«Действовать по закону и голосу совести»: омбудсмен ХМАО о переизбрании и вызовах времени

Уполномоченный по правам человека в Югре Наталья Стребкова переизбрана на новый срок. За десять лет работы она выстроила систему правозащитной деятельности и правовой помощи, благодаря которой только за последние годы удалось решить проблемы по нескольким тысячам обращений, в том числе от участников СВО и их семей. В интервью URA.RU Стребкова рассказала, почему считает отказ от предложения губернатора предательством, как изменилась работа омбудсмена в условиях спецоперации и чем сегодня живет ее команда — от защиты прав бойцов до контроля за льготными лекарствами и обращениями из мест лишения свободы.

Наталья Васильевна, скажите, ожидаемо ли было переназначение, или решение губернатора стало для Вас сюрпризом?

Учитывая специальную военную операцию, нуждаемость в нашей правовой помощи и поддержке военнослужащих, и то, как Руслан Николаевич оценил результаты работы института уполномоченного в условиях СВО, отказаться от его предложения и не пойти на новый срок полномочий было бы предательством. Пользуясь возможностью, хотелось бы еще раз поблагодарить губернатора за оказанное мне доверие и предложение продолжить работу.

Помните, как получили предложение стать омбудсменом? Почему решили согласиться, ведь вы тогда возглавляли югорский Рособрнадзор.

Когда много лет работаешь руководителем организации или государственного (муниципального) органа, а по состоянию на 2015 год мой стаж управленческой деятельности составлял порядка 30 лет, то у тебя уже интуитивно формируется управленческое решение в интересах не столь личного, сколько общего дела. И потом, не каждый день поступают предложения о новой работе от высшего должностного лица региона. Так что решение был только одним: предложение поступило — предложение приняла, работаем.

Что показалось самым сложным десять лет назад на новой должности?

Пожалуй, это защита прав человека в местах принудительного содержания. Никогда до этого я не думала, что придется посещать учреждения уголовно-исполнительной системы. Помогла привычка: глубоко погружаться теоретически и практически в то, что еще плохо знаешь.

Если сравнить систему исполнения наказаний пять-десять лет назад и сегодня, насколько она изменилась — в лучшую или худшую сторону?

За это время она претерпела положительные изменения как в правовом, так и в материально-техническом обеспечении. Здесь я бы отметила совместные усилия не только нашего правозащитного института, но и работу региональной общественной наблюдательной комиссии, и, конечно же, органов прокуратуры, и реакция на наши рекомендации руководителей самих ведомств. Отношение стало более человечным, я бы сказала.

А стало ли с тех пор легче югорчанам добиваться льготных лекарств, или раньше с этим было меньше проблем?

Сейчас порядок с оформлением и выдачей льготных лекарств стал гораздо лучше, несмотря на санкционное давление. В Югре расширилась сеть аптечных киосков по отпуску льготных лекарств, налажена система электронных рецептов — это ускорило получение препаратов. Регион не относится к числу проблемных: перечень льготных лекарств у нас широкий и постоянно обновляется. В отдельных случаях можно получить дорогостоящее средство индивидуально, по решению комиссии депздрава, но иногда такие решения занимают слишком много времени, и это вызывает недовольство людей. Жители также жалуются на замену назначенных лекарств, но здесь всё решается на уровне врачей-экспертов. Главное, что в большинстве случаев вопросы удаётся урегулировать в пользу пациента.

За 10 лет вам пришлось работать в непростые времена — пандемия, СВО, мобилизация. Что из этого стало самым сложным испытанием?

Для меня работа в должности уполномоченного по правам человека никогда не была спокойной, это всегда непредсказуемость событий, обращений о помощи, решение самых нестандартных человеческих проблем, в которые мы старались погрузиться быстро и результативно. Вся вторая пятилетка была действительно «турбулентной», и многие события этого периода остаются сложными для каждого из нас и, прежде всего, для участников СВО и членов их семей. Поэтому важно всем и во всем быть полезными людям.

О Вас тепло отзываются бойцы СВО, многие называют «матушкой», кто-то посвящает стихи. Всем ли удается помочь?

Помощь нашим защитникам очень нужна и важна! Мы действительно очень стараемся помочь человеку в самой безвыходной, казалось бы, ситуации. Особенно военнослужащим — просто безотлагательно, независимо от времени суток, беремся за проработку проблемного вопроса бойца. Помогает успешно выстроенное взаимодействие с институтом федерального Уполномоченного по правам человека, подразделениями Минобороны России, органами военной прокуратуры и следствия, иными федеральными и региональными органами, институтами гражданского общества. Большинству удается помочь, но, к сожалению, не всем, особенно в трагических ситуациях. Здесь мы можем только поддержать человека морально, психологически. Всегда в самых сложных жизненных ситуациях остаемся на связи с человеком, с семьями военнослужащих.

Почему югорчане, подписавшие контракт в другом регионе, не всегда могут получать окружные льготы? Есть ли способы это исправить?

Такие бойцы получают выплаты из средств субъекта, где был заключен контракт. При этом все предусмотренные региональным законодательством иные льготы и выплаты как самому военнослужащему, так и членам их семей, югорчане получают из средств бюджета ХМАО.

Бойцы часто жалуются на 51-е постановление губернатора Югры, принятое еще при Наталье Комаровой. Почему оно до сих пор вызывает трудности, если в других регионах таких ограничений нет?

Просто ранее меры поддержки для участников СВО и членов их семей размещались в различных законах и подзаконных актах, что было неудобно как для граждан, так и для сотрудников, обеспечивающих администрирование льгот. Постановление аккумулировало все меры поддержки в единый перечень. Он постоянно совершенствуется, в том числе исходя из сложившейся практики правоприменения.

Я уже отметила, что югорчане, заключившие контракт по разным причинам в другом субъекте, получают выплату, установленную в том субъекте. Ну а подписание контракта на военную службу с иностранным гражданином не запрещено федеральным законом, Югра также использует это право.

Один из моих коллег при подписании контракта столкнулся с излишней бюрократией на ВВК. Что делать, если оформление документов затягивается или нарушаются права бойца?

Если действовать по закону, то гражданин, желающий подписать контракт о прохождении военной службы, все вопросы должен разрешать с военным комиссариатом, с руководителем пункта отбора по контракту. Если реализации их прав препятствуют чьи-то действия (бездействие), безусловно, граждане могут обратиться и к нам, и в органы прокуратуры.

Ведет ли аппарат омбудсмена подсчет участников СВО и их семей, которые обращались за помощью?

Да, конечно, система электронного документооборота в госорганах позволяет вести учет многих данных, особенно важными считаем учет обращений граждан и результатов их рассмотрения. За последние 5 лет мы рассмотрели более 34 тысяч проблемных вопросов людей, а за 10 лет полномочий их более 48,5 тысяч. Смогли помочь почти в 95% обратившимся. От участников СВО и членов их семей поступило 14 750 проблемных вопросов, 73% из которых касались прав человека в деятельности подразделений Минобороны России.

Скольким удалось помочь?

За 10 лет полномочий правовая помощь оказана более 44,5 тысячам гражданам. За 5 лет более 9,5 тысячам граждан помогли конкретно с реализацией их прав, из них более 70 % (7004) — участники СВО и члены их семей.

Правовое сопровождение получили более 22 тысяч граждан, из них 7,5 тысяч — участники СВО и члены их семей. Имелись случаи нарушенных и восстановленных прав человека. Их за 5 лет — 1 042, что составляет 3% от общего числа рассмотренных обращений граждан.

Продолжаете ли общение с бойцами, когда проблема снята?

Безусловно. Они нам уже как родные. К тому же по жизни у них появляются другие проблемы или вопросы, требующие правового сопровождения. На нашем правовом патронаже остаются порядка трех тысяч военнослужащих и их семьи.

Что говорят в Вашей семье по поводу напряженного графика — наверное, редко получается видеться с детьми и внуками?

Неважно, сколько времени ты проводишь с любимой семьей, детьми и внуками. Главное — как ты проводишь это время. Я очень люблю свою семью и признательна им за понимание моего отсутствия тогда, когда очень хочется быть всем вместе.

Ваши коллеги из Координационного совета по УрФО говорят, что Вы «до последнего бьётесь за людей». Не мешает ли такая принципиальность в работе?

Мы по должности своей должны действовать по закону и голосу совести — именно так я и действую. И даже если делаю шаг назад, то исключительно для того, чтобы потом сделать два шага вперед.

Приходилось ли вам отстаивать права людей в судах, вступая в конфликт с чиновниками?

Да, конечно, у нас много примеров восстановления прав человека в судебном порядке, за пятилетку их порядка 64. Но тут скорее не «спасение человека от системы», а восстановление прав человека, нарушенных решениями, действиями или бездействием должностных лиц, руководителей... И это не системно.

Какими инициативами и предложениями Вы особенно гордитесь?

Из 518 наших предложений и инициатив 83% были поддержаны на разных уровнях. Они касались пенсионного обеспечения граждан, вынужденно покинувших территорию Украины, «двойной» пенсии для детей-инвалидов, родители которых погибли на СВО; внедрения института приемной семьи для инвалидов; увеличения жилищной субсидии ветеранам боевых действий; гарантий трудоустройства инвалидов на квотированные места. Также — компенсации расходов неработающим пенсионерам за поездки к месту отдыха; расширения перечня технических средств реабилитации и приспособление жилья для инвалидов, в том числе участников СВО, и много других инициатив. Все эти вопросы напрямую связаны с защитой прав человека.

Насколько с 2022 года изменилась система поддержки военнослужащих и их семей?

Изменения значительные. На федеральном, региональном и муниципальном уровнях расширен перечень льгот: от жилищных мер и медицинской помощи, до обеспечения техническими средствами реабилитации. Активно развивается инфраструктура для занятий спортом, получения нового образования и трудоустройства участников СВО. Выстроено постоянное взаимодействие с Минобороны, военной прокуратурой и другими структурами, что помогает оперативно решать проблемы и защищать права военнослужащих.

На заседании думы звучало предложение увеличить штат аппарата омбудсмена. Есть ли шанс на дополнительные ставки?

Действительно, объем работы растет, и нагрузка на сотрудников ощущается всё сильнее. Мы постоянно ведем прием граждан, рассматриваем обращения, участвуем в рабочих группах, круглых столах, встречах — в основном за пределами обычного рабочего времени. Особенно много работы связано с обращениями участников СВО, инвалидов и их семей.

Хорошо, что депутаты и губернатор видят эту нагрузку. Только за последние полтора года, благодаря решению Руслана Николаевича, мы смогли укрепить команду двумя новыми специалистами. Надеемся, что со временем штат удастся расширить. Хотя, по федеральному законодательству, увеличить численность госслужащих можно только при появлении новых полномочий или за счёт внутренней оптимизации.

Если бы вы не стали уполномоченным, чем бы занимались? И кем мечтали стать в детстве?

Если говорить о детской мечте, то она сбылась — я хотела быть учителем и стала им. Пусть в школе проработала всего 14 лет, но именно тогда я сформировалась как профессионал. Адвокатом я не стала и не стремилась стать, хотя моя учительница когда-то говорила, что у меня для этого есть все качества. В те годы я плохо представляла, кто такие адвокаты, но суть оказалась близкой — я правозащитник. Это даже больше, чем профессия.

Помогать людям — святое дело. Где бы я ни работала, я всё равно бы помогала людям, просто по велению сердца. Мой принцип простой: как можно больше уважения к человеку и как можно больше требований к себе.