Мир не будет прежним: блогер-борец с «пятой колонной» и «агрессивной политикой США» прошел в Общественную палату региона по квоте свердловского губернатора. Еще пару недель назад это казалось фантастикой (а год назад о нем никто не слышал), сегодня мы видим старт карьеры. «Патриота» Сергея Колясникова называют первым претендентом в ОП РФ. «URA.Ru» приехало к борцу с национал-предателями и открывает вам, кто он такой: как работал с ЛДПР и «Партией пенсионеров», почему поддерживал Ройзмана и уважал Навального, дрался на ножках с Федоровичем и почему поменял взгляды.   С Сергеем Колясниковым мы встречаемся в его офисе на цокольном этаже ТЦ «Парк Хаус». Блогер zergulio просит подождать, пока он допишет пост в ЖЖ на своем ноутбуке. Пока ждешь, взгляду в кабинете зацепиться не за что. Обстановка спартанская: два стола, принтер, монитор с клавиатурой. Здесь член ОП принимает заказы на ремонт вентиляции (все необходимое — трубы и инструменты — видны из подсобки) и занимается розницей для стоматологов (у входа — шкаф с зубными пастами и прочим). Единственный предмет интерьера, который что-то говорит о хозяине, — пластина с профилем Сталина. «Когда по „Скайпу“ разговариваю, очень эффектно выглядит сзади», — шутит Колясников. — Ты уже однозначно член Общественной палаты Свердловской области. Какую общественность ты представляешь? Кто за тобой стоит? — Можно сказать, что обычные граждане. География — вся Россия и зарубежье.   — Для меня, например, неочевидно, что ты представляешь какой-то пласт общественности. Скорее, ты представляешь широко распространенную точку зрения, которую не можешь присвоить себе, чтобы называться лидером общественного мнения. — Слушай, я согласовываю свою точку зрения более чем с полумиллионом человек [450 тысяч уникальных пользователей — месячная аудитория блога]. Причем большая их часть разделяет мое мнение. — Но эти люди просто подписаны на твой ЖЖ. Это не значит, что они разделяют твою точку зрения. Такая же аудитория, скажем, у «Актуально. Ру». — Не знаю, у меня посещаемость блога — от 30 до 70 тысяч в день. А есть и еще площадки, около десяти, где я выражаю свое мнение. А своей задачей я вижу привлечение людей к работе Общественной палаты. Уже 22 июля проведу первую встречу со сторонниками, некоммерческими организациями. Нужно понять, чем и как я в статусе члена ОП могу помочь людям, какие есть вопросы, идеи. — Я не понимаю, как Общественная палата может влиять на процессы. Как правило, она одобряет и поддерживает спорные решения свердловской власти — на этом все. Предпосылок для изменений нет: в новом созыве я вижу те же фамилии, что и в прежнем (кроме твоей). — Постоянно слышу, что ОП ничего не решает. Между тем она дает много возможностей. Время покажет.   — Самое смешное — каждый созыв начинается с того, что новый участник этих заседаний предлагает создать рабочую группу «повышения информированности населения об Общественной палате». — И правильно делает, работу в СМИ освещать необходимо. Но вне зависимости от того, будет ли создана какая-то комиссия, я сам по себе буду писать, чем занимаюсь. Мне бы очень не хотелось, чтобы через пару лет мы тут встретились, и я не смог объяснить, чем занималась ОП. — Сейчас ты пишешь о конфликте России и США, гражданской войне не Украине. Как тебе в этом будет помогать трибуна в ОП? — Мое членство, в первую очередь, пойдет на пользу Свердловской области. Если освещение дел на Украине будет мешать моей работе в ОП, значит, я это направление сокращу. То есть в любом случае приоритетом я вижу работу в Общественной палате. Потому что мне доверили этот пост, правильно? Люди увидят, что я работаю. Есть четкие механизмы, которые работают: общественная экспертиза, контроль, запросы в органы власти, присутствие на всевозможных заседаниях. На первом этапе мне этого достаточно.   — Но все твои решения будут носить рекомендательный характер. А если ты воспользуешься трибуной ОП для критики, тебе позвонит условный [первый замглавы администрации губернатора Вадим] Дубичев и скажет: «Сергей, не забывай, по чьей квоте ты в Общественной палате! Все, кончай!». — На самом деле, никто просто так не может мне позвонить и сказать, как мне работать. Очень много лет я это доказываю. — Например, ты работал в «Городе без наркотиков». — Я не работал там, а был активистом, волонтером. Тогда велась реальная борьба с наркотиками: мы выезжали на задержания, были понятыми… — Ты видел то, что приписывали Бычкову, Маленкину в суде? — Нет. Я до сих пор считаю задержание [вице-президента фонда Евгения] Маленкина ошибкой. С ним я был на многих операциях, и ничего такого не было.   — На операциях дрался? — Приходилось иногда. И побегать тоже пришлось. Но мы всегда были с представителями милиции, то есть никакой самодеятельности. А потом я видел тех, кого задерживали с наркотиками — в судах, дающих ложные показания. — А сейчас все изменилось? Фонд перестал бороться с наркотиками? — Нет, не изменилось. Евгений Ройзман ушел [на должность мэра Екатеринбурга], а потом начал вести себя странно. — Причем ты его поддерживал. Я читал записи в ЖЖ за сентябрь 2013 года. — Я не могу понять, как можно человеку, занимающему такой высокий пост, открыто говорить, например, о неприятии присоединения Крыма. А его встречи с послом США… — А что плохого в том, что мэр города Екатеринбурга встретился с дипломатом? «Мы хозяева города и принимаем гостя», — в этом с Ройзманом не поспоришь. — В этом нет ничего плохого. Но оценивать работу нужно в совокупности. Когда Ройзман чуть ли не единственный на всю Россию системно встречается с иностранными дипломатами, которые поддерживают Майдан и принимали участие в его организации, — вот это уже становится странным. На это накладываются его заявления, деятельность его ближайших сторонников. Такова картина в целом.   — А если бы Ройзман делал то же самое на посту президента ГБН, твое отношение к нему было бы другим? — Здесь сработал бы приоритет более масштабного. Все равно я бы не поддерживал Евгения. Бороться с наркоманией — правильно, но нельзя вести деятельность, граничащую с изменой Родине. — Когда ты поддерживал Ройзмана, ты шел по Октябрьскому району от «Партии пенсионеров» на выборы в гордуму. — Я два раза пытался войти в партию. В первый раз я пошел в ЛДПР, потом в «Партию пенсионеров». Но оба раза возникало ощущение, что активность в партиях пробуждается только к выборам. Во всех остальных случаях — это тихое болото. Я просто оказался им не нужен со своими горящими глазами. — Ты пишешь в ЖЖ 21 ноября 2010 года: «Навального можно считать агентом влияния США, просто блогером-выскочкой, но не считаться с его действиями нельзя. Есть факты многомиллионных хищений в Транснефти…». — Я не буду сейчас вдаваться в подробности по Навальному, потому что у меня нет стопроцентной уверенности, чей это проект: американский, который потом перехватила российская власть, или чисто США. Но я знаю, что на первом этапе его призывы были внешне благородными: борьба с коррупцией. А то, во что этот проект превратился, оказалось очень плохо. Как только Навальный показал свое истинное лицо, к нему сразу отношение изменилось. Но на самых ранних этапах он говорил правильные вещи. Другое дело, что он мало что довел до конца. Сейчас я мало что слышу о «РосПиле», зато вижу очень мощную деятельность во всех регионах проекта ОНФ «За честные закупки». Происходит серьезная борьба — вплоть до отставок губернаторов. Например, сахалинского [Александра Хорошавина].   — В то же время мы пишем, что ОНФ больше не будет критиковать глав регионов. Перед выборами движению выгодно не ломать вертикаль власти, а сосредоточиться на решении проблем людей… — Тут речь идет уже о стратегии, она мне неизвестна. — Но ты сейчас губернатора Куйвашева не критикуешь. Хотя раньше заявлял о нем, как об агенте влияния США. — Нет, это не мое заявление. Конкретно у меня были серьезные претензии во всем, что касалось «Иннопрома». Почему потом перестал критиковать? Во-первых, оказалось, что строительство [выставочного комплекса «Екатеринбург-ЭКСПО»] началось не при нем. А, во-вторых, будучи полпредом, именно Куйвашев инициировал расследование. — А ты не знал этого? — Видишь, я внезапно пришел в политику. Мне казалось, губернатор отвечает за все, что в области делается. А на самом деле происходили процессы более масштабные. — Есть мнение, что твое появление в Общественной палате — результат сближения областной власти и сопредседателя ОНФ Александра Бречалова. Регион показывает, что признает статус «Народного фронта». — Еще в Общественной палате [глава исполкома ОНФ] Жанна Рябцева. Я понял бы, если бы говорили о ее появлении так. В любом случае, такие ходы не решат проблемы, если они есть в регионе. Еще год назад я заявлял, выступая в ОП РФ, что она не представляет общество. Об этом жалею, я сказал это на эмоциях. Все-таки волю эмоциям давать нельзя, надо выступления прорабатывать. — А, может быть, риторика сменилась, потому что ты просто сам попал в Общественную палату? — Нет, я поменял свое мнение по итогам общения — еще до своего выдвижения. К тому же, раз я критикую, значит, у меня должны быть идеи, как изменить ситуацию изнутри. Точку зрения можно менять, когда всплывают какие-то дополнительные факты. Но мне кажется диким, когда люди поливают друг друга грязью, а потом сидят и спокойно пьют вместе кофе. Если есть человек, чью точку зрения и деятельность я категорически не разделяю, то не пойду я к нему на праздник…   — Что касается Дня независимости США и национал-предателей, мы в редакции обсудили эту историю и пришли к выводу. Если отбросить ярлыки и не доверять мифам, то в России мы видим два типа людей: одни соглашаются с Владимиром Путиным попробовать сломить монополию США на власть в мире, другие предлагают вернуться без борьбы в сытые «нулевые», признав лидерство Штатов… — Я слышал такую точку зрения: если бы мы в 1945-м проиграли, то сейчас беззаботно пили бы баварское пиво. А на самом деле ведь все не так: в 1945-м нас хотели физически уничтожить! И сейчас то же самое: занять нашу территорию, воспользоваться ресурсами. Уже звучат мысли, что Сибирь должна принадлежать всей планете. — Это все опять мифы. — Почему мифы? Это официальные заявления представителей этого самого гегемона. — Ты осознаешь, что порождаешь агрессию в обществе? — Да. Поэтому я и действую сейчас гораздо адекватнее, чем раньше. Просто я, как и все зарегистрированные СМИ (а мой блог зарегистрирован), несу определенную ответственность. Я не должен писать определенные вещи, не должен пропагандировать дискриминацию, призывать к беспорядкам и прочее. Вот это такого рода кодекс, который я соблюдаю. — Раньше у тебя была более жесткая и идеологизированная риторика, а теперь ты пытаешься уйти от радикальности. Чтобы быть более «рукопожатным»? — Не нравится мне это слово. Резкости и разделения мира строго на черное и белое — этого, безусловно, стало меньше. Отчасти потому, что я уже не могу такую свою точку зрения транслировать на огромную аудиторию. И тем более выступать так в государственных структурах. — Но «Первый канал» же транслирует? — «Всех расстрелять»? Нет. Хотя некоторые нюансы уголовного законодательства Китая неплохо было бы реализовать и у нас.   — Еще я прочитал у тебя в ЖЖ — из недавнего — что надо возродить пропаганду «на хорошем техническом уровне, в масштабах всей страны, а лучше мира, но это под силу либо крупной корпорации, либо государству. А блоги и социальные сети — это лишь шаг на этом пути». «А кому в России это надо? — пишешь ты. — Приду я завтра в администрацию города с предложением о создании системы управления общественным мнением, и кому я там буду нужен?» То есть в идеале тебе хотелось бы быть идеологом? — Я на самом деле идеологом себя не вижу. Вопросами идеологии должны заниматься гораздо более опытные и образованные люди. Но я вижу себя механизмом донесения этой идеологии. — То есть ответственным за информационные войны? — Точно. Это то, чем я занимаюсь. И постепенно выхожу уже в иностранный сегмент. — Тебе нравится, что писать начали и про тебя? — У меня нет такой потребности. Я привык к негативу в СМИ, но мне бы хотелось, чтобы писали либо нейтрально, либо вообще не упоминали. — Сейчас ты общаешься с Вадимом Дубичевым. Примеряешь ли ты на себя его роль? Можешь себе представить, что через 10 лет ты можешь стать первым замглавы администрации губернатора? — Даже мыслей таких не было, честно говоря. В данный момент мне кажется правильным заниматься тем, что у меня получается. С информационной войной у меня получается действительно хорошо. И дальнейшую свою деятельность я вижу как-то очень близко к этому контексту. — Если накал отношений России и США спадет? — Я буду только счастлив. Если он спадет путем компромисса, а не путем каких-то безоглядных уступок, которых от нас требуют. Меня, на самом деле, точно так же утомляет эта агрессия. По сути, все, о чем я пишу, я пропускаю через себя. Я сам так дольше проживу. Когда началась война на Украине, я спал по три часа и совершенно себя изводил.

прочитать статью полностью