Переживший трех министров сельского хозяйства Дмитрий Дегтярев — чиновник новой формации. Он еще не научился через слово ссылаться на поручения губернатора Свердловской области и пока не отличает интервью от простого комментария, как его бывалые и охочие до пиара коллеги-министры. Возможно, именно поэтому его ответы про влиятельных покровителей, о связях с промхолдингами, предшественниках и кардинальных переменах в сфере АПК были откровенными и местами даже компрометирующими. — Вас, Дмитрий Сергеевич, министра здравоохранения Игоря Трофимова, министра транспорта Василия Старкова, министра строительства Михаила Волкова и еще нескольких человек называют «кабмином Андрея Козицына», гендиректора УГМК. Вас, как я понимаю, с компанией связывает знакомство с депутатом Заксобрания и бывшим директором «УГМК-Агро» Ильей Бондаревым, только вот не пойму, в какой степени тесная у вас эта связь с промхолдингом? — Ни в какой абсолютно. Как ни странно, я знаю, что в УГМК есть мой однофамилец — Дегтярев Сергей Анатольевич. Может быть с этим связано? Но я никогда не был связан и в настоящий момент с УГМК-холдингом у нас рабочие взаимоотношения в рамках действующего законодательства. — Но вы же бывшего министра Бондарева знаете? — Конечно, я работал в его подчинении — был начальником отдела. Когда Илья Эдуардович уже переходил на должность вице-премьером, я был назначен на должность заместителем министра. — Начали с низов? — Да, 25 июля 1999 года я пришел в министерство простым ведущим специалистом. — 17 лет все-таки срок. Федеральные покровители вас, похоже не особенно лоббировали? А кто они, кстати? — У меня их нет. Когда я был назначен министром, когда начал вступать в дела, я специально поехал в министерство сельского хозяйства, чтобы познакомиться с руководителями основных департаментов — животноводства, растениеводства, экономики, финансов — и по мере возможности я попал к двум заместителям министра. Просто приехал, представился, попросил помощи, попросил содействия в том, чтобы продолжить традиции развития свердловского агропромышленного комплекса. — Считается, что каждый новый министр менее влиятелен, чем его предшественник. Чемезов был «глыбой» — пришел Бондарев и он был заметно менее влиятелен. Михаил Копытов был еще менее влиятельным, чем Бондарев. Вы ощущаете этот регресс в полномочиях, в возможностях? — Роль и значимость каждого из руководителей, его вклад в развитие отрасли определяют люди и время. Для меня каждый из прежних руководителей внес свой вклад. Тут, наверное, можно как рассуждать: те задачи, которые стоят перед министерством, они во все времена были примерно схожие — это оказание господдержки, это определение основных направлений развития отрасли. Они никуда не делись. Все зависит от личности, от того человека, который является министром. Конечно, когда назначили, первое время было необычно. Честно признаюсь, тяжело. В это время у нас произошло очень сильное изменение кадровое, около 30 человек ушло. — Из-за чего? — Это связано в том числе с пенсионной реформой государственной службы. Ушло около 9 начальников отделов, в том числе ушел Михаил Николаевич Копытов. Очень сложно было еще в связи с тем, что практически на сто процентов нужно было менять-принимать новые нормативно-правовые акты, суть их осталась та же, но нужно было их облечь в другую форму. То есть в один раз все компоненты — кадровый состав, нормативные акты, в том числе кредитования — вот это нас, конечно, очень сильно объединило, показало сильные или слабые стороны того или иного человека. — В итоге закрыли? Дефицита нет? — Нет, за исключением одного отдела. Там пока мы не определились. — Про Копытова говорят как про мощного практика. Он «человек от сохи», понимающий все тяготы колхозной жизни. Вас же характеризуют как профессионального чиновника и юриста, но работника исключительно кабинетного. Отсюда и вопрос: ощущаете нехватку опыта работы с людьми на земле, на хозяйстве или каким-то образом нашли способ это компенсировать? — У Михаила Николаевича был правильный подход, потому что всегда нужно к сельхозпроизводителям ездить и разговаривать с ними, знать и понимать их проблемы. То есть мы никогда не засиживались в кабинетах. Да, у меня нет прямого опыта работы в сельском хозяйстве именно на производстве. Но хотелось бы сказать, что я родом из деревни, из Каменского района, родился в селе Покровском. Дед у меня был руководителем крупного предприятия по хранению зерна, свой трактор у него был, бабушка с дедушкой держали скот — коровы, свиньи, овечки. У родителей было тоже свое подсобное хозяйство, и с 12 лет я проводил все свое трудовое лето в полях — у нас было 17 Га земли. По окончании 11 классов я получил права на трактор и с 16 лет самостоятельно управлял необходимой сельскохозяйственной техникой и оборудованием, необходимым для производства сена, обработки огорода, вывозки дров, помощи односельчанам. — То есть вы не колхозник-профессионал, но колхозник-любитель? — Я вышел из села, в душе я такой же колхозник, наверное, как большинство работников министерства. — В отечественной пропаганде звучало мнение представителей сектора АПК о том, что чем больше продержатся санкции, тем лучше разовьются и поднимутся наши сельхозпроизводители, продовольственники. Так ли прямолинейно стоит понимать всю эту ситуацию? — Процессы, которые появились с введением санкций, и ответные контрсанкции — их нужно рассматривать комплексно. Что касается агропромышленного комплекса, конечно, это позволило нам — производителям сельхозпродукции и ее переработчикам — занять место, которое освободилось на прилавках наших магазинов от импортной продукции. Но так просто увеличить объемы производства сельхозпродукции и тем более предметов ее переработки невозможно. Для этого нужно вложиться, и процесс это долгий: не секрет ведь, чтобы курицу получить в окончательном варианте — нужно 40 дней, свинину — 6-8 месяцев, а чтобы получить первое молоко от коровы — нужно получить теленка, его вырастить до коровы, и только тогда появляется молоко. Этот период составляет более двух лет. Это невозможно быстро сделать. А если мы пойдем еще глубже, то для того, чтобы эта корова лишняя появилась, нужно обеспечить ее кормами, а это только при наличии земельных ресурсов и техники для производства этих кормов. В общем, требуется много усилий и времени. — Выходит эффекта «нам сегодня ввели санкции и завтра наши фермеры благоденствуют» — просто не существует? — Да, это не сиюминутно. Конечно, пищевая-перерабатывающая промышленность переориентировались побыстрее. Помните, особый разговор был про сыры — молочные заводы перешли на их изготовление. Но все равно нужно учитывать, что есть, например, Белоруссия — сельскохозяйственно развитая страна. Она также воспользовалась ситуацией и резко увеличила производство сыров — не будем обсуждать, какими путями и какими способами. Но на самом деле контрсанкции дали возможность нашим аграриям и переработчикам закрепиться на рынке. Большинство этим воспользовались, но необходимо было создать условия. Например, если бы государство в тот момент ввело какие-то механизмы, которые бы позволили резко повысить объем приобретения сельскохозяйственной техники, оборудования, деньги были бы выделены на строительство, то эффект был бы намного более мощным. — В чем смысл диверсификации УГМК-холдинга в сторону АПК? Зачем компания «УГМК-Агро» столь активно старается развиться на помидорно-огуречный рынок? — Это же решение самого бизнеса, то есть руководство «УГМК-Агро» идет в стратегическое развитие. Сейчас УГМК строит вторую очередь своего тепличного комплекса — это их решение, и мы его поддерживаем. Почему? Простые цифры. Население Свердловской области овощами закрытого грунта (круглогодично) обеспечено всего на 15 процентов. То есть если по картофелю мы всегда закрываем на сто процентов, то этот рынок, он очень специфический и очень дорогой. Построить один гектар теплиц по современным технологиям — это от 300 до 350 млн рублей. Это большие денежные средства и хорошо, что именно это направление пошло — овощеводство. — ГК «Ренова» тоже в овощи пошла совсем недавно. Золотая жила в этих овощах? — Мы не должны забывать о том, что с/х продукция, производимая в Свердловской области, не имеет границ. У нас кроме Екатеринбурга есть еще соседи: рядом Тюмень, те же Челябинск и Пермь. Не секрет, что птицеводы Свердловской области свою продукцию пытаются сбыть за пределы области. Большую часть произведенного яйца Свердловская птицефабрика реализует за пределами региона, с овощеводами та же история. — Кстати, вы упомянули про птицефабрику. Вспоминаются скандалы прошлых лет с банкротствами и приватизациями. Все это утихло? — На сегодняшний день «Среднеуральская птицефабрика» находится в банкротстве, арендует ее челябинский «РАВИС», это холдинг, который занимается производством мяса птицы. Сейчас у них состоялись уже первые торги. По первым торгам не был определен победитель. Сейчас по процедуре закона о банкротстве будет повторно выставляться уже, с понижающей ценой. Что касается «Свердловской птицефабрики» — это эффективно работающий актив. Мало того, полтора года назад было принято решение о том, что птицефабрика Свердловская стала управляющей организацией в отношении «Первоуральской птицефабрики». То есть сейчас руководством Свердловской птицефабрики принимаются все меры, мы считаем их эффективными, на стабилизацию ситуации именно птицефабрики Первоуральской. И по программе управления, в том числе мы поддерживаем это предложение, произойдет слияние двух этих предприятий — Первоуральская будет присоединена к Свердловской. — Активно заходят в регион столичные торговые сети и сжирают местные. Это проблема? — Идет развитие федеральных торговых сетей. Тот же «Магнит» зарегистрирован в Краснодаре, какие-то зарегистрированы в Москве и Санкт-Петербурге. Это естественный процесс экономики. У нас в Конституции написано, что мы демократическое государство, со свободной рыночной экономикой. Там пусть антимонопольная служба смотрит долю рынка, направление продуктов питания, еще чего-то. Но они пришли в населенный пункт, создали рабочие места, все равно продавцы — местные, грузчики — местные. Да, сельский бизнес в малых населенных пунктах страдает — когда приходит торговая сеть, и он вынужден закрываться. Он не конкурентоспособный. Но у него есть право быть конкурентоспособным с той же торговой сетью, то есть сделать условия, чтобы люди шли туда. Это чисто экономические, рыночные отношения. — И все-таки закрылись супермаркеты «Звездный» уже. На очереди «Кировский»? — Игорь Иванович Ковпак сейчас полностью отказался от депутатства, очень расширился, мы очень надеемся и хотим, чтобы он сохранился. Это все-таки наш свердловский бренд 90-х годов в торговых сетях. Мы помним, как создавались эти магазины с ярко-красной вывеской «Кировский». Желаем ему успехов и процветания. — Дмитрий Сергеевич, у нас в июле «Иннопром», и всегда была шутка, что главной инновацией на нем являются нанояйца и наноколбаса. В этот раз тоже будет повод так шутить? — Выставка покажет.

прочитать статью полностью