Этот парень считает себя везунчиком: он продержался на СВО целых шесть дней, потерял в бою обе ноги, выжил, брошенный в кучу с трупами, а сейчас создал фонд, который помогает ветеранам всех войн найти себя в мирной жизни. О мифах и фактах про кувалду и головорезов, о встречах с экс-владельцем ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным и о предательстве нового лидера ЧВК «Вагнер» URA.RU рассказал екатеринбуржец Дмитрий Тарасов — суперсекретный боец военной компании. До 18 лет он был вполне обычным парнем: закончил лицей, увлекался историей, участвовал в реконструкциях, учился на логиста, но бросил колледж и ушел в армию. Это было в 2014 году, вскоре после майских событий в Одессе, где в Доме профсоюзов украинские радикалы сожгли 48 человек. Он уже тогда хотел уехать добровольцем в Донецк, но его не взяли: сказали, что нужен опыт и армия. «Я отслужил год артиллеристом в Южной Осетии, вернулся и сразу, через день, ушел добровольцем. Мы же сражаемся не за территории, не для того, чтобы главенствовать, а защищаем интересы своей страны и своего народа. Все дело в идее: величие России в правильном понимании. Если где-то есть русское оружие, русский флаг, почему под него не встать?» — объяснил тогдашнее свое решение Тарасов. Под Донецком он пробыл год, прикрывал разведгруппу из пулемета, в первом же бою спас двух своих, потом положил двух врагов. Его даже представили к медали, но он уехал, говорит — «было неинтересно». Вернулся в Екатеринбург, поступил в педколледж на учителя начальных классов, работал охранником в барах. В 2017-м поехал на базу ЧВК «Вагнер» в хутор Молькино (Краснодарский край) и попросился к ним. Но его опять не взяли: набор был с 24 лет, а Тарасову был 21. Пришлось вернуться к учебе. А как только стукнуло 24, он вступил в «Вагнер» и сразу уехал в Ливию. Это был 2020 год, он был самым молодым среди «музыкантов». Ему дали позывной — Фреки (Freki переводится как прожорливый. Так звали одного из волков-спутников бога Одина в скандинавской мифологии — прим.URA.RU). В Ливии тогда активные боевые действия уже закончились, и Тарасов выполнял разные задачи: сопровождал колонны, ставил мины, охранял порт, а самое главное — учил сирийцев охранять объекты. Именно в Ливии зародилась практика — набирать людей из тюрем, сирийских заключенных. «Всем удобно: Сирия избавлялась от зеков, зеки получали свободу и деньги, а Ливия приобретала дешевых наемников. Мы их учили, они были нужны, чтобы держать фронт. Вагнеровцев в Ливии было немного, но у нас было много сирийцев. Ливия — секретная операция, нас там как бы не было, мы там типа не присутствовали — в отличие от Сирии, где мы участвовали официально», — объясняет он. ЦАР В 2021-м он уехал в ЦАР (Центральноафриканская Республика), где вспыхнула гражданская война. Правительство страны сражалось против бандитов и пригласило бесстрашных «музыкантов». «Там мы полстраны захватили, и все. Кто не бежал, у кого было орудие, того били. Но не я: я болел малярией и ехал в КАМАЗе, в бою никого не убил. На самом деле очень мало солдат убивает противника: для этого надо хотя бы до кого-то дойти, оказаться с врагом лицом к лицу. Когда ты кого-то штурмуешь — редкое явление. Обычно просто выполняешь свою мужскую работу: идешь цепью, едешь колонной, делаешь то, что умеешь», — говорит боец. Мали Потом было Мали. Тогда отделение Фреки уже поредело от болезней, и он был первый, кто заходил в страну. Там тоже шла война, вагнеровцы вместе с правительством били Аль-Каиду. «Нас было человек 300 в этом сраном Мали. И мы захватили несколько городов. Командиры нам говорили: „Вас боится все НАТО“. Потом оказалось, что это реально так», — говорит солдат. Домой он вернулся 25 января 2022-го. А через месяц, 24 февраля, началась СВО. Само собой, что он отправился туда, уже в марте. «Я воевал не потому, что я садист, жаждал боя и хотел убить побольше врагов, хотя война и заключается в убийстве. Нет. Просто это мой долг: быть там, где страдает русский солдат, помогать, облегчать воинам путь. Там я чувствую себя на своем месте», — объясняет Тарасов. Он был в составе «Вагнера» опять же самым молодым. Отребья, по его выражению, в отряде не было: почти все офицеры СОБРа, ОМОНа, ГРУ, десантники и спецназ. У многих из бойцов за плечами было непростое прошлое, кто-то был судим, но не по жестким статьям. Тарасов сначала попал во взвод огневой поддержки, но вскоре перевелся в разведвзвод. По его словам, это те же штурмовики — люди, которые идут в самое пекло первыми. Фреки этого и хотел. Пригожина он видел дважды. Первый раз в Ливии — основатель ЧВК «Вагнер» приезжал заключать какой-то договор. Тарасов тогда стоял во втором оцеплении и охранял его. «Никаких личных бесед, там не надо задавать лишних вопросов. Просто видел и все», — говорит парень. Второй раз Пригожина он встретил на СВО, в штабе в Первомайске (ЛНР). Руководитель группы компаний «Конкорд» приехал туда по делам. «Вижу, он идет, поздоровался, и он дальше пошел. Он нормальный в этом плане. Люди, которые с ним плотно работали, отзывались о нем хорошо. Но мне в общем-то пофиг. У меня нет чинопочитания, какого-то пиетета к людям из-за их должностей», — продолжает боец. В этот же день 25 марта, после встречи с Пригожиным, его ранило. Во время артиллерийского обстрела снаряд прилетел рядом с Тарасовым, погибло восемь человек. «Открываю глаза: справа жмур, слева жмур, по центру жмур. А я лежу и горю, как свечка, и все вокруг горит. Я пробовал потушить себя руками, но руки тоже горели. Недалеко от меня образовалась пробоина, хлынула техническая вода и заливала других. Мне было смешно: их топит, а я горю, и потушить меня некому и нечем. Ну все, думаю, умираю, и ладно», — вспоминает вагнеровец. Тогда у него был болевой шок. Кроме страшных ожогов спины и головы, ему разорвало живот. От ног почти ничего не осталось. «Выбежал зампотыл и потушил меня. Я не стонал, и меня бросили в кучу с трупами. Потом вышел мой командир взвода и вытащил меня из трупов. Он видел, что я живой — я смотрел на него. Я говорю: «Прости, что недолго [провоевал]». Он: «Эх, да ладно! Не надо этого всего», — вспоминает Фреки. Его забрала группа эвакуации. Ноги Тарасову ампутировали сразу в Первомайске. Полтора месяца он пролежал в коме в госпитале Бурденко в Москве. Перенес много операций, в общей сложности восстанавливался два года. Врачи, когда узнавали его историю, поражались: «Как ты выжил?!». «Ноги, конечно, жалко, но бывает. Я же осознавал риски, когда записывался в „Вагнер“, и был ко всему готов. На СВО я продержался шесть дней, и это долго, если учесть, в каком количестве вокруг меня гибли люди. Вон я командира взвода вытаскивал — ему пуля снайпера в глаз попала. Он до этого только и твердил: война, война, война! А потом бах, и все, две секунды на войне продержался. Просто человеку кажется, что война — это что-то долгое. На самом же деле можно годами там пробыть и ни разу не вступить в бой. Воюют же только штурмовики, а я всю дорогу был штурмовиком», — рассуждает солдат. Вагнеровцы за счет компании купили Тарасову австрийские бионические протезы за шесть млн, он научился ходить, и на них приехал в Молькино забрать свои награды (а их немало). Мужики не поверили глазам: у Тарасова нет коленей, но держался он на протезах как на своих двоих. «У меня был выбор: или пожизненная пенсия — 80 тысяч, или работа инструктором. Это было обязательство компании. Я хотел вернуться инструктором, поэтому и осваивал протезы. А потом был мятеж, Пригожин погиб, и от нас все отреклись. Работу мне предоставить не смогли, а в пенсии отказали. Всех тяжелораненых бросили на произвол судьбы, хотя деньги в ЧВК есть. Сказали — ну вы держитесь, всего вам хорошего», — заявил Фреки. В предательстве — а он называет это именно так — Тарасов винит нового командира «Вагнера» Антона Елизарова (позывной Лотос). Именно он, по словам Фреки, отказался от искалеченных бойцов. «Государство нас тоже никуда не взяло. У меня пенсия 26 тысяч, а военные получают около 60. Даже в региональных выплатах за первую группу инвалидности при военной травме власти отказали, потому что я нигде не прописан. Да и по хрен, я же не за деньги воевал», — философски заключает он. Сейчас он основал и возглавил собственный фонд — некоммерческую организацию «Урал». Задача ее — объединить ветеранов СВО и других военных конфликтов и дать им работу. В финансировании помогают влиятельные и обеспеченные друзья Фреки. Деятельность уже кипит вовсю. В будущем есть планы создать в школе молодежный военно-патриотический клуб. Помимо этого Фреки работает в одном из военкоматов города. «Я не останусь в беде, потому что я как таракан — выживаю везде. Девять раз болел малярией, два из них смертельно, и ничего! Приспособленец я, похоже. В быту справляюсь, еду заказываю, проблем с деньгами и с головой нет. В меня многие девушки влюбляются после ранения, я так-то симпатичный. Кстати, член не отстрелило, это единственное, что не ранило — с эрекцией все в порядке. У меня и шутка есть — член до пола достает», — хохочет он. Режиссер Сергей Пантыкин написал про Фреки пьесу «Поле», по ней поставили спектакль в челябинском Театре драмы. Премьера состоит в феврале и будет приурочена ко Дню защитников Отечества. Тарасов и сам хотел написать воспоминания, но передумал. «О войне писать не буду. Был и был. Этого достаточно», — считает он. А вспомнить ему есть что. На сложные вопросы о зверствах, которые якобы были в ЧВК «Вагнер» и о которых ходят легенды, он поначалу отвечает неохотно, но все же признает: подоплека для некоторых мифов была. «У вагнеровцев монополия на насилие. Да, я видел, как боевиков водили на пытки, но сам никого не пытал и даже на это не смотрел (речь идет об Африке и Ливии — прим.URA.RU). От задержания пленных, облав и прочего никогда не отказывался, но это просто работа: сдерживать и убивать террористов», — в своей философской манере рассуждает он. Из пыток практиковались забивания палками, иногда дезертиров сажали на муравейник. Историю с кувалдой, ставшую символом ЧВК «Вагнер», он называет «рекламной кампанией». Сам он не принимал в ней участия, но слышал о ней. «В Сирии под Хашамом был приказ отрезать голову „духу“ (боевику — прим.URA.RU). Но перед этим ему сломали кувалдой ноги, сняли на видео и показали этот дурацкий знак (речь идет про жест Джамбо — его показывают солдаты и наемники из разных стран как жест добрых намерений. Самую большую популярность получил благодаря группе „Вагнер“ — прим.URA.RU). Страх и жестокость рекламировались для врагов. Я этого не отрицаю. Я бы такое не сделал, но и осуждать не буду», — говорит Фреки. Автором идеи с кувалдой в Сирии, по его словам, был уроженец Асбеста Дмитрий Уткин (позывной Вагнер, погиб вместе с Пригожиным во время крушения самолета) — командир, именем которого и был назван отряд. Потом кувалда использовалась для казни военнослужащего Евгения Нужина, которого заподозрили в дезертирстве. Третий случай с якобы казнью бойца Дмитрия Якущенко был постановкой. Тогда Евгений Пригожин уже вышел из тени и официально считался главой ЧВК, от которой раньше открещивался. «Пригожин же тролль. У руководства был странный юмор», — говорит Фреки. Объяснил он и то, откуда за вагнеровцами закрепилась репутация головорезов. Это якобы пошло из Сирии, где в 2017 году между российскими военными и чавэкашниками возникло недопонимание. «Вагнеровцы зачистили территорию, а военные в докладах приписали все себе. Типа вагнеровцев там не было, все сделала армия. Тогда Вагнер (Уткин) дал приказ: отрезать всем убитым противникам головы. Их принесли в корзинке и подарили генералу», — описал события Тарасов. Сам он тогда еще не состоял в ЧВК и не воевал. Ту историю с корзиной он называет неудачным медийным проектом. Сейчас Дима восстановился в педагогическом колледже и учится заочно. Страсть к педагогике не покидала его никогда: в Африке он учил в школе местных детей русскому языку, покупал мирным людям еду. Еще он часто вспоминает одну девочку, которую вынес из-под огня в ДНР, будучи добровольцем. «Обстрел шел страшный, а она отбилась. Я подошел, взял ее на руки и понес, а снаряды и осколки прямо под ноги! Она испугалась сильно, вцепилась в меня и в глаза смотрит — а у самой глаза огромные такие! Видела во мне силу и защиту. Я думаю — ну, сейчас убьют, но не стал ее пугать. И донес! Там мама ее возле дома ждала». Та девочка потом каждый день приходила к нему, пока солдат не сменил позицию. Он покупал ей мороженое. То, что сейчас осталось от ЧВК «Вагнер» — всего лишь бренд, которые используют все кому не лень, считает Дмитрий. Доказательство тому — последние события в Сирии. Их он называет большим геополитическим провалом. «„Вагнера“ не стало, и Сирии не стало. „Вагнер“ же освободил Сирию, но „Вагнера“ нет, и Сирии нет. А ведь нас было-то в „Вагнере“ всего несколько тысяч человек», — говорит он. Сейчас в компании нет, по его словам, достойного уважения к бойцам, они лишены страховок и гарантий — всего того, что было раньше. «А ведь „Вагнер“ это не название, это условие. Условие того, что ты будешь вылечен, будешь работать, будешь служить, если хочешь и можешь. Командиры тогда у нас были шикарные, люди идейные, заряженные. Сейчас они не такие. Вагнер это Вагнер, а Лотос это Лотос», — констатирует он. Он сожалеет, что сейчас не на фронте, что не может присоединиться к своим. «Я когда в ополчение-то ехал еще в 2015-м, думал, максимум атаку проживу. Но чуть задержался. Не сказать, чтобы мне уж особенно повезло: конечно, лучше умереть в бою, чем жить даже здоровому на гражданке. Я не самоубийца, но я готов отдать за что-то благое жизнь. А в Новороссии умирать легко — потому что это свободное место», — сказал Фреки.

прочитать статью полностью