В Кургане дан старт амбициозному проекту — открыто Специальное конструкторско-технологическое бюро. Если все пойдет по плану, председатель совета директоров ОАО «НПО Курганприбор» Сергей Муратов обещает дать работу сотням человек и намерен успешно конкурировать с другими регионами. Заводы, входящие в бизнес-империю промышленника, производили боеприпасы и дорожную технику, но уже есть трехмиллиардный контракт на продукцию hi-tech. Откуда взялась идея начать производство ракет в Кургане, каковы перспективы нового предприятия и промышленного комплекса региона в целом — в интервью Сергея Муратова «URA.Ru». — Сергей Николаевич, на днях Вы официально открыли новый завод. Одновременно в Зауралье появилась новая отрасль — ракетостроение. Как родилась такая идея? — Вообще-то идея не новая. НПО «Курганприбор» как раз для ракет делает одну составляющую часть и отправляет ее на московский завод «Дукс». Но в последнее время мы начали уже более масштабно подходить к этим вопросам и поняли, что самостоятельно можем делать более серьезные вещи. Тогда, еще три года назад, родилась идея выделить из «Курганприбора» новое предприятие. Вообще в отрасли ракетостроения на Урале до сих пор работали единицы. «Курганприбор» никогда не имел своей конструкторской школы, поэтому мы и организовали Специальное конструкторско-технологическое бюро (СКТБ), которое начало осуществлять первые самостоятельные разработки. Когда мы приступили к первой работе над НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, — ред.), поняли, что, кроме производства изделий в интересах разного рода войск, мы можем еще и самостоятельно производить определенную продукцию, в том числе можем войти в ракетную тематику. Сейчас могу уже с гордостью сказать, что существенную часть ракеты мы производим сами, причем это наиболее сложные компоненты.  — Вам удалось найти грамотных конструкторов? — Да, уровень знаний и компетенция специалистов высоки. Здесь ведь важно понимать в баллистике, в технологии работы ракетного двигателя и всех компонентов ракеты и знать, как они взаимодействуют. Уровень наших людей позволил в этих тонкостях разобраться, состыковать их и в конечном счете начать производить эту продукцию на нашем предприятии. Вообще инженеры в ракетостроении — это элита, это специалисты высочайшего класса… — Возможно ли такое, что специалисты вашего предприятия когда-нибудь самостоятельно разработают ракету? — Нет. Это просто нереально. Это работа институтов. Производить — да. У меня ведь опять же фамилия не Циолковский и не Королев. Вот я поставил перед собой такую очень амбициозную задачу для нашего Кургана и решаю ее. — Сколько сотрудников планируете принять на работу? — На данный момент — 194 человека, но планируем довести до 500 человек. — А как же кадровый голод? Где возьмете специалистов? — Людей будем сами готовить. Тех, кто работает сегодня, мы всех выучили. Еще и собственных специалистов было много, пришли работники с «Микрона», где зубчатая обработка была на высочайшем уровне, там работали инженеры высочайшего класса. Но они все уже, конечно, в годах, поэтому мы готовим молодежь. Когда я пришел на завод, у нас средний возраст был 59 лет, а сейчас — 36 лет или еще моложе. С учетом того, что я тоже старею, сам себе ухудшаю статистику (смеется. — ред.). Приводим молодежь: она агрессивная, активная, с ней интересно, она всегда подталкивает к работе. Мы встречались с новым ректором нашего [Курганского государственного] университета (Михаилом Ериховым, — ред.). Разговаривали, наверное, часа полтора и наметили ряд очень важных, прорывных направлений. Если мы их реализуем, для КГУ это просто будет революция. Это настолько масштабно — и для нас, промышленности, и особенно для оборонки! Я готов им помогать всем, что у меня есть, потому что вижу, что у людей настрой такой…  — Насколько я понимаю, помимо требований к специалистам, есть особые требования к оборудованию для предприятий такого рода. — На «Курганприборе» у нас установлено самое современное оборудование. Но, когда речь пошла о таких серьезных вещах, стало понятно, что необходимое оборудование вообще выходит за эту шкалу оценки. Условно говоря, если мы сравниваем автомобили, то у нас станок — это «Мерседес», а тот станок, который должен работать на ракетную отрасль, — это «Роллс-ройс». Кстати, и по цене он такой же, как и «Роллс-ройс». Это единичные экземпляры оборудования. У нас есть такой — шлифовальный станок, которых больше почти нет нигде в России. Много и другого специального оборудования. Сейчас мы ожидаем поставки новых станков, докупаем еще семь обрабатывающих центров и, я думаю, получим настоящий завод, который будет заниматься ракетостроением. Высокий класс оборудования в этой отрасли очень важен. — Сейчас создается впечатление, возможно, оно ошибочное, что на коне только предприятия оборонной отрасли, имеющие госзаказ: «Курганприбор» и «Курганмашзавод». У Вас нет опасений, что расходы на оборонку будут сокращаться в связи со сложившейся ситуацией в экономике. Соответственно, это может сказаться и на ваших предприятиях. — Опасения по федеральному бюджету, конечно, есть всегда. Я думаю, государство все равно начнет бюджет подрезать. Помните, была «конверсия»? Сейчас у всех оборонщиков это самое нецензурное слово — тогда ракетостроительные заводы заставляли медные тазики отливать. Да, сейчас тоже может произойти снижение гособоронзаказа, но самое главное — чтобы в России не поменялся курс, чтобы мы продолжали лоббировать своего производителя. С другой стороны, сегодня все изменилось. Россия — второе государство в мире по поставкам оружия на экспорт. И сегодня основная часть дохода оборонных предприятий — это никак не гособоронзаказ. Даже на «Курганприборе» в доле наших объемов он составляет в совокупности около 30 %. Все остальное — это экспортная составляющая. Надо понимать, что обстановка в мире для нас не очень доброжелательная. Но сейчас к нам начинает возвращаться осознание, что мы — великая нация. Кстати, Сталин еще говорил: «Нация, лишенная самосознания, предназначена только на роль навоза, на котором должны произрастать другие народы». Запад и пытался убить наше самосознание, задушить нашу оборонку, нашу армию, когда офицер получал заработную плату на уровне пенсии. Мы свою гордость убивали. А наша гордость — это прежде всего наша армия. — Но, согласитесь, оборонка опять же за счет госзаказа сформировала финансовую «подушку безопасности», которой нет у производителей гражданской продукции. — Оборонка имеет людской потенциал. Скачок в оборонке у нас сегодня не из-за того, что государство вложило в отрасль много денег. Главную роль сыграло то, что нам разрешили нашу продукцию поставлять на экспорт. Посмотреть даже по новостям: президент прилетает в какую-то страну, а сзади него обязательно — руководители Рособоронэкспорта и Ростехнологий. У нас сегодня с Индией, с Ираном, с другими странами очень хорошее отношения, да и со многими другими. Мы возвращаем те традиционные рынки, которые когда-то потеряли — и не только по гражданской продукции, но и по оборонной промышленности. Потому что она у нас интеллектуально самая сильная и самая востребованная. Возвратим ее, и тогда, думаю, вслед за ней «гражданка» подтянется.  — То есть пока нашей промышленности рассчитывать не на что? Лишь бы продержаться этот период? — Мне сложно сказать. Сегодня все крупные предприятия, не только в Курганской области стараются ужиматься. КамАЗ даже работает три дня в неделю. На мой взгляд, мы сейчас уже на дне и просто по нему ползем. А когда начнется подъем? .. Иногда все-таки надо упасть, чтобы подняться. Сегодня в воздухе витает начало 90-х годов — такие примерно воспоминания, которые грусть навевают. Я никогда не забуду, когда впервые пришел на «Курганприбор». Смотрю: цех — 8 тысяч квадратных метров. И где-то в углу молотит один шестишпиндельный автомат… А все остальное помещение освещается, отапливается, и директор завода идет и при мне костерит энергетиков, что они такие негодяи: мы, мол, гособоронзаказ делаем, а они не думают об этом и отключают нас от тепла. Я ему говорю: поставь к себе в приемную этот автомат и пусть он лучше в приемной молотит, чем здесь все отапливать и такие деньги выкидывать на ветер! Мы все равно должны постоянно считать деньги. Не время от времени, когда наступают плохие времена, а постоянно. — Ваши прогнозы все-таки какие? Насколько я понимаю, промышленность у нас не достигла даже уровня прошлого года. К концу года может ситуация выправиться? — Мы все понимаем, что будущее нашей промышленности так или иначе сопряжено с нефтянкой. Курган становится арматурной столицей, создается арматурный кластер. Поэтому от того, какова будет ситуация на нефтяном рынке, будут зависеть колебания и в нашей промышленности. Я думаю, что будет нелегко — ситуация до конца [текущего] года не выправится. Да и мне кажется, что 2016 год будет еще тяжелее. Такое внутреннее ощущение. Если посмотреть по налоговым отчислениям, которые уходят из Курганской области, мы увидим там колоссальную сумму. На самообеспечение Курганской области ее хватило бы. — А нет внутреннего ощущения, что не в этом году, так в следующем Курганскую область вообще ждет дефолт? — Очень больная тема. Этого нельзя допустить. Как и нельзя допустить, чтобы нашу область растащили по частям. Даю 100 % гарантии, и даже 101 %, что наша жизнь не станет лучше от того, что нас, скажем, присоединят к Челябинской или Тюменской области. Курган сразу многое потеряет как областной центр, в том числе жителей: народ начнет мигрировать, потому что город сразу станет районным, а не областным центром. Как сегодня, например, народ едет из Макушино или Лебяжьего в Курган, так в случае изменения статуса Кургана, все рванут в столичные города. И у нас получится город-зеро, город-ноль. С другой стороны, наша область — приграничная, и государству мы нужны как субъект именно на границе. И с этой точки зрения область нельзя расформировать. Как политически, так и стратегически. У нас здесь пограничный институт ФСБ — единственная боеспособная воинская часть, а ведь у наших соседей, в Казахстане, сейчас тоже не очень спокойная ситуация. — Но с каждым годом экономику области удерживать все сложнее. Сегодня ни о какой стабильности вообще речь не идет. Тем более что даже инвестиционные прогнозы не оправдываются. — Мы много можем говорить сегодня об инвесторах. Но вот вы верите в то, что разверзнутся небеса, вдруг спустится к нам стратегический инвестор и сделает нам жизнь счастливой, богатой и хорошей? Нет. И я тоже не верю по той простой причине, что общаюсь со своими партнерами в других городах и регионах и они мне говорят, что сворачивают бизнес в регионах, оставляют его только там, где расположены головные офисы. В этих условиях искать какого-то инвестора — это все равно что искать черную кошку в темной комнате. Поэтому еще раз говорю: нужно создавать условия для своих. Надо своих держать. Но что получается? Сегодня вот я открываю новый завод: 500 рабочих мест, оборот — 2 миллиарда (контракт на такую сумму уже есть). И при этом три месяца ходил, чтобы мне запустили автобусные маршруты. В том районе уже создан целый промышленный узел: «Кургандормаш», СКТБ, автобусный завод. Люди не могут уехать на работу — автобусы битком набиты. Скажите мне: если мы так хотим, чтобы к нам пришел стратегический инвестор, то кто, будет автобусные маршруты прокладывать? Он? Дороги к заводам проложит? Или он приедет на золотом коне, тут же его расплавит и нам все раздаст? Не бывает чудес! Должна быть четкая взаимосвязь этих процессов. Главе города, сити-менеджеру, вице-губернатору по инвестициям с этого надо начинать, а не переговоры вести от Эйфелевой башни (нашумевшая история о том, как вице-губернатор Игорь Веригин вел совещание по скайпу от Эйфелевой башни, — ред.). — Выход, на ваш взгляд, какой? Как удержаться прежде всего Курганской области в существующих экономических условиях? — Все надеются на феномен Путина: он такой человек, который в любой ситуации всегда находит решение — и всегда правильное… Сегодня все считают, что до такого состояния страну довели санкции, но на самом деле они нам только помогают сейчас. Да, у нас нет денег, которые мы можем привлекать с Запада. А вот представьте, что у нас есть ВТО и мы обязаны играть по ее правилам, обязаны принимать их продукцию, никаких демпингов на свою продукцию не вводить и это все — с существующими ценами на нефть. Как бы мы тогда свою промышленность поддерживали? Да никак. А в случае ограничения поставки продукции с Запада мы бы просто утонули в судах и сумасшедшем оттоке капитала из страны. Я думаю, что сегодня санкции нам на руку еще и по некоторым другим причинам. Меняющимся курсом доллара мы стимулируем свою промышленность: так или иначе сегодня по этому курсу товары, которые поступают из-за границы, для нас неконкурентны. Но опять же на коне те, кто успел переоснаститься, закупить новое оборудование; кто успел сориентироваться — они сейчас просто в гору идут. В этом феномен и «Курганприбора»: мы никогда не жалели денег на оборудование, на новые технологии, поэтому сегодня и развиваемся.

прочитать статью полностью