На следующей неделе весь мир будет отмечать 30-летие взрыва на Чернобыльской АЭС. Но мало кто знает, что незадолго до нее в шаге от катастрофы была Белоярская атомная станция. Лишь недавно была рассекречена подробная информация о масштабном пожаре, едва не повредившем два реактора. Свидетели тех событий рассказали «URA.Ru», как боролись с огнем, готовили население к эвакуации и побеждено ли с тех пор приведшее к ЧП разгильдяйство строителей. Подполковник внутренней службы в отставке Иван Петрович Ватрич остается одним из наиболее известных жителей Заречного. Несмотря на восьмой десяток он выходит из дома уверенной походкой — чувствуется многолетняя спортивная подготовка. Издали сверкает китель с госнаградами, лицо светится улыбкой и уверенностью. В пожарном деле он работал с 1966 по 1991 год. За несколько месяцев до чрезвычайных событий на БАЭС был назначен заместителем начальника военизированной пожарной части № 35. До этого особых поводов проявить свой героизм у заречинских огнеборцев не было. Горели деревянные бараки, строительные вагончики, да деревянные сараи в подвальных помещениях, где жители хранили пищевые запасы и одежду. Ночь с 30 на 31 декабря 1978 года также не предвещала никаких неожиданностей. Стоял мороз в 47 градусов. Начальник части уехал в отпуск. Замещавший его Иван Ватрич, уходя домой, дал инструктаж начальнику караула, чтобы тот проверил паяльные лампы. При столь низких температурах вода моментально замерзает и без них на тушении пожаров — никак. Первой обвалилась крыша Но в 01.43 раздался звонок. Диспетчер сообщил об огне на втором блоке Белоярской АЭС. На место событий выехал дежурный караул — две машины в боевом расчете, на каждой по 6 человек. Ивана Ватрича встретил на морозе в одной рубашке бывший директор БАЭС Вадим Малышев, прибывший заместитель главного инженера помчался на пульт управления. Сам Иван Ватрич отправился в машинный зал. Там полыхал находившийся рядом с турбиной маслобак, масло из которого подавалось для охлаждения турбогенератора. Но главное — в зале еще до его прихода обрушилась крыша. «Я забегаю в машзал и ищу глазами: где стволы работают, где у меня караул находится? Поднимаю голову — а там звезды! Крыши-то нет!», — вспоминает ветеран. «И тут, скажу по правде, все затряслось и отключилось в голове. Думаю, что погибли мои ребята под обломками. А высота огромная — больше 40 метров, и плиты полтора на 6 метров, представляете? Потом услышал шум, смотрю — мои ребята внизу тушат». Позже в подготовленном при участии бывшего начальника пожарной испытательной лаборатории областного управления Юрия Назарова докладе о причинах аварии будет сказано, что виновниками несостоявшейся катастрофы могли стать строители, нарушившие нормы при установке удерживавшей крышу металлической балки длиной 24 метра. Она обрушилась из-за большой разницы температур на улице и в помещении на маслопроводы. Одновременно нарушилась целостность электропроводки, произошла вспышка, вызвавшая пожар. Горели кабели под напряжением 6000 вольт Начальник караула доложил Ивану Ватричу, что обстановка тяжелая — вода в рукавах застыла. Пожарные переключились на внутренние гидранты. Но тут же столкнулись с новой опасностью. В зале вовсю горели кабели, питающие систему охлаждения реактора. Их обесточивание неминуемо привело бы к катастрофе. Вода — отличный проводник электричества. И напряжение через водяную струю могло поразить бойцов расчетов. Тогда огнеборцы начали использовать метод «прерывистой струи». «Вбросил воду и отвернул ствол в сторону», — поясняет Иван Ватрич. «Где-то кого-то немножко щипнуло. Но ничего». По словам Юрия Назарова, «щипало» пожарным напряжением 6000 вольт, под которым были кабели. Их повредило текучее горящее масло. «Обслуживающий персонал сказал: „Ребята, если вы не отстоите эти кабели, то может произойти серьезная авария. Перестанут охлаждаться реакторы, и сами знаете, что может быть… И мы их отстояли“, — рассказывает Юрий Назаров. В горевшем здании находилось сразу два энергоблока и три турбогенератора. Пожар возник на втором из них. „Могло ведь два реактора сразу хлопнуть. У Чернобыля один, а тут два. Не только бы Белоярке, а и Свердловску непросто бы пришлось“, — рассказывает о масштабах несостоявшейся катастрофы бывший заместитель начальника управления пожарной охраны УВД по Свердловской области Михаил Синяков. „Там был настоящий ад“ Заречинские огнеборцы поняли, что не справятся с чрезвычайной ситуацией самостоятельно. На ноги был поднят весь остальной личный состав. В спешном порядке прибыли на подкрепление расчеты из Свердловска, Асбеста, Каменск-Уральского. Всего сотни человек и несколько десятков единиц техники. Спустя некоторое время главным врагом пожарным стал не огонь, а дым. „На станции много помещений, которые не имеют окон и проветривания. Поэтому все начало заполняться дымом. Зайти туда без защиты органов дыхания было невозможно. Звено из трех человек идет в дым. Дойдут по рукаву до ствола, тушат 3-5 минут, а больше невозможно. Там был настоящий ад. Выходят, отдыхают, их меняют другие“, — вспоминает Иван Ватрич. Огнеборцы испытывали страх, но не обращали на него внимания: „Да, страх был. Все понимали, что возможна радиационная авария. Но поддаваться страху никто не собирался. Все были другим. Была поставлена задача тушить, во что бы то ни стало“. Бок о бок с ними сражался с огнем персонал станции: „Работники БАЭС очень профессионально, мужественно под нашим прикрытием сделали все возможное, чтобы не дать перерасти этой аварии в радиационную катастрофу“. Пожарные снимали с себя противогазы и надевали на инженеров, чтобы те могли работать в зале управления. Все было готово к эвакуации населения К радиационной катастрофе были все готовы. По словам Михаила Синякова, были подготовлены десятки автобусов для эвакуации населения из Заречного и близлежащих деревень, теплая одежда, завозились продукты в места предполагаемого временного размещения людей. Были подняты на ноги все военкомы. Масштабная операция была бы запущена, если бы высокие руководители убедились — пожарные проиграли схватку с огнем. Но сами заречинцы даже не догадывались о грозящей им опасности. Они спокойно готовились к новогоднему застолью, дарили друг другу подарки… Косыгин на проводе По окончании 15 часов тушения личный состав был изможден и валился с ног. Поднял его боевой дух звонок на станцию председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина: „Косыгин попросил, чтобы подошел к трубке не директор станции, не представители Союзатома, а руководитель тушения пожаром. Это был ныне покойный бывший начальник Управления пожарной охраны по области Геннадий Арсентьевич Гуляев. Косыгин спросил, нужна ли помощь из других регионов. И Гуляев ответил, что мы справимся силами свердловского гарнизона. Суть этого разговора вскоре стала известна личному составу. И появилась уверенность: раз начальник верит нам, то мы справимся. Все встрепенулись. И буквально через пару часов мы поняли, что победили“. По итогам 20-часовой борьбы с чрезвычайной ситуацией пара десятков огнеборцев получили ожоги, не опасные для жизни, отравления. Никто госпитализирован не был, медики оказывали помощь на месте. Михаил Синяков вспоминает, что Косыгин звонил и в областной комитет партии: „Интересовался, какая требуется помощь. Говорил: ‚Не стесняйтесь, говорите. Иначе может быть хуже — сложится обстановка, и помощь вам больше не потребуется‘“. Утро после несостоявшегося „конца света“ Остальные жители Заречного начали узнавать о произошедшем только после того, как пожарные начали возвращаться домой. „Мне разрешили уйти со станции под Новый год где-то в 23 часа. Я пришел домой еле живой и сказал жене: ванну, стакан водки и три часа спать. А люди празднуют, гуляют, в коридор вышли, приплясывают. Я быстро с себя грязь смыл, выпил, чем-то там закусил, упал и жена еле меня разбудила. Оделся и снова опять на работу. На станции много еще где шаяло. Ходили, проверяли“, — вспоминает Иван Ватрич. Пока огнеборец спал, его работавшие на станции соседи начали звонить в цеха, узнавать обстановку. Сначала пошли слухи по дому, потом по всему городу. Паники не было: „Теоретически знали, что радиационная авария — это опасно, но понятно, что до конца не представляли всей ее серьезности“. До конца не осознавали масштаб возможной катастрофы, которая могла бы произойти, и профессионалы. „Мы тогда еще не могли осмыслить, что это такое, что могло произойти вообще. Только в 86 году, после Чернобыля, поняли“, — признается Юрий Назаров. После большого пожара на станции было еще несколько, но их масштаб был не сравним с событиями 1978 года. Во всех случаях загорался во время проливов натрий. Он использовался в работе запущенного в 1980 году третьего энергоблока. Эти возгорания отличались небольшим огнем и густым дымом. Они не были опасны ни для конструкций, ни для личного состава. Награды и обмен опытом По итогам операции руководивший ею Геннадий Гуляев, а также Иван Ватрич были удостоены орденов Трудового красного знамени. Получили государственные награды 12 заречинских пожарных. Были разработаны специальные пожарные стволы, подающие воду прерывистой струей. В нормативные документы вошли требования об увеличении стойкости металлических конструкций на АЭС, остались в прошлом кабели с горючей оплеткой. Институт противопожарной обороны разработал новые системы тушения пожаров высококоратной пеной и инертным газом. Полученный при ликвидации чрезвычайной ситуации опыт быстро распространился по всей стране. Ивана Ватрича приглашали на совещания и конференции на Чернобыльскую, Ленинградскую, Запорожскую и другие АЭС, где он рассказывал о действиях своих коллег. Но его информация не спасла Чернобыльскую станцию, которую погубили совсем другие причины. Возможен ли новый пожар За прошедшие 38 лет атомная энергетика шагнула далеко вперед. В том числе, на Белоярской атомной станции остановлены два первых блока, запущены блоки на быстрых нейтронах. Ветераны пожарной службы признают, что реакторы нового типа максимально безопасны. Но при этом вспоминают, что причиной пожара на Белоярской АЭС были не неполадки реактора, а обычное разгильдяйство строителей. А эту проблему решить гораздо сложнее. „Сейчас строят высотные дома. А кто строит? Приезжие. Из СМИ мы часто слышим, то там дом развалился, то там дом падает. Между теми строительными нормами и правилами, которые были раньше и сейчас, дистанция огромная. Да и ответственность за несоблюдение этих норм сегодня совершенно другая. Вы из СМИ часто слышите — контролирующие органы замаяли хозяйственные учреждения, предприятия? Сейчас установили, что в течение определенного времени они имеют право побывать на объекте только один раз. А ведь нужен глаз да глаз, когда ставишь металлическую балку на основную опору, — рассуждает Михаил Синяков.

прочитать статью полностью