятор» между настоящими исследователями и любопытствующими обывателями, журналист пусть и с историческим образованием. Я буду очень поверхностен и некомпетентен, отвечая на ваш вопрос. Могу лишь сказать, что, как и во всех остальных направлениях в пещерной археологии, технологии также многое меняют. Например, насколько мне известно, сейчас в Игнатиевской пещере пытаются досконально перенести каждый элемент пространства в цифровой мир с помощью 3D. Знаю, что для выявления трещин к поверхности, которые способны уничтожить ее древние рисунки очень быстро, просчитывают возможности использовать всякого рода спецдроны с инфракрасными «глазами». Развиваются методы для датировки рисунков и найденных предметов. Не стоят на месте. Но методов, уверен, сегодня придумано куда больше, чем финансовых возможностей у археологов.
— Как обстоят дела с финансированием археологических исследований?
— На мой взгляд, который сложился из разговоров с теми, кто работает в «поле», в этом вопросе очень много пока бюрократии и мало денег. Мне кажется, там нет системности. Возможно, сейчас скажу глупость, но мне кажется, системно решить вопрос можно, к примеру, если создать какой-то спецфонд, где бы собирался какой-то процент от средств, который бизнес в обязательном порядке должен выделять на археологические исследования территории до начала ее использования. Из этого фонда деньги целевым способом (как вариант в форме грантов) могли бы направляться не на коммерческие раскопки, а на исследование реальных памятников.
Слышал я и идею обязывать муниципалитеты вкладываться в изучение памятников в зоне своей ответственности. Насколько мне известно, в свое время такой прецедент был когда-то у нас в Чесменском районе. Здесь, конечно, нужно считать, ведь на муниципалитеты сегодня вешают много чего, но не помешает дать им и источник дополнительных поступлений в бюджет.
— К сожалению, многие открытые пещеры страдают от вандалов. Как можно решить эту проблему? И возможно ли взять под охрану хотя бы самые крупные и известные пещерные комплексы?
— С вандалами полностью решить проблему невозможно. Мне кажется, они появились одновременно с умением людей создавать ценности. Один делал каменный топор, другой его разбивал ради потехи. Один рисовал мамонта на стене пещеры, другой (сразу или через много поколений) царапает на нем свое имя.
Реальная охрана на уже открытых памятниках, конечна, способна несколько решить вопрос. Но охрана — это не просто замок на решетке в своде пещеры, это люди, система наблюдения, техника для поимки и наказания… Все это стоит денег, поэтому практически нигде не делается.
Цинично скажу, но, судя по всему, единственное решение — найти способ, чтобы памятники приносили доход бюджету, были выгодны и ощутимо полезны окружающим политикам и бизнесу, тогда сразу карман для организации охраны раскроется.
— Какие важные и уникальные археологические находки сделаны на Южном Урале за последнее десятилетие?
— Я же, повторюсь, не ученый, я журналист. Мне открытия, подчас, заходят с точки зрения их информационной яркости, а это необязательно показатель научной ценности. Мне кажется, например, ярким нахождение элементов детской челюсти с вытащенным зубом в Игнатиевской пещере, что ученых наводит на мысль о существовании здесь человеческих жертвоприношений. Я считаю яркими раскопки в Коркино, где нашли несколько порубленных (по сути, расчлененных) мужчин, что открыло картинку никому неизвестной военной катастрофы, случившейся за несколько тысячелетий до наших дней. Меня удивила случайно найденная в Чесменском районе посреди засеянного пшеницей поля птичка, зачем-то нацарапанная на камне примерно шесть тысяч лет назад. Для меня особенно ярким было, когда я месяц назад лично вытащил примерно пятитысячелетний скребок из расщелины в скале у Редутово, но с точки зрения науки — это так, смех один. Поэтому пусть об уникальных находках рассказывают ученые, а я и вы это будем бережно транслировать читателям и зрителям.
— Как часто в Челябинскую область приезжают для участия в экспедициях ученые из других регионов и из-за рубежа?
— Археологи часто приезжают, палеозоологи и палеоботаники периодически. Здесь успешно копают и москвичи, и свердловчане. Едут глазеть на наши памятники ученые из других стран. Но мне бы очень хотелось, чтобы и вклад нашей школы южноуральских археологов не забывался.
Наши ученые очень крутые не просто в разрезе региона и страны, они исключительно авторитетные и в мировом масштабе. Особенно, что касается бронзового века.
— Есть ли проблема с сохранением найденных артефактов, и всегда ли их с охотой принимают краеведческие музеи?
— Говорят, что не все охотно принимают. Иногда мне кажется, что некоторым нашим муниципальным музеям вообще в тягость работа с новыми артефактами. Рассказывали, что в некоторых их в углы сваливают, потому что не могут придумать, что с ними делать. Может это от невежества, равнодушия или от отсутствия средств происходит. Неважно почему, но выглядит очень убого и создает почву для черного рынка археологических предметов.
— Насколько сейчас в регионе остра проблема черных копателей, и есть ли на них управа?
— Скажу конкретным примером. В прошлом и в этом году я с регулярностью в несколько месяцев выезжал на одни и те же памятники в горнозаводскую и степную зоны Южного Урала, и каждый раз мы находили там новые «закапушки». Даже на территории не таких уж и старых аулов казахов в наших степях постоянно роют, ищут что-то. Почти все древние курганы ограблены давно, «полевики» мне говорили, что те же сарматские захоронения у нас в 90 процентах случаев растащены (многие в древности, что-то в современности). Большая это проблема для настоящих ученых, на которую, к сожалению, правоохранительные органы пока не могут найти действенную управу.
Самые известные пещеры Челябинской области
Игнатьевская — крупная известняковая пещера на берегу реки Сим (приток реки Белой). Современное название получила по имени старца Игната, который по легендам жил в пещере в XIX веке. Здесь найдены наскальные рисунки древних людей (лошади, мамонты, носороги, культовые символы). С 2018 года пещера закрыта для свободного посещения.
Сугомакская — подземная полость в мраморных породах на склоне горы Сугомак, вблизи города Кыштым. Состоит из трех гротов, соединенных узкими проходами. Залегает в пластах твердого мрамора, но здесь нет причудливых натеков и сталактитов, которыми славятся известняковые пещеры. С 1985 года Сугомакская пещера имеет статус памятника природы областного значения.
Колокольная — расположена на южной окраине деревни Серпиевка Катав-Ивановского района на правом берегу реки Сим. По рассказам местных жителей, раньше пещера использовалась для религиозных обрядов, отсюда и название — Колокольная. В пещере четыре грота: Узкий, Круглый, Сталактитовый и Дальний. В 1982 году археологи обнаружили несколько групп рисунков древних людей эпохи палеолита.
Майская — горизонтальная пещера с двумя входами, соединяющимися в один коридор. Один из гротов получил название «Молочного» — за стены и потолок, покрытые «лунным молоком». В лабиринтовой части пещеры открывается «молочный» грот. Общая длина ходов пещеры — 378 метров, глубина — 7,4 метра, средняя ширина ходов — 3,5 метра.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Что случилось в Челябинске и Магнитогорске? Переходите и подписывайтесь на telegram-каналы «Челябинск, который смог» и «Стальной Магнитогорск», чтобы узнавать все новости первыми!
