Еще три года назад действовавший тогда сенатор Константин Цыбко рассказывал о коррупции в рядах силовиков и их связях с криминалом. Тогда его считали чуть не сумасшедшим. После арестов генералов Следственного комитета России и обвинений в получении ими пяти миллионов долларов взяток от группировки Шакро Молодого (Захарий Калашов), изъятии во время обыска у полковника МВД 9 млрд рублей, все оказывается не так однозначно. В эксклюзивном интервью «URA.Ru» Цыбко рассказал о невероятном размахе коррупции и влиянии криминальных авторитетов на высших чиновников с помощью силовиков. — В Озерском суде озвучили оперативные материалы ФСБ о вашей встрече в ресторане Екатеринбурга, где вы говорили о 5 млн долларов, которые связанные с группировкой Шакро Молодого криминальные авторитеты якобы платят СКР. С кем вы встречались и о чем говорили? — Я пока не буду называть человека. Это был руководитель силовых структур УрФО. Я ему рассказал, что СКР провел проверку лживого доноса на меня со стороны участников озерской ОПГ, похищавших бюджетные деньги. Все они получили обвинительные приговоры [бывшие сити-менеджер Озерска Евгений Тарасов, его замы Валентин Гунин и Елена Крылова, бизнесмен Олег Лакницкий и другие]. Они меня оклеветали — дескать, часть денег давали мне. Проверка СКР ожидаемо закончилась отказом от возбуждения уголовного дела. Мне позвонил и сообщил об этом следователь. На следующий день ко мне на выходе из Совета федерации подошел незнакомец. Он откуда-то знал о завершении доследственной проверки. И начал угрожать тем, что дело как закрыли, так и откроют снова. Козырял, что они платят по 5 млн долларов в СКР и бравировал фамилией Ибиев [видимо, речь о главе СКР по УрФО Руслане Ибиеве], поэтому могут влиять на следователей. И возбуждение уголовного дела — это вопрос просто чьей-то воли, а не наличия основания или фактуры. Он требовал, чтобы я попросил [действовавшего тогда челябинского губернатора Михаила] Юревича надавить на главу ГУ МВД по Челябинской области Владимира Скалунова в конфликте полицейских с криминальной группировкой. Я на тот момент понятия не имел, о чем речь. Собеседник был из криминального мира, насколько я понял. Прозвучало имя Тимура Свердловского [поставленного Шакро Молодым «смотрящим» по Уралу Темури Мирзоева], о котором я ничего не знал. Самое интересное, угрозы начали сбываться. Возбудили уголовное дело, по которому уже был вынесен отказ. Я пытался прорваться на прием к главе СКР Александру Бастрыкину, но мне физически не давали встретиться с ним. Мой адвокат говорил, что история, конечно, шокирующая, но ведь представители СКР практически святые, никто мне не поверит. Поэтому я и хотел попасть на прием именно к Бастрыкину, чтобы он лично разобрался с возможными фактами коррупции в его ведомстве. Через три года моя информация подтвердилась. Причем совпала и группировка, о которой шла речь — это были люди Шакро Молодого, и сумма предполагаемых взяток — 5 млн долларов, и те же темы — возбуждение и закрытие уголовных дел. Если бы три года назад кто-то отреагировал на мою информацию, можно было еще тогда выйти на связи криминальных авторитетов с силовиками, моего уголовного дела не было бы. Об этом я и рассказывал в ресторане знакомому из силовых структур. Все это есть на видеозаписи ФСБ. — Я правильно понимаю, что незнакомец требовал от вас вмешаться в историю с задержанием в Челябинске банды автоугонщиков, после чего в отношении арестовавших их полицейских были возбуждены уголовные дела, и только через полтора года прокуратура добилась в суде их оправдания? — Сейчас я это понимаю, а тогда не знал. Человек говорил достаточно сумбурно, потому что, похоже, был убежден, что я должен быть в курсе. Было сказано о каких-то угонщиках, об оперативниках, которые их поймали, об уголовном деле в отношении оперативников. Мне сказали, что структуры МВД Челябинской области защищают этих оперативников. А губернатор тогда активно поддерживал полицейских, воевавших с «ворами в законе». Он выступал в прессе, обращался к депутатам Госдумы, в администрацию президента. Благодаря черному пиару против меня был миф, что я могу воздействовать на Юревича. И он ради моего спасения отступит, оперативники окажутся в тюрьме, а я на свободе. На самом деле он бы меня даже не послушал. Но люди считали иначе. Видимо, поэтому именно от меня требовали, чтобы Юревич умерил свой пыл. Разговор тогда закончился очень быстро. Я сразу заявил, что это шантаж, очередная провокация. Повел себя очень жестко. Заявил, что если у него есть ко мне какие-то вопросы как к сенатору, то пусть записывается на прием и в кабинете все расскажет. В рамках полномочий буду реагировать. А на запугивание не собираюсь реагировать. — Возобновлением какой доследственной проверки вас пугали? — Тогда жулики из Озерска, чтобы им скостили сроки, дали на меня абсолютно лживые показания. Доследственная проверка началась в ноябре 2012 года и завершилась в декабре 2013-го — это нарушение всех процессуальных норм. Незаконную проверку вел следователь СКР Александр Лавров. Оснований для возбуждения уголовного дела не нашли. А Генпрокуратура расписала в деталях, почему нет никаких оснований. Фактически было сказано, что Тарасов дал ложные показания, ничем не подтвержденные. Также была расписана история с [магнитогорским бизнесменом Олегом] Лакницким, что там имел место подтвержденный распиской возврат денег, не установлено никакого содействия бизнесу Лакницкого, что отношения носили гражданско-правовой характер. На основании этого Генпрокуратура отказала СКР в снятии с меня неприкосновенности и не видит оснований для возбуждения уголовного дела. — То есть тот представитель криминального мира, который вас просил поговорить с Юревичем и заставить начальника МВД отпустить бандитов и не заступаться за оперативников, использовал уже завершенную доследственную проверку как инструмент давления на вас? — Конечно! Сама история с Тарасовым возникла по двум причинам. Во-первых, чтобы вывести из-под удара [экс-начальника ФСБ и бывшего мэра Озерска Александра] Калинина, члена преступной группировки, действующей в Озерске и приносящей колоссальный доход. По нему была абсолютно прямая фактура о получении похищенных из бюджета денег. Во-вторых, через меня пытались надавить на администрацию Юревича по политическим мотивам. Кто с кем воевал, я не очень знал. Но все понимали, что показания на меня давал не Тарасов — их ему написали. Мы в суде установили, что в нескольких случаях показания сам следователь писал за свидетелей. — Вы обвинили Калинина и Тарасова в участии в преступлениях. У вас есть доказательства? — На одном только строительстве бассейна «Дельфин» было украдено 40 млн рублей. УФАС требовала возбудить дело, но никакой реакции. Тарасов и его подельники похитили 25 млн — есть приговор суда. Мы знаем, сколько было отдано из ворованных денег конкретным лицам, в том числе Калинину, и другим лицам. Но бывший тогда мэром Калинин отзывает иск о взыскании этих денег в бюджет Озерска. В это же время Тарасов и его зам Гунин продают свои доли в ТЦ «Кристалл» в Магнитогорске стоимостью около 60 млн рублей, находясь в СИЗО. А 49% долей он переписал на отца гражданской жены. То есть имущество у них не арестовано. У Тарасова есть недвижимость в Чехии, на которую не наложено взыскания, как и на имущество его жены — магазины и прочее. У моих же родителей арестованы единственная квартира и папин гараж. Это тоже метод давления на меня. Тарасов отсидел в колонии ровно один день, после чего вышел на свободу, не возместив ущерб и сохранив все имущество. Это преступление. — Почему вы никуда не сообщали о давлении на вас? — Еще как сообщал! Буквально через день я рассказал своему знакомому руководителю одной из правоохранительных структур, потому что лично его знал и у меня на тот момент не было достаточной фактуры. Я же действую только при наличии доказательств, в отличие от следователей Лаврова, Тутевича и других фальсификаторов и оборотней в погонах. Я же не знал, что эту встречу записывают, и что у меня в результате на руках окажется прямо оперативный материал. Тогда считал, что если после оговора меня Тарасовым полтора года идет доследственная проверка в отношении сенатора, то и мое сообщение будут проверять. Тем более что я не называл конкретных имен, что вот этот получил 5 млн долларов. Просто сообщал информацию, что криминальная группировка может воздействовать на СКР по фактам возбуждения уголовных дел, что они пытаются еще и на меня влиять, чтобы я в какую-то историю влез. — Проверка вашего сообщения проводилась? — На меня через три недели опять завели дело. А тот контакт, которому я сообщил, подвергся жесточайшему прессингу, в его отношении начались проверки. Он со мной вообще перестал говорить, я даже с днем рождения не смог его поздравить. Он был в ужасе от ситуации. Я не знаю, в чем его обвиняли. Он же просто встречается с сенатором с ресторане за несколько дней до нового года в дружеском кругу. И я-то просто воспользовался возможностью, что раз человек тут, расскажу ему неформально. Сейчас у меня есть все доказательства, есть факты, и я могу сообщить официально. — Вы упоминали, что пытались прорваться к Бастрыкину… — Я понимал, что если так себя ведут с членом Совета федерации, что если даже отказ Генпрокуратуры в возбуждении дела не является препятствием для этих людей, то кроме первого лица СКР я больше никому сообщить не могу. Ведь кто-то из генералов СКР является партнером этих людей. Столько унижений, сколько я получил от службы безопасности СКР под руководством [Михаила] Максименко, я не испытывал никогда. Ребята из вневедомственной охраны честно говорили, что им пришла команда от службы безопасности СКР меня не пускать. Иначе их выгонят с работы. И они вставали и доставали автоматы. Хотя в Конституции сказано, что сенатор может пройти в здание СКР по удостоверению. Меня намеренно не допускали к Бастрыкину. На все мои запросы присылали отписки. Я пошел на крайние меры и записался на общественный прием к Бастрыкину, и он мне его подтвердил. Но буквально за несколько часов, когда я уже собрался и собрал все документы и оперативные материалы, мне позвонили из службы безопасности СКР и сказали, что встречи не будет. И если я приду, то меня не пустят. Что и произошло. — Если бы вы тогда встретились с Бастрыкиным, уже тогда могла бы начаться чистка в рядах силовиков? — Я в этом убежден. Если бы у меня была возможность донести до первых лиц, то я думаю, что те генералы, которые сейчас привлечены, стали бы фигурантами на три года раньше. За ними могли бы начать следить. За мной, сенатором, слежка ведь велась три года. А почему за Максименко не велась? Мы даже представления не имеем, сколько за эти три года было незаконно возбуждено и закрыто уголовных дел, сколько криминальных авторитетов ушли от ответственности, сколько раз по 5 млн долларов и кто получил. Подчеркиваю, что никого сейчас не обвиняю, но у меня есть достаточно доказательств, что 26 декабря 2013 года я сообщил эту информацию. И через три недели после этого началась новая доследственная проверка по мне, через полгода на меня возбудили уголовное дело. В протокол суда внесено огромное количество фальсификаций, на которые закрывала глаза служба собственной безопасности СКР. Более того, следователи мне угрожали делом по клевете. Его не возбудили, при всех их наглости и хамстве. Потому что я бы дал показания. И в этом случае историю стали бы разбирать, а они не могли допустить, чтобы даже тень была брошена на генералов. Вдруг ФСБ заинтересуется и расследует эту историю? Мы ведь уже знаем, что ФСБ начала следить за «оборотнями в погонах» в конце 2015 года. И они захватили какую-то часть действий, которых оказалось достаточно, чтобы понять, что там происходит. Но давайте вспомним, что у некоего полковника МВД Захарченко при обыске нашли 9 млрд рублей. Он же их не разом получил. Значит, была какая-то система. И если тот же Максименко попался на 5 млн долларов, которые ему предложили за закрытие дела Итальянца [помощника «вора в законе» Андрея Кочуйкова]… Он же не шел по улице, когда к нему подошли и попросили за 5 млн спасти преступника. Наверное, люди точно знали, к кому обратиться. У них, видимо, были какие-то отношения до этого. В какой-то момент мы с адвокатом просто решили, что больше не будем информировать руководство СКР о фальсификациях, а просто покажем их в суде. Чтобы уже судебная система увидела, что на тот момент творилось в СКР. Это мы сейчас и делаем. — Как видеозапись вашей предновогодней встречи в ресторане появилась в вашем же деле? Ведь доследственной проверки на тот момент не было? — Это тоже вопрос и нарушение. Зачем за сенатором, неприкосновенным лицом, велась слежка? Меня записывали на видео со звуком. Причем встреча не деловая, а новогодняя, где мы поздравляем друг друга. Я же рассказывал всю историю, как сигнал. Там еще, знаете, какой есть момент? На этом мероприятии присутствуют шесть человек, друзей, все сидят, едят. А следствие, когда допрашивало Лакницкого, пыталось преподнести, что он оплатил большую часть счета — около 69 тыс. рублей. И это прямо некая взятка. Думаю, что безграмотный следователь Лавров, учитывая отсутствие доказательств, пытался опорочить меня в глазах судьи. А Лакницкий действительно разбирается в вине. Однажды за границей я отговорил его покупать бутылку за 7 тыс. евро. Лакницкий — очень богатый человек. Он Тарасову дал 60 млн рублей в долг, депутату Пономареву, не глядя, 16 млн одолжил. Я всегда сам за себя платил, и никогда не опускался до того, чтобы счеты сводить. Но в зале суда мне пришлось, когда Лакницкий по требованию обвинителей сказал, сколько заплатил, рассказать, что в заграничной поездке я заплатил за арендованный автомобиль, на котором он потом ездил. Я об этом никогда не вспоминал, это низость, так сводить счеты. Думаю, что самому Лакницкому неприятно, что его вынуждают рассказывать о таком. — Мы присутствовали на заседаниях суда по вашему делу. Было несколько двойных протоколов допроса — в них один и тот же человек в одно и то же время дает абсолютно разные показания. Есть разные протоколы осмотра. Это вы называете фальсификацией? — Всего в деле штук 20 сфальсифицированных протоколов. Но самое интересное, что свидетели в суде дают вообще другие показания по фактам, на которых основано обвинение. Например, большое количество свидетелей на следствии говорили, что я лично приезжал в Озерск, собирал депутатов, агитировал за назначение Тарасова. На суде все свидетели говорят, что вообще меня не видели до назначения сити-менеджера. Сторона обвинения уже все поняла и не просит зачитывать показания свидетелей, которые давались на стадии следствия и легли в основу сфабрикованного уголовного дела. Судя по всему, Максименко лично курировал эту историю и гарантировал неприкосновенность следователям. Поэтому и озерская ОПГ до сих пор не разоблачена. — На самом деле смешно, когда в суде озвучиваются протоколы прослушки, где по контексту понятно: речь идет о снятии кандидата с выборов, а свидетели утверждают, что имелось в виду снятие административных барьеров. Когда уверяют, что вы уговорили Тарасова найти коммерсанта для содействия его бизнесу в Озерске, а за несколько месяцев до вашего знакомства с Лакницким он уже зарегистрировал три фирмы в городе и оформляет документы на землю. — Обо всех фальсификациях, которые вскрываются, я публично сообщаю. В процессе присутствуют представители прокуратуры, которые в силу своей должности обязаны информировать областного прокурора о вскрывшихся фактах. Это тактика нашей защиты: мы даем свидетелям возможность наговорить неправду, а потом суду представляем доказательства их лжи. — Почему гособвинение отказалось от допроса более десяти свидетелей по вашему делу, в том числе депутатов Госдумы? — Сначала прокуроры перестали зачитывать показания свидетелей, потому что они не совпадают с тем, что эти же люди говорят в суде. Фальсификация настолько очевидна, что, может быть, гособвинение не хочет подставлять свидетелей, вывести их из-под удара. Даже во вступивших в силу приговорах Тарасову и Лакницкому указаны другие даты и другие события, там вообще другая история описана, чем описывается в суде по моему делу. Например, Гунин, который, очевидно, за свои лживые показания гуляет на свободе, я его в Озерске случайно встретил в кафе. Он подходил к моему адвокату, пытался поговорить, но мы отказались разговаривать. Гунин же понимает, что его просто на конкретной лжи поймали. Как и другие свидетели. Вообще, вся сложившаяся ситуация — это не проблема лично Цыбко. Она крайне опасна для страны, это подрыв государственных устоев. Криминальные структуры с помощью силовиков пытались воздействовать на решение высших эшелонов власти — на губернатора, сенатора, главу ГУ МВД. Возможно, на кого-то и воздействовали. Слава Богу, что сейчас с этим ведется ожесточенная борьба, которая началась после послания президента.

прочитать статью полностью