Есть у революции начало — нет у революции конца. Создатель знаменитого фестиваля «Белые ночи» о том, что прославило Пермь, почему были неправы чиновники, «зарезавшие» искусство ради насущного, и был ли у города шанс стать культурной столицей России. Только на «URA.Ru». За прошедшие 10 лет одним из самых неожиданных и ярких явлений не только на Урале, но и в масштабах всей страны стал проект «Пермь — культурная столица Европы», стартовавший в 2008 году с выставки «Русское бедное». В столице Прикамья возник музей современного искусства, стали развиваться театры, появилось множество различных фестивалей, улицы города украсили арт-объекты. Пермскую культурную революцию активно поддерживал тогдашний губернатор Олег Чиркунов, а идеологами проекта выступили знаменитый галерист Марат Гельман, режиссеры Борис Мильграм и Владимир Гурфинкель. Последний в 2012 и 2013 годах стал автором грандиозного фестиваля «Белые ночи» — на эспланаде, пустующей поляне в самом центре Перми, строили уникальные городки, в которых на протяжении месяца «кипела» жизнь. — Владимир Львович, у масштабного проекта «Пермь — культурная столица Европы», который «гремел» на протяжении нескольких лет, была какая-то общая идея, которая объединяла бы все ваши задумки и начинания? — Да, идея такая была. Она очень проста. Она сформулирована и понятна, а родилась в процессе, в нескольких головах. Нигде ведь не написан манифест культурной революции. Его нет, но есть какие-то программные статьи… Нефть закончится, лес закончится, газ закончится, а вот потребность человека прыгнуть выше собственной головы не должна закончиться. Это и есть главный товар — смысл. Если сделаем ставку на производство — мы никогда никого не обгоним. Себя из болота не вытащим. Мы живем в постиндустриальном обществе, и нельзя откатываться в мир рабочих профессий, которые, конечно, нужны, но не они формируют время. Нельзя развиваться, глядя назад. Только глядя вперед, созидая перфекционистскую, мощную, невероятно образованную личность! Вот это и есть главный товар. — Какова была ваша роль в пермской культурной революции? Каким образом вы стали участником этого процесса? — Так получилось, что возник фестиваль «Белые ночи», который являлся одной из кульминаций пермского культурного проекта или пермской культурной революции — называйте как угодно. Вдруг коллеги поняли: нужно, чтобы кто-то придумывал и развивал массовые формы и сделал их целостными. Меня позвали за три недели до открытия. Как-то мы думали-думали… Я попросил сделать такую акцию: мы все мыли эспланаду, губернатор шел с метлой, с метлой был Марат Гельман… Балерины в замечательных пачках, хоккеисты… Чиновники и деятели культуры — все убирали эспланаду. — И из этой акции вырос самый масштабный в стране фестиваль? — Ну, вот придумал я несколько таких вещей, но самое главное — обрел опыт. И вдруг стало понятно, что надо создать нечто, что аккумулировало бы энергию города и его жителей. Вообще, я глубоко убежден, что люди даже не знают, что хорошо, а что плохо. Но они точно чувствуют! Если это хорошо — они придут. И на следующий год я сказал: послушайте, ребята, давайте сделаем фестивальный городок. Вначале мы сделали ледовый городок, чтобы попробовать, как в этом пространстве людей можно объединить, чем-то привлечь. Тогда мы впервые соотнесли городок с культурной программой, которая шла длительное время, и ее было очень много — на шести площадках. Я попробовал почувствовать эту среду. Потом мы с двумя замечательными художниками Ирэной Ярутис и Екатериной Соловьевой — с моими женой и дочкой — просто сели и начали придумывать, что же вообще такое фестивальный городок. Как поместить человека в такую среду, чтобы ему хотелось быть сопричастным с прекрасным? Чтобы его не тянуло в пивную или закурить? — По каким законам в итоге создавали городок? — Мы разработали несколько принципов существования внутри него. Допустим, принцип наслоения, когда ты стоишь в городке, но слышишь, что происходит слева и справа. Если тебя это очень увлекает — ты туда погружаешься. Если нет, то ты видишь, что здесь есть еще много другого. Ты начинаешь ходить и искать. Ежедневно и ежечасно программа должна была быть выстроена так, чтобы каждый для себя мог найти что-то, отчего он скажет «Ах, хочу еще!». Мы учитывали огромное количество важнейших психологических и временных черт. Например, в момент выставки песочной скульптуры мы сделали очень узенькие переходики, мостки. Дело в том, что когда человек идет по узенькому мосточку, он ведет себя аккуратно. И тогда возникает пиетет ко всему, что вокруг. Он тихо идет и рассматривает прекрасное. Ну, а люди говорили: «Да что вы наделали, почему такие узкие мостки?!». — По наблюдениям, на фестиваль «Белые ночи» ежедневно приходили толпы людей, интерес горожан был огромен. — К счастью, мы имели посещаемость, которая была фантастически большой. И на следующий год, уже пользуясь этой энергией, несмотря на то, что поменялась «верховная» власть, нам удалось сделать еще один городок. Если первый был красно-белый с ангелами, то второй — голубой, «речной», с водными феериями и большим количеством кораблей. Мы реализовали потребность человека существовать на берегу моря, дали отправную точку романтической части лета. Постарались, чтобы дети и взрослые были на территории городка счастливы. Огромное количество мероприятий, которые мы проводили, должны были создать зону психологического комфорта. Этот городок посетили 1 млн 034 тысячи человек. Это число именно посещений — конечно, были те, кто приходили каждый день. Дальше эту традицию надо было развивать, но в этом не оказалось потребности у власти. — Но ведь власти сохранили фестиваль, и он состоялся однажды. Почему он уже не был столь популярен? — Нас отстранили, нося в душе огромную убежденность, что можно это сделать и без нас. Была одна попытка, потом другая. Не мне судить, но… Мое участие было очень конкретным: хотелось найти способы объединить творческую энергию этого города в какой-то единый выплеск. Потому мы разрабатывали программы, обсуждали их с людьми, искали новые выразительные средства, придумывали способы воздействия на зрителей. Нет благороднее задачи, чем напомнить человеку, что он — человек, который должен помнить о цели своей жизни, понимать, что она конечна, и нужно что-то успеть. Мы старались транслировать гуманистические идеалы и на их дрожжах взращивать хлеб будущего. — Какой смысл лично вы вкладываете в понятие «культурная революция»? Почему в Перми это явление прекратило свое существование? — В моем представлении «культурная революция» значит пробудить в человеке потребность завтра быть лучше, чем он есть сегодня. Потребность развивать себя и мир вокруг по законам красоты. Но, понимаете, это требовало больших организационных усилий и больших финансовых вливаний. К слову, тогда «URA.Ru» обращало внимание только на финансы. Многие не могут понять, зачем такое число людей гробят свою жизнь и вкладывают свои силы, создавая огромный проект, аналога которому в нашей стране не было и нет. Такого фестиваля нет нигде. Мультикультурный фестиваль, длящийся 26 дней — назовите мне подобный в мире. Я не знаю. А с таким облагораживающим воздействием как у нас — и представить себе не могу. Но окружающие были озабочены «великой» идеей, что раз мы занимаемся таким огромным фестивалем — значит, у нас в этом есть своя финансовая потребность. Было 14 проверок всяких финансовых органов и несколько прокурорских. Об этом писали огромные статьи, и внимание посвящали этому, а не философии, которую мы несли, и не смыслам, которые мы развивали. Зато как широко освещали специально заказанный политический скандал с афишами к Олимпиаде! Средства массовой информации во многом потеряли свой авторитет, занимаясь грязным бельем, но тогда и сейчас люди верят написанному. Понятно, что и «URA.Ru» является одним из могильщиков пермского культурного проекта, который сегодня считает замечательным. — Но ведь масштабный проект вызывал массу споров, у него было много противников… — Конечно! — И вот недоброжелатели тогда рассуждали: губернатор с целью извлечения политических дивидендов созвал «гастролеров», которые на огромные бюджетные деньги пермяков устраивают шумную «движуху», в то время как местные таланты остаются ни с чем. Справедливы подобные претензии? — Послушайте, а разве финансирование культуры в последующие годы снизилось? Стало оно меньше? Нет! А результат каков?! «Коровяк»! (Фестиваль «Веселый коровяк», «прославившийся» чемпионатом по метанию коровьих лепешек — прим. ред.) Почему же так получается? Да, я сюда приехал и на этот город положил часть жизни. Но назовите, кто здесь, простите меня за нескромность, кто здесь способен придумать такие массовые формы и фестиваль лучше меня? Просто у меня к этому есть компетенция, нити, талант. Да, звучит нескромно. Но каждому человеку дано свое. Ну конечно, «понаприехал» Теодор Курентзис (художественный руководитель Пермского театра оперы и балета, лауреат премии «Золотая маска» и обладатель ряда международных наград — прим. ред.) и встал за пульт! Что, у нас мало дирижеров?! Приехал Гурфинкель — что, у нас мало режиссеров?! А Пушкина, Ломоносова — их-то с какой стати пустили в петербургскую тусовку?! Понятно, что и тогда были люди недовольные, и сейчас есть те, кто счастливы сегодняшней культурной политикой и сегодняшними проектами. Только вот их упоминать в прессе даже как-то стыдно. — То есть неприятие «понаехавших» деятелей искусства — типичная ситуация? — Ну, а когда, в какие века народ не был консервативен? В каком месте? Народ всегда консервативен. Народ, особенно старшее поколение, смотрит назад. «В брежневские времена было лучше, — думает бабушка. — У меня тогда зубы были целы, волос было больше, глаза лучше видели, а еще за мной Гриша ухаживал». Мир консервативен. Дело власти — не распылять средства, а поставить на тех, кто чувствует завтрашний день и ведет его. Всегда будут недовольные, особенно среди тех, кто никогда не был на «Белых ночах» и в оперном театре, но что же об этом думать? Назовите мне хоть одно серьезное явление в искусстве, которое не было бы вначале освистано и оплевано. Расскажите о «Русских сезонах» Сергея Дягилева, о «Весне священной», вспомните о тухлых яйцах и помидорах. Это естественно. А через время будут ставить бронзовые памятники. Наше дело — заглядывать в будущее и плевать в вечность. Заботиться о том, чтобы понравиться всем? Да пусть этим занимаются политики — это им нужно подтасовывать выборы и думать о том, как всем угодить. — Ну, а сами пермяки насколько, на ваш взгляд, были вовлечены в «культурную революцию»? Стали ли они полноценными участниками этого процесса? — На сегодняшний день значительная часть фестивальной и продюсерской тусовки Москвы и Питера унавожена творческими кадрами, выращенными нами здесь. Эти молодые люди, не найдя своего применения, разъехались. Возьмите парк развлечений в Сочи — кто там хороводит? Чья прописка стоит в паспорте чаще всего? Пермская! Поезжайте в московский парк имени Горького, в те места, где сконцентрированы люди, которые занимаются event-бизнесом. Понимаете? Они востребованы, они здесь получили определенные компетенции и опыт и теперь себя реализуют там, где нужны. — Осталось ли у вас ощущение, что вам удалось не все задуманное? — Когда вы в первый раз что-то делаете, вы, конечно, совершаете ошибки. Цель была правильная, а средства и способы ее достижения очень часто хромали. Посмотрите, как фестиваль 2012 года отличается от фестиваля 2011 года. Каждый раз шаг вперед — это же рост! Мы развиваемся. Не совершает ошибки тот, кто ничего не делает. Когда человек учится ходить — он учится и падать. Но равного фестиваля все же не было в нашей стране. — Постепенно новые власти региона избавились от многих так называемых «арт-объектов». На улицах города теперь можно встретить лишь несколько из них. А какое-то наследие от масштабного культурного проекта осталось? — Да! Оно внутри людей. Оно в их потребностях. Оно в тех молодых людях, которые стали по-другому смотреть на мир. Оно в наших зрителях, в зрителях выставок и оперного театра. Конечно! Конечно! Если человек понял, что есть прекрасное, то его уже не обманешь. Но сейчас такое время, когда люди, которые не умеют смотреть вперед, кричат «Ура! Да здравствует вчерашний день!». Они настаивают, что идеал завтрашнего дня — вчера. Бедные люди. Мне их жалко. — А ваши идеи и наработки продолжают жить? Ведь на фестиваль приезжали гости со всей России и из-за рубежа — что-то увезли они с собой? — Да, идеи живут в других территориях. Они живут в Казани, очень активно развиваются в Москве — парк Горького просто без всякого стыда уворовал у нас не только смысловые вещи, но и пространственные решения. И это очень хорошо. Пусть присваивают и развивают, потому что для меня это уже вчерашний день. Я же не могу жить прошлым. — Город, регион могут гордиться тем, что пережили «культурную революцию»? — В недавно открывшемся в Екатеринбурге Ельцин Центре отражена определенная эпоха развития современного искусства в России. Посмотрите, какое имя там упоминается чаще всего. Марат Гельман. Замечательный деятель современного искусства. Мыслитель, философ. Думаю, что пройдет пара десятков лет, и в этом городе, как назвали гимназию именем Дягилева, так и именем Марата назовут какую-нибудь улицу, или художественное училище, или галерею. С точки зрения истории, Марат, не являясь художником или теоретиком искусства, за последние 25 лет сделал столько же, с моей точки зрения, сколько в свое время для русского искусства и его продвижения сделал Дягилев. Можно это отрицать, можно плеваться и чертыхаться, но это уже факт. История расставит свои точки. Вообще, этому месту замечательно повезло. Как-то случайно возникло такое количество театров, возник музей, который еще живет и без Марата. И здесь есть люди, которые все-таки делают все, чтобы сохранить, что есть, несмотря на отсутствие потребности у власти поддерживать прекрасное. — Верите ли вы в возможность возрождения в Перми проекта «Культурная столица»? При каких условиях это возможно? — Я уверен, что дважды войти в одну реку нельзя. Но если у народа есть желание, если власть почувствует потребность людей, если к нам обратятся — к тем, кто доказал свое умение этим заниматься, — то мы придумаем что-то еще, что будет значительно интереснее и лучше «Белых ночей», потому что время не стоит на месте. За эти годы мы изучали очень разный мировой опыт… Не могу спокойно проезжать мимо грязной пустой эспланады — в голове моей роятся идеи. Глубоко убежден, что при желании властей создать фестиваль еще лучше — можно, только для этого необходимо… Для этого необходимы потребность власти и подлинный диалог. — Но сейчас ведь популярен тезис, что нужно экономить бюджетные средства — экономический кризис. Многие политики в последнюю очередь думают о культуре, расходы на нее предлагают урезать до минимума и подождать «лучших времен». Согласны вы с таким подходом? — Думать, что вначале надо построить хорошие дороги, а потом по ним люди потянутся к прекрасному — это величайшее заблуждение. Тяжелых времен нет. Времена не выбирают — в них живут и умирают. Просто есть люди, которые не понимают, в чем смысл. А еще есть те, кто специально от него бегут, потому что они в принципе смысловых вещей боятся. Но все ведь прекрасно понимают: во-первых, надо воспитать сына, а уже потом его модно одеть. Прежде всего — человек. Те правители, которые не вкладывают в человека, всегда оказываются на обочине исторического прогресса и забываются. Высшей ценностью на Земле является личность.

прочитать статью полностью