Зачем 60 тыс. наших земляков повторили последний путь Николая II?

Екатеринбург за последние годы стал Меккой для российских православных туристов (надеюсь, ничьих чувств это сравнение не оскорбит). Десятки тысяч человек со всей России (и даже из-за рубежа) приезжают, чтобы пройти от Храма-на-Крови (места, где стоял дом инженера Ипатьева, в котором расстреляли семью Николая II) до Ганиной Ямы, где останки семьи большевики сбросили в шахту. Для чего паломники проходят эти 20 с лишним километров — последний путь российского императора? Что они чувствуют? Действительно ли на «крестоходцев» нисходит что-то свыше?

Мне бы и в голову не пришло пойти в крестном ходе — если бы не Наталья Поклонская: год назад, д авая в Крыму интервью «URA.RU» , она рассказала о том, что уже не первый год ездит в июле в Екатеринбург, чтобы поучаствовать во «всенародном шествии» на «Русскую Голгофу». «Знаете, какая сила после этого появляется? Я каждому советую испытать эту божественную благодать. Если кто не верит — пусть сам примет участие и посмотрит», — сказала она тогда. Я пообещал Поклонской, что попробую.

К Храму-на-Крови приезжаю загодя: Божественная литургия начинается в 23.30, но уже в 10 вечера вокруг «Космоса» и храма все стоянки заняты машинами и, в основном, автобусами с паломниками: на одном написано «Калачинская епархия. Омская область», другой — из Владимира. Екатеринбуржцев, которые идут вместе со мной на крестный ход от метро, легко отличить от других гуляющих: паломники выглядят скромно, часто — с рюкзаками или котомками на спине, женщины — в платках, многие идут семьями. Улица Царская почти заполнена народом.

На скамейке возле ступеней храма сидят две женщины, как оказывается, из поселка Октябрьского Пермского края. Каждый год они небольшой группой нанимают микроавтобус (получается около двух тысяч рублей с человека на дорогу) и приезжают в Екатеринбург. «Это ж всю ночь надо идти!» — поражаюсь отчаянности паломников. «В конце, конечно, устаешь, но на следующий год снова хочется», — отвечает одна из них, Ирина. На вопрос, почему, рассказывает про благодать, которой она больше нигде не испытывает.

Пока продолжаются последние приготовления к службе, журналистам дают возможность пообщаться со «спикерами»: представитель Дома Романовых Ольга Николаевна Куликовская-Романова (вдова племянника Николая II) заявляет, что судьбу так называемых «екатеринбургских останков» (найденных в 1991-м и в 2007 годах в местечке под названием Поросенков Лог и не признанных пока церковью) должен решить суд .

А православный историк Петр Мультатули (автор книги «Ложь Матильды» с критикой еще не вышедшего фильма), который является правнуком повара Николая II Харитонова (расстрелянного в 1918-м вместе с царской семьей) заявляет об отказе пройти генетическую экспертизу для подтверждения (или опровержения) подлинности найденных останков.

Наконец к журналистам подводят митрополита Екатеринбургского Кирилла. Служба еще не началась, а владыка уже выглядит уставшим. Но, как всегда, находит простые и душевые слова. «Тысячи и тысячи людей со всех уголков нашей страны привело сюда чувство покаяния за предательство по отношению к царю и чувство великой любви к своей родине», — говорит отец Кирилл. После его слов колокольным звоном начинается литургия.

Журналисты пытаются выведать, где Поклонская, — оказывается, она там, где идет служба. Когда начинается причастие, экс-прокурор Крыма спускается на площадку лестницы Храма-на-Крови — и мгновенно оказывается окруженной теле- и фотокамерами. Ее заслоняют несколько казаков — фотографам с операторами приходится «доставать» ее через спины. Видя, что от прессы не отвертеться, Поклонская сама подходит к журналистам: «Может, есть какие-то вопросы?».

«Надо встать так, чтобы у нее за спиной была видна толпа людей», — говорит один из сотрудников епархии. Вскоре становится ясно, зачем: Поклонская рассказывает на камеры о всенародной любви к императору», указывая при этом на «людскую реку» сзади нее.

                        По теме признания царских останков она категоричней всех: «Они уничтожены!». В это время хор начинается петь «Боже, царя храни!», многие журналисты хотели снять это на видео, но никто не уходит: Поклонская важнее.
                        

Экс-прокурор продолжает отвечать на вопросы, даже когда начинается сам крестный ход.

Вливаюсь в эту самую «людскую реку» (ей действительно не видно конца и края). Отовсюду слышится «Господи, Иисусе Христе, сыне Боже, помилуй нас». Песнопение повторяется бесконечно, словно заезженная пластинка.

                        Сперва это раздражает, потом привыкаешь, минут через двадцать сам неожиданно для себя начинаешь подпевать. «Это нормально, это у всех так», — поясняет знакомая православная.
                        

Журналисты из паблика «Типичный Екатеринбург» (проект издания Life) ведут прямую трансляцию с шествия: то «пристают» к молодой паре (выясняется, что парень с девушкой познакомились на одном из предыдущих крестных ходов, и с тех пор неразлучны), то допытывают людей среднего и старшего возраста про советскую власть, при которой те жили.

                        «Видите, мы думали, что здесь идут одни только бабушки, у которых „православие головного мозга“, но это совсем не так», — говорит в эфир журналист.
                        

Действительно, кого только нет: люди самого разного возраста и достатка, есть бабушки, есть и молодые парни-спортсмены. Многие идут с детьми, некоторые — с маленькими, в колясках. Многие несут в руках или на груди маленькие иконы, некоторые тащат здоровые иконы, в больших (до пояса) окладах. «Эта икона — с Афона», — рассказывает Константин, прилетевший с Ямала, из города Тарко-Сале.

Знакомлюсь с женщиной, идущей рядом — девять лет назад она переехала в Екатеринбург из Кургана. Валентина рассказывает, что ходила в крестный ход уже пять раз, и все предыдущие годы во время шествия шел дождь. «А в позатот год была вообще гроза страшная, но ничего, дошли», — вспоминает она, и объясняет смысл хода: «Это покаяние. Лично я хожу, чтобы отдать долг убитому императору».

После Верх-Исетского суда маршрут шествия поворачивает на улицу Бебеля. На повороте дежурят три автобуса, чтобы подобрать тех, кто немощен и совсем не может идти. Просто уставших женщина-организатор в автобус не берет: «Семьдесят тысяч человек, мы не сможем всех перевезти». Женщины уходят, и через некоторое время одна из них падает на асфальт. К ней на помощь бросаются люди с табличками «Срочная помощь». Женщине дают глюкозу, я делюсь своей водой.

На улице Халтурина руководитель главного российского православного телеканала «Спас» Борис Корчевников дает интервью православному телеканалу екатеринбургской митрополии — «Союз». «Такое чувство, что мы идем тем путем, по которому вели их, убитых, замученных — за нас, нынешних, — говорит Борис. —

                        Я понимаю, что это произошло с ними тогда, чтобы Россия вернулась, чтобы мы снова имели возможность быть такими свободными.
                        

Я реально ощущаю, что мы стопами идем по этому пути, по которому [их] везли, это ощущается очень остро. Цена этой их жертвы невероятная».

Он же неожиданно говорит про ощущение радости. «Это настоящая Пасха. Те, кто был хоть раз на пасхальной службе, знают эту невероятную заполняющую тебя радость любви и победы, — подмечает Корчевников. — Я представить себе не мог, что можно ощущать это когда-нибудь еще, кроме одного раза в году. Оказывается, можно — здесь, в эти царские дни».

Я постепенно ускоряю шаг: мне хочется опередить «голову» крестного хода, чтобы снять на видео всю процессию от начала до конца и посчитать потом количество участников (в цифры РПЦ про 70-90 тысяч человек мне не очень верится).

Обгоняя по краю, наталкиваюсь на крепких молодчиков спортивного вида в одинаковых синих ветровках с надписью «Благотворительный фонд «Ника»: парни никак не дают себя обогнать. «Вперед владыки нельзя!» — говорит один из них. Показываю на огромную толпу людей, идущих впереди владыки, показываю бейдж с надписью «Пресса», объясняю, что мне нужно вперед, чтобы снять, — в ответ парни начинают «быковать». Ребята выводят меня из себя — достаю и показываю аккредитацию республик Донбасса. Парни наконец раздвигаются.

Владыка Кирилл в центре процессии — шагает твердыми шагами. Неподалеку — его предшественник, бывший руководитель екатеринбургской епархии Викентий (ныне — Владыка Ташкентский и Узбекистанский). Он заметно постарел. Впечатление, что крестный ход дается ему тяжело, но он, будучи истинным монахом, идет этот путь. Как и Наталья Поклонская — вот только приблизиться к ней во время шествия никто не мог: ее надежно охраняли казаки.

Двигаюсь почти бегом до выезда и поселка Семь ключей, но догнать первых так и не удается: «голова» движется гораздо быстрее основной колонны, растянувшейся на километры. Перед Шувакишем, возле поворота на Мемориал Романовых в Поросенковом Логу, останавливаюсь. Попытка снять весь крестный ход заканчивается фиаско: через 40 минут видеосъемки разряжается аккумулятор. Центр колонны прошел, но хвост тянется бесконечно.

Рядом стоит Илья Коровин — один из активистов фонда «Обретение», которые создали «Мемориал Романовых» и ухаживают за ним. Он никого не зазывает, но тем, кто останавливается, поясняет, что это за место — где были найдены царские останки. «Здесь могила императора», — говорит Коровин. «Грех это, грех, — кричит ему одна из участниц крестного хода. — Гробокопатели!». В итоге набирается человек пять тех, кто хочет задержаться на этом месте. Вместе с ними батюшка служит на мемориале молебен. Батюшка от православной церкви, но не РПЦ, а РПЦЗ (зарубежной).

«Это уже несколько лет так, но это не приводит ни к какому конфликту», — пояснит мне потом викарий Екатеринбургской епархии владыка Евгений Кульберг. Он же объясняет, почему крестный ход проходит мимо Поросенкова Лога, и почти никто из паломников туда не заглядывает. «Я бы обратился с этим вопросом к каждому из участников, — говорит отец Евгений. — Там же нет никаких загородок, каких-то препятствий.

                        Человек идет туда, куда его зовет сердце. По всей видимости, сердце людей расположено не к Поросенкову Логу, а именно к Ганиной Яме. Это традиция».
                        

Он же подводит итоги крестного хода, когда мы прибываем вскоре на Ганину Яму (ни Поклонская, ни отец Кирилл, которому маршрут дается с трудом, к прессе уже не выходят). «Главная цель крестного хода — помолиться и прославить государя и царскую семью, это свершилось, — говорит владыка. — Людей было много, люди были в позитиве, о количестве сообщат компетентные органы (позднее появятся цифры, что в крестном ходе приняло участие 60 тысяч человек, причастилось — семь тысяч).

«Дух крестного хода всегда идет по нарастающей: люди приходят осознанно, потому что ближе знакомятся с государем», — говорит отец Евгений. И он же озвучивает главную мечту епархии на следующий, 2018 год, когда будут отмечать 100-летие гибели царской семьи. «Мы бы очень хотели, чтобы президент Владимир Путин в 2018 году приехал в Екатеринбург, — говорит Кульберг. — И не ради чемпионата мира по футболу, а ради Царских дней».