В специальных подразделениях «Шторм Z» и «Шторм V», которые выполняют самые сложные задачи на спецоперации, служит много экс-заключенных, добровольно ушедших на фронт. Об этом URA.RU рассказали два свердловских бойца, побывавшие в обоих отрядах. Они поведали, как устроен распорядок в самых загадочных структурах Минобороны и живут ли там «по понятиям» вчерашние зеки.
«Нет, здесь понятий нет. Мы идем в штурм плечо к плечу с контрактниками с гражданки. Здесь все братья. Унижений нет, здесь это неприемлемо. Какое бы не было прошлое у человека, на фронте всех сплачивает одна общая цель — победа на СВО», — написал корреспонденту боец, который сам ушел на фронт из уральской колонии. До этого он отмотал несколько сроков в общей сложности на 18 лет.
Бывший арестант и сейчас продолжает служить в «Шторм-V», он говорит, что солдаты его воинской части уважают и любят своего командира. «За ним мы готовы пойти в самое пекло. Мы все надеемся друг на друга и видим в товарищах надежду в боях», — сказал солдат.
Бойцы «Шторма» сражаются на самых сложных участках фронта
Другой боец, который воевал в составе «Шторм Z» и уже вернулся домой, рассказал, что «элемент уголовщины» среди бывших зеков варьируется в зависимости от подразделения. Сам он попал за решетку впервые и ушел на фронт из свердловской ИК, где пробыл год. Вместе с ним из свердловского и челябинского управлений ФСИН в Ростов прибыло 250 человек из пяти-шести колоний разных режимов. Добровольцев развезли по учебкам и разделили всех на две роты.
«В нашу роту собрали бывших ментов, экономику, пьяный руль и наркоманов с мелким весом — не торговцев, а так, безобидных торчков. Еще у нас было много „красных“, то есть зеков, занимавших определенные должности в системе ГУФСИН. Естественно, у нас все воровские и тюремные понятия за два дня ушли в ноль — среда оказалась абсолютно нерасположенной к культивации уголовных традиций и норм», — пояснил боец.
Арестанты, судимые по нетяжким статьям, освобождаются по УДО и отправляются на фронт добровольцами
В другую же роту, по его словам, попал более сложный контингент. «Вот в этой роте элемент уголовщины отчасти сохранился. Они в учебке, например, „атасников“ выставляли вокруг своих расположений — то есть наблюдателей», — сказал солдат.
Он добавил, что на фронте большинство экс-заключенных даже с самой непростой судьбой начинают иначе смотреть на жизнь. Для многих из них слова «Родина», «долг», «честь» и «отвага» — приобретают новое, истинное значение. И то, что не сделала тюрьма, делает фронт: бывшие зеки встают на путь исправления.
«В любом случае особые отделы внимательно отслеживают прибывших добровольцев. Миноборонытасует и переформировывает подразделения, не допускает криминализации в рядах. И вообще — хотите верьте, хотите нет — но сама система ГУФСИН и тюремный мир гуманизировались и либерализовались за последние годы. Просто существует много стереотипов и штампов, а они мешают реалистичному восприятию действительности», — уверил собеседник агентства.
Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
В специальных подразделениях «Шторм Z» и «Шторм V», которые выполняют самые сложные задачи на спецоперации, служит много экс-заключенных, добровольно ушедших на фронт. Об этом URA.RU рассказали два свердловских бойца, побывавшие в обоих отрядах. Они поведали, как устроен распорядок в самых загадочных структурах Минобороны и живут ли там «по понятиям» вчерашние зеки. «Нет, здесь понятий нет. Мы идем в штурм плечо к плечу с контрактниками с гражданки. Здесь все братья. Унижений нет, здесь это неприемлемо. Какое бы не было прошлое у человека, на фронте всех сплачивает одна общая цель — победа на СВО», — написал корреспонденту боец, который сам ушел на фронт из уральской колонии. До этого он отмотал несколько сроков в общей сложности на 18 лет. Бывший арестант и сейчас продолжает служить в «Шторм-V», он говорит, что солдаты его воинской части уважают и любят своего командира. «За ним мы готовы пойти в самое пекло. Мы все надеемся друг на друга и видим в товарищах надежду в боях», — сказал солдат. Другой боец, который воевал в составе «Шторм Z» и уже вернулся домой, рассказал, что «элемент уголовщины» среди бывших зеков варьируется в зависимости от подразделения. Сам он попал за решетку впервые и ушел на фронт из свердловской ИК, где пробыл год. Вместе с ним из свердловского и челябинского управлений ФСИН в Ростов прибыло 250 человек из пяти-шести колоний разных режимов. Добровольцев развезли по учебкам и разделили всех на две роты. «В нашу роту собрали бывших ментов, экономику, пьяный руль и наркоманов с мелким весом — не торговцев, а так, безобидных торчков. Еще у нас было много „красных“, то есть зеков, занимавших определенные должности в системе ГУФСИН. Естественно, у нас все воровские и тюремные понятия за два дня ушли в ноль — среда оказалась абсолютно нерасположенной к культивации уголовных традиций и норм», — пояснил боец. В другую же роту, по его словам, попал более сложный контингент. «Вот в этой роте элемент уголовщины отчасти сохранился. Они в учебке, например, „атасников“ выставляли вокруг своих расположений — то есть наблюдателей», — сказал солдат. Он добавил, что на фронте большинство экс-заключенных даже с самой непростой судьбой начинают иначе смотреть на жизнь. Для многих из них слова «Родина», «долг», «честь» и «отвага» — приобретают новое, истинное значение. И то, что не сделала тюрьма, делает фронт: бывшие зеки встают на путь исправления. «В любом случае особые отделы внимательно отслеживают прибывших добровольцев. Минобороны тасует и переформировывает подразделения, не допускает криминализации в рядах. И вообще — хотите верьте, хотите нет — но сама система ГУФСИН и тюремный мир гуманизировались и либерализовались за последние годы. Просто существует много стереотипов и штампов, а они мешают реалистичному восприятию действительности», — уверил собеседник агентства.
