Сенатора Олега Пантелеева с уверенностью можно назвать оракулом – он довольно точно предугадывает развитие событий в политике. Вероятно, порукой его прошлое разведчика. Сегодня Пантелеев является одним из экспертов в международной политике, постоянно контактирует с парламентариями из других стран, в частности из Афганистана, где он сам начинал свою службу. Говоря о будущем политической системы России, сенатор уверен в том, что уже к следующим парламентским выборам она станет более четкой и демократичной. А сама Россия выступит центром притяжения азиатских стран, которые ищут убежища от самоуверенной Америки. Подробности – в эксклюзивном интервью сенатора «URA.Ru».

 

 

- Нет, никаких «репрессий» не будет. Хотя, да, этого ждут. После выборов, когда был «поход» в сторону Кремля, ждали, что со стороны власти будут предприняты какие-то жесткие действия. Но, надо отдать должное силовикам, работа с потоками на Пушкинской площади была проведена блестяще: толпа была вежливо, аккуратно, даже изящно разделена, хотя никто со щитами не стоял. Потому что готовились, и самое главное в подготовке было – не допустить жесткости. Тихо провести репрессии не получится. В 1960-е годы, когда в Новочеркасске был полностью расстрелян большой митинг, об этом никто не узнал – была информационная блокада. Сейчас проявление жестокости невозможно – все сразу появится в Интернете и на этой волне несистемная оппозиция снова сможет хорошо сыграть свою игру.

 

А во власти работают люди разумные – подставляться они не будут. Да и начавшаяся либерализация законов говорит о том, что власть понимает: нельзя закручивать гайки, вести страну к однопартийной системе. Опасны ведь не те, кто организован в партии, опасны всегда «несистемщики». Новый закон о партиях приведет к тому, что у нас не будет «несистемной оппозиции». Сейчас каждый из оппозиционеров займется своей партией, будет раздолье для лидеров и активистов.

 

У нашей «несистемной оппозиции» какая была ошибка – у нее не было одного лидера. В период протестов у них высветилось несколько лидеров, между которыми началась конкуренция. Центром оппозиции должен был стать кто-то один, и тогда у них что-то бы получилось. По большому счету, если низы «несистемщиков» были консолидированы, то верхи – нет. Кстати, наиболее ярким из лидеров, на мой взгляд, стал Удальцов.

 

 

- Не думаю. Удальцов не разделяет коммунистических принципов. Он просто левый. Новые левые – они другие, они не коммунисты. На их почве может образоваться социал-демократическая партия – эта ниша в России пока свободна и Удальцов вполне может ее занять. Резерв «левых» заложен на предприятиях: рабочие – основной резерв социал-демократии.

 

 

- На правом фланге, на самом деле, тесно. Конкурентов у Прохорова будет много: Рыжков, который тоже будет создавать свою партию, может, и Навальный бросится создавать свою партию.

 

 

- Сумятица будет на первых порах, а потом партии начнут конкурировать между собой. Любая конкуренция – это эволюция. Слабые партии уйдут с политического поля, их поглотят более сильные. Таким образом, слабые лидеры останутся не при делах, особенно это касается «партий по интересам».

 

Я вот тоже могу создать партию любителей фотографии, любителей животных (Олег Пантелеев – увлеченный фотограф-анималист – ред.). Но это все же клубы по интересам, общественные организации. Поэтому я, конечно, претендовать на партию не буду, хотя к нам в Союз фотографов-натуралистов люди потоком идут. У партии просто другие цели: она должна стремиться к власти – в парламенте, в стране. Другой цели нет.

 

 

- Я считаю, что в конечном итоге у нас образуется двухпартийная система. Или трехпартийная – центр, левые и правые. Конечно, может образоваться и четвертая сила – это «ультра». Но ультранаправленную партию не хотелось бы видеть: если будет образована какая-то националистическая партия, ни к чему хорошему это не приведет. Хотя такая опасность есть в любой стране, в том числе и в России. Во всех развитых странах в основном по две партии: в США, в Германии, во Франции и т.д. Но в неразвитых странах партий много.

 

 

- Ну почему? В политическом процессе важен процесс эволюции. Жизнь показала, что такую партийную систему, как в развитых странах, искусственно не устроишь. Зажав законами, сделать это невозможно, обязательно произойдет взрыв, революция. Поэтому власть пошла на демократизацию. Этот шаг на самом деле сделан не для того, чтобы выпустить пар. Партии будут работать друг с другом, и уже к следующим выборам в Госдуму мы придем максимум с десятком партий.

 

 

- Смысла-то в капитальном реформировании нет...

 

 

- В то же время как партия-то «ЕР» не исчезла. И менять бренд ни к чему. «Единая Россия» более устоявшийся бренд, чем тот же «ПЖиВ» («Партия жуликов и воров» - ред.). Бренд «ПЖиВ», как показала практика, широко использовался на декабрьских выборах, а на президентских он ушел и забылся. Что произошло: рейтинг «ЕР» в декабре упал, но к марту он стал подниматься.

 

 

- Все равно я не думаю, что партия преобразуется в какую-то другую. Бренд должен сохраниться. Другое дело – надо учиться на ошибках. Из-за чего потеряли рейтинг? Из-за определенной заорганизованности, из-за того, что в погоне за показателями несколько упустили работу на местах: ослабили работу через сети, через первички, которые сейчас практически не работают. Большая ошибка партии в том, что она ослабила работу в сельских и поселковых муниципальных образованиях. Еще момент – не было достойной контрпропаганды. На фоне президентских выборов она пошла, а на фоне партийных выборов мы, в отличие от «несистемной оппозиции», просто не смогли ее осуществить: Навальный запустил бренд «ПЖиВ» и начал раскручивать его. От этого надо теперь отмываться.

 

 

- Довести работу по коррупции до конца. Ведь что мы сейчас наблюдаем? Некоторые люди, прошедшие во власть, начинают заниматься казнокрадством, а власть связывают с партией. И это никто не может отрицать, даже руководители страны. Желание украсть генетически заложено в человеке. Важно понимать, что принцип борьбы с коррупцией не в том, чтобы посадить человека в тюрьму, да это и неправильно. Более правильны инициативы, предложенные Росмониторингом, – надо вообще прекратить возможность отмывания денег. Тогда будет проще. Никаким контролем, никакими декларациями с коррупцией не справиться.

 

На самом деле все очень просто: все фирмы-однодневки, все платежи, перечисления в офшоры, вся эта информация находится в Росмониторинге, который пока никого не трогал, потому что это не карательный орган. Когда мы введем за правило, что сумма «отмыва» свыше 600 тыс. рублей повлечет уголовную ответственность, это отобьет всякую охоту. То, что поставлен контроль за расходованием средств чиновниками, тоже очень правильно.

 

 

- Все это делается в соответствии с законом. Раньше такой комиссии не было, всем занималась кадровая служба Совета Федерации. Но сейчас законодательство изменилось, появилась норма о создании таких комиссий. Мы сначала хотели передать эти функции комитету по регламенту, но поняли, что нельзя отдавать вопросы коррупции одному комитету. Поэтому было решено создать комиссию, в которую вошли представители от каждого комитета. Свои декларации в этом году мы сдали не в кадровую службу, к которой не имеем никакого отношения, так как не относимся к аппарату Совфеда, а в комиссию по контролю за достоверностью сведений о доходах и имуществе, члены которой смогут делать любые запросы в любые ведомства (в Росмониторинг, в налоговую, в Росреестр и т.д.) – для этого не нужно просить разрешения у генпрокурора и согласовывать проверки с палатой.

 

 

- В соответствии с действующим законом комиссия представит информацию субъекту, от которого был направлен член Совета Федерации. Орган власти субъекта, который направил этого сенатора, будет делать свои выводы. Проще говоря - ставится вопрос об отзыве сенатора. Если закон будет нарушен серьезно, подключатся правоохранительные органы.

 

 

- Да, сегодня появилась опасность, что Россия может стать унитарным государством. Поэтому главный посыл всей этой работы – необходимо усиливать законодательную ветвь власти, в противном случае наступит кризис.

 

 

- Да, я только на прошлой неделе вернулся из Алма-Аты, где проходило празднование 20-летия Межпарламентской Ассамблеи СНГ. Однозначно могу сказать, что эти 20 лет были прожиты не зря. Разрушить-то было легко: подписали соглашение - и все, Советского Союза не стало. Сегодня же я не исключаю образования нового мощного союза на постсоветском пространстве, и как раз роль парламентаризма в этом процессе очень велика. Парламенты идут вперед, а президенты уже за ними. Сейчас все бывшие союзные республики готовы к объединению, к консолидации. Все же думали, что возьмут и разбегутся, и лет 15 наблюдалась центробежная сила, а сейчас она сменилась на центростремительную. Кому надо было отсеяться – отсеялись, например, прибалтийские республики, Грузия. Но к нам потянулись другие страны, в том числе Афганистан.

 

Кстати, на той встрече в Алма-Ате достаточно откровенно было сказано, что афганские парламентарии намерены добиваться того, чтобы к 2014 году американцы ушли с территории Афганистана. Они говорят, что сейчас с движением «Талибан» многие сотрудничают на основе нелюбви к американцам, но когда американцы уйдут из страны, «Талибан» станет врагом, и пойдет большая консолидация против «Талибана». Афганцы уверены, что их армия и правоохранительные органы смогут противостоять этому движению. В дальнейшем наше взаимодействие с парламентом Афганистана, скорее всего, будет строиться уже не на основе рабочей группы, а на основе межпарламентской комиссии.

 

Вообще, многие азиатские государства начинают тянуться к России. Россия стала сердцем консолидации. Руководители азиатских стран понимают, что существует угроза войны в Сирии, в Иране и следующей мишенью США могут быть они. Значит, к кому-то надо примыкать. Я встречался со многими парламентариями, и все они говорят, что Россия – наиболее надежный партнер.

 

 

- В действительности речь не идет о транспортировке боевой техники. «Троянского коня» не будет – речь идет о гражданских грузах. Мы же должны какие-то уступки делать?

 

 

- …Пакистан же заблокировал переброску грузов НАТО. Пойдя на это (риск или не риск, пока не могу сказать), мы должны понимать, что таковы правила игры. Доводить до конфликта не нужно, поэтому необходимо идти на какие-то уступки. Я думаю, что здравомыслящие люди понимают это. У каждого государства, как и у человека, заложено чувство самосохранения, и это чувство порой выше чувства материнства. Если мы не будем делать никаких уступок, если американцы не будут этого делать, в конечном итоге мы обязательно придем к вооруженному конфликту, кто-то обязательно нажмет «кнопку», а ядерная война – это гибель миллионов. Надо ли нам быть шахидами?