Впервые с момента теракта в «Крокусе» на его сцене снова зазвучала музыка. Не из динамиков и экранов, как было все эти дни, — живая, симфоническая, та, что, приглушая горе и звуки дождя, возвращает к жизни. Корреспондент URA.RU вместе с тысячами москвичей почтил память погибших на девятый день трагедии.
Суббота, 30 марта, выдалась необыкновенно теплой, безветренной. Солнце пробивалось сквозь вереницы облаков, которые, казалось, вместе с колонной скорбящих неторопливо стекались в сторону «Крокуса». Вопреки сложившемуся в столице обыкновению — радоваться каждому погожему дню — улыбки на лицах на всем протяжении пути совсем не встречаются. Только цветы. Их было в руках идущих больше, чем в те первые страшные дни 22 — 23 марта.
Очередь внезапно обгоняют два юных велосипедиста. Как им вообще удалось проехать сквозь заборы, оцепление, мимо полиции и, пусть сильно уставших, но все-таки — дрессированных служебных собак.
Люди нескоро забудут случившееся и продолжают идти к месту трагедии с цветами и мягкими игрушками в память о погибших детях
— Зачем на велосипедах, куда?! — окликает девушка-волонтер, по виду их не сильно старше.
Ей на помощь поспевают трое в красных жилетах. Помогают ребятам слезть с велосипедов и обещают посторожить. Те бегут дальше — возлагать к мемориалу наспех сорванные где-то пестрые цветы. После, забирая велосипеды, бурчат «спасибо» и растворяются в толпе.
Место трагедии почти не изменилось. Выделяется лишь возведенная сцена, прямо напротив все увеличивающейся массы цветов. Рабочие еще торопятся расставить к сроку звуковую аппаратуру, но несмотря на свою, порой, чрезмерную активность, остаются незамеченными. Взгляды пришедших устремлены только на стихийный мемориал.
Многие из пришедших, едва взяв в свои руки свечи, переставали обращать внимание на происходящее вокруг, наблюдая за слабым огоньком и думая о чем-то своем.
— Я была здесь 24 марта, — сквозь слезы рассказывает женщина, с ней — мальчик в кадетской форме. — Сегодня пришла вместе с сыном, он учился в тот день и не смог приехать. Бог миловал, мы никого не потеряли, но скорбим вместе с семьями погибших.
Люди все прибывают, с детьми на руках и в колясках, а те, кто повзрослее — сами держат букеты в руках. Так бережно, будто несут самый дорогой подарок. Друзьям, с которыми им только никогда не доведется играть вместе.
Рядом с другой мамой плачет мальчик, не решаясь опустить свои цветы к остальным на мемориале.
— Хочу показать сыну, какая жизнь бывает короткая, а мы ее совсем не ценим, — объясняет женщина. — Научить добру, чтобы понимал, что ни в коем случае нельзя забирать жизнь у людей.
Валерий Гергиев, стоя у края сцены во время начавшегося ливня, продолжил дирижировать оркестром
— А я, вот, вместе с дочкой, не хотела одна приходить. Только с работы, договорились сразу здесь увидеться, — словно оправдывается мужчина рядом. Дочь неловко пытается сдержать слезы перед посторонним собеседником.
— Конечно, боязно было приходить с детьми, — рассказывает глава другого семейства, пытаясь обнять сразу трех своих дочек. — Страх — самое первое, что мы все испытали тогда. Но иначе не могли. Нельзя быть равнодушными, даже если очень страшно.
Журавли из огоньков свечей, как символ памяти жертв этой страшной трагедии
На сцене оживление, там появляются музыканты. Среди них легко узнаваем дирижер Валерий Гергиев, он торопит свой симфонический оркестр занять места и настроить инструменты. В том месте, где время однажды застыло, сегодня все должно начаться вовремя.
К мемориалу, что напротив сцены, уже не подступиться, и возложить цветы вновь пришедшим помогают волонтеры. Кто-то просит первые ряды сделать шаг вперед, чтобы оказаться ближе к сцене.
— Я не могу, — резко отвечает мужчина. — Тогда я наступлю на цветы…
Свечи с цветами остались нетронутыми и после концерта, несмотря на большое количество пришедших, когда, казалось, вот-вот людская масса сделает несколько неосторожных шагов вперед к сцене…
Волонтеры отходят, чтобы сцену было видно всем остальным. У них появилась другая работа — раздавать окружающим свечи. Похолодало. Теплые стаканчики как нельзя кстати согревают собравшимся руки.
Отстукивают минуту молчания. Проектор выводит фоном изображение множества свечей. Через несколько мгновений их сменят летящие ввысь журавли.
Небо перестает сдерживаться, и на лица собравшихся падают первые капли. С каждой секундой дождь все сильнее. Но никто не сходит с места и не произносит ни звука — до того самого момента, как музыканты опускаются на свои стулья и издают первые ноты.
Дождь все усиливался, но никто даже не пытался покинуть площадку раньше, чем музыканты закончат свое выступление.
Это Сергей Прокофьев, «Ромео и Джульетта». Горестная, но жизнеутверждающая музыка, по мотивам знаменитой трагедии о двух разлученных смертью влюбленных. Гергиев всегда трепетно относится к репертуару. Вражда — неминуемо ведет к печальному исходу, если вовремя не остановить череду зла и насилия.
Музыка прерывается. Перед сценой оказываются те, кто стал очевидцем страшных событий.
— Я получила билеты на свой день рождения, — рассказывает пострадавшая. — Получилось, как получилось. Благодарна охраннику, что не бросил нас. Ему было плохо, но он все равно вернулся за нами и вывел из здания. Благодарна, что он не оставил детей без мамы.
Журавли из свечей так и остались рядом со сценой. Кто-то из собравшихся предложил оставить их там навсегда.
— Больше всех [из нас] пострадал мой сынишка Илья — он отлетел на пять метров, — рассказывает отец ребенка. — Его настиг тот самый белый «Рено», когда он убегал. Это было буквально в 100 метрах отсюда. Он лежал без дыхания. Спасибо огромное всем неравнодушным людям, простым, нашим, родным, которые оказали первую помощь, нашли свободную карету скорой помощи.
На мокрых от дождя лицах собравшихся отчетливей проявились слезы.
Концерт продолжился. Стоявшего у края сцены Гергиева от дождя не защитила крыша — он промок, как и все его слушатели, но продолжил руководить оркестром.
На стене «Крокуса» появляются фотографии погибших. После нескольких тактов музыка стихает.
Концерт окончился, но собравшиеся не решаются уйти. Лишь спустя несколько минут часть пришедших опускает свои свечи к цветам и уходит. Уходит, чтобы жить дальше.
— Завтра снова приду, — слышится рядом.
«Я тоже», — подумалось вдруг.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Подписка на URA.RU в Telegram - удобный способ быть в курсе важных новостей! Подписывайтесь и будьте в центре событий. Подписаться.
Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Впервые с момента теракта в «Крокусе» на его сцене снова зазвучала музыка. Не из динамиков и экранов, как было все эти дни, — живая, симфоническая, та, что, приглушая горе и звуки дождя, возвращает к жизни. Корреспондент URA.RU вместе с тысячами москвичей почтил память погибших на девятый день трагедии. Суббота, 30 марта, выдалась необыкновенно теплой, безветренной. Солнце пробивалось сквозь вереницы облаков, которые, казалось, вместе с колонной скорбящих неторопливо стекались в сторону «Крокуса». Вопреки сложившемуся в столице обыкновению — радоваться каждому погожему дню — улыбки на лицах на всем протяжении пути совсем не встречаются. Только цветы. Их было в руках идущих больше, чем в те первые страшные дни 22 — 23 марта. Очередь внезапно обгоняют два юных велосипедиста. Как им вообще удалось проехать сквозь заборы, оцепление, мимо полиции и, пусть сильно уставших, но все-таки — дрессированных служебных собак. — Зачем на велосипедах, куда?! — окликает девушка-волонтер, по виду их не сильно старше. Ей на помощь поспевают трое в красных жилетах. Помогают ребятам слезть с велосипедов и обещают посторожить. Те бегут дальше — возлагать к мемориалу наспех сорванные где-то пестрые цветы. После, забирая велосипеды, бурчат «спасибо» и растворяются в толпе. Место трагедии почти не изменилось. Выделяется лишь возведенная сцена, прямо напротив все увеличивающейся массы цветов. Рабочие еще торопятся расставить к сроку звуковую аппаратуру, но несмотря на свою, порой, чрезмерную активность, остаются незамеченными. Взгляды пришедших устремлены только на стихийный мемориал. — Я была здесь 24 марта, — сквозь слезы рассказывает женщина, с ней — мальчик в кадетской форме. — Сегодня пришла вместе с сыном, он учился в тот день и не смог приехать. Бог миловал, мы никого не потеряли, но скорбим вместе с семьями погибших. Люди все прибывают, с детьми на руках и в колясках, а те, кто повзрослее — сами держат букеты в руках. Так бережно, будто несут самый дорогой подарок. Друзьям, с которыми им только никогда не доведется играть вместе. Рядом с другой мамой плачет мальчик, не решаясь опустить свои цветы к остальным на мемориале. — А я, вот, вместе с дочкой, не хотела одна приходить. Только с работы, договорились сразу здесь увидеться, — словно оправдывается мужчина рядом. Дочь неловко пытается сдержать слезы перед посторонним собеседником. — Конечно, боязно было приходить с детьми, — рассказывает глава другого семейства, пытаясь обнять сразу трех своих дочек. — Страх — самое первое, что мы все испытали тогда. Но иначе не могли. Нельзя быть равнодушными, даже если очень страшно. На сцене оживление, там появляются музыканты. Среди них легко узнаваем дирижер Валерий Гергиев, он торопит свой симфонический оркестр занять места и настроить инструменты. В том месте, где время однажды застыло, сегодня все должно начаться вовремя. К мемориалу, что напротив сцены, уже не подступиться, и возложить цветы вновь пришедшим помогают волонтеры. Кто-то просит первые ряды сделать шаг вперед, чтобы оказаться ближе к сцене. Лежавшие даже у ног букеты остаются нетронутыми. Волонтеры отходят, чтобы сцену было видно всем остальным. У них появилась другая работа — раздавать окружающим свечи. Похолодало. Теплые стаканчики как нельзя кстати согревают собравшимся руки. Отстукивают минуту молчания. Проектор выводит фоном изображение множества свечей. Через несколько мгновений их сменят летящие ввысь журавли. Небо перестает сдерживаться, и на лица собравшихся падают первые капли. С каждой секундой дождь все сильнее. Но никто не сходит с места и не произносит ни звука — до того самого момента, как музыканты опускаются на свои стулья и издают первые ноты. Это Сергей Прокофьев, «Ромео и Джульетта». Горестная, но жизнеутверждающая музыка, по мотивам знаменитой трагедии о двух разлученных смертью влюбленных. Гергиев всегда трепетно относится к репертуару. Вражда — неминуемо ведет к печальному исходу, если вовремя не остановить череду зла и насилия. Музыка прерывается. Перед сценой оказываются те, кто стал очевидцем страшных событий. — Больше всех [из нас] пострадал мой сынишка Илья — он отлетел на пять метров, — рассказывает отец ребенка. — Его настиг тот самый белый «Рено», когда он убегал. Это было буквально в 100 метрах отсюда. Он лежал без дыхания. Спасибо огромное всем неравнодушным людям, простым, нашим, родным, которые оказали первую помощь, нашли свободную карету скорой помощи. На мокрых от дождя лицах собравшихся отчетливей проявились слезы. Концерт продолжился. Стоявшего у края сцены Гергиева от дождя не защитила крыша — он промок, как и все его слушатели, но продолжил руководить оркестром. На стене «Крокуса» появляются фотографии погибших. После нескольких тактов музыка стихает. Концерт окончился, но собравшиеся не решаются уйти. Лишь спустя несколько минут часть пришедших опускает свои свечи к цветам и уходит. Уходит, чтобы жить дальше. — Завтра снова приду, — слышится рядом. «Я тоже», — подумалось вдруг.
