В клинике Анадолу объяснили, зачем потратили огромные средства на приобретение суперсовременных устройств для лечения рака: киберножа М6, системы лучевой терапии Varian Edge и систему Radixact Tomotherapy System. Истории о том, как легко потерять не только деньги, но и жизнь, поведясь на рекламу, — в интервью руководителя екатеринбургского офиса «Анадолу» Антона Казарина. — Антон, в начале осени появилась новость о том, что ваш онкогоспиталь приобрел три новых современных системы для лечения рака: CyberKnife (кибернож) М6, систему Radixact Tomotherapy System и установку лучевой терапии Varian Edge. Понятно, что это дорогостоящее оборудование, но все-таки какова сумма вложений? — 15 миллионов долларов. — Известно, что в «Анадолу» уже был кибернож (более старого поколения). Зачем нужно было тратить такие огромные средства и покупать новое оборудование? — Количество пациентов в отделении лучевой терапии было таким, что оно работало уже на пределе возможностей. Бывало, приезжали пациенты (в том числе из Екатеринбурга), и им назначали сеансы на 11 часов вечера. Отделение было перегружено, поэтому и были куплены новые аппараты. Разумеется, самые современные. Мы стали первой в Турции и одной из немногих клиник в Европе, которые используют CyberKnife М6 и систему Radixact Tomotherapy System от американской компании Accuray — это самое передовое оборудование в мире. — Что оно делает? — Лучевая терапия — когда небольшая доза облучения (условно говоря, 1-2 грея) подается раз в день на протяжении длительного времени — 30, 45 дней. Кибернож — это сразу 20-40 грей, но за очень короткий промежуток времени на локальный участок с субмиллиметрической точностью (чтобы не пострадали соседние здоровые ткани). Кибернож, в частности М6, может лечить опухоли практически в любой части тела: в легких, в поджелудочной железе, печени, но чаще всего он используется для лечения рака головного и спинного мозга. Уничтожение опухоли происходит путем высокоточного облучения. Вообще раковые клетки — это бессмертные клетки, клетки, которые «сошли с ума»: у них «отключен» механизм естественного умирания — апоптоза. Мы же хотели бессмертия? Мы его получили. Более того, они не только не умирают, но еще безудержно делятся. Но! В отличие от здоровых клеток, большинство раковых чувствительно к излучению — здоровые умеют восстанавливать ДНК после повреждения излучением, а раковые нет. На этом и основан главный механизм лечения с помощью лучевой терапии, а теперь и радиохирургии. — Насколько эти приборы являются панацеей от рака? Несут ли они пациентам долгожданное спасение? — Их приобретение, конечно, поможет нашим пациентам, потому что я не уверен, что в России, в каких-то клиниках, есть технологии такого уровня. Для пациентов это очень большой плюс, поскольку эффективность лечения значительно повысилась. Ведь, по статистике, 80% всех онкобольных рано или поздно проходят лучевую терапию, и от того, какой она будет, зависят жизни этих людей. Для них это оборудование — шанс на то, что удастся победить болезнь. Вся радиационная онкология по большому счету вертится вокруг одной дилеммы — как дать максимум облучения на пораженную ткань (опухоль) и минимум — на здоровые ткани. То ультрасовременное оборудование, которое мы установили, позволяет решить эту дилемму с максимальной эффективностью. Приведу простой пример — в процессе облучения, которое может длиться и 20, и 30 дней, опухоль может поменять свои границы, уменьшиться. Но в старых системах машина будет «жечь», как было запрограммировано врачом 30 дней назад… А новые системы — Varian Edge, Radixact Tomotherapy System — умеют онлайн менять трехмерные модели облучения опухоли, делая снимки постоянно, по ходу лечения. Но нужно понимать одну вещь: в лечении рака самое важное не аппараты, а своевременность диагностики (а значит, и лечения) и профессионализм докторов. Когда-то, в 2011-м, мы только открывали офис «Анадолу» в Екатеринбурге, я страшно гордился и всем рассказывал — у нас в Стамбуле есть томограф, позволяющий делать 256 «срезов». В Екатеринбурге на тот момент самое «крутое» оборудование делало 64 «среза». Пока однажды один наш профессор-радиолог не сказал мне: «Антон, по большому счету особой разницы нет: 256 срезов, 64 среза…. Вся разница — в голове того человека, который: а) планирует и проводит диагностику и б) смотрит на снимки и что-то там видит». Потому что это оборудование очень сложное. Даже у самого простого МРТ сотни, если не тысячи режимов. Можно провести исследование в одном режиме, можно в другом, можно в одном диапазоне, можно — в другом. К тому же два радиолога или два рентгенолога, глядя на один и тот же снимок, могут видеть совершенно разные вещи в зависимости от квалификации Мы с этим постоянно сталкиваемся. Поэтому я выскажу, наверное, «крамольную» с точки зрения корпоративной этики мысль по поводу Киберножа М6 и Varian Edge … Это оборудование, конечно, очень крутое, но это не главное. Самое важное — голова того человека, который на нем работает. Голова важнее железок. Могу привести такой пример: у нас в «Анадолу» сейчас проходит лечение топ-менеджер одного из крупнейших российских медицинских холдингов. Этому холдингу принадлежит один из самых современных центров радиационной онкологии в России с аппаратом топового уровня от Accuray (США). И он мог проходить это лечение у себя бесплатно… Но он поехал в Стамбул, в «Анадолу». Именно потому, что он понимает про голову и железки. Поэтому я, например, считаю, что более важное «приобретение» нашей клиники — это новый заведующий отделением радиационной онкологии, профессор Хале Башак Чалар. — Откуда вы ее пригласили? — Процессор Хале Чалар — прошла серьезное обучение в Медицинской школе Гарварда и стажировалась во всемирно известном институте раковых исследований Дана-Фербер — профессиональным врачам отлично известны эти два института. Она долгое время училась, стажировалась (проходила ординатуру) и работала в Штатах. Потом вернулась в Турцию, где долгое время работала в больнице «Медипол», откуда мы ее и пригласили. Вот уже долгое время профессор Чалар является инструктором системы Кибернож, она ездит по всему миру и проводит обучающие мероприятия для радиационных онкологов. В скором времени на базе клиники «Анадолу» будет официальный обучающий центр по системе Кибернож. — Почему взяли врача, прошедшего такое серьезное обучение в Америке? — Потому что США сейчас, на мой взгляд, лидеры в лечении рака. — Крутое лечение, наверное, и бешеных денег стоит. Помню, одна из наших первых публикаций про «Анадолу» называлась «Если ты бедный и у тебя рак, ты умрешь»… — Сегодня этот заголовок больше неактуален: в августе—сентябре в Турции случился валютный кризис и лира потеряла с начала года 40% стоимости к доллару и к рублю. Соответственно, рубль по отношению к лире сильно вырос. Мы вдруг оказались в ситуации, когда по ценам мы конкурируем уже не с Германией или Израилем, а практически приблизились к частным клиникам в Москве. А некоторые пациенты вдруг стали говорить нам, что у нас дешевле, чем в московских клиниках. Хотя уровень оказания помощи в них при всем уважении к труду работающих в них медиков с нашим несопоставим. Поэтому для многих пациентов это шанс воспользоваться нашими услугами. — Некоторые российские клиники наверняка тоже приобрели сегодня суперсовременное оборудование, которое есть у вас, и располагают им. Тот же кибернож… — Любая частная клиника может позволить себе купить такое оборудование, если инвестор захочет. Но у этого есть обратная сторона. К сожалению, сейчас, когда идет бурное развитие частной медицины в России, высокотехнологичное оборудование типа киберножа используют как «аттракцион», а пациентов «ставят на поток». Однажды к нам, в екатеринбургский офис «Анадолу», обратился пациент. У него была опухоль поджелудочной железы с уже начавшимся распространением на лимфоузлы и подозрением на метастазы в печени. Человек очень обеспеченный, он начитался статей и стал требовать себе кибернож. Мы сделали запрос нашим профессорам, показали снимки и получили ответ, что ему нужно разработать такую-то схему полихимиотерапии, потом посмотреть на отклик, затем, возможно, применять радиологию. Причем терять время было нельзя, потому что «поджелудка» — один из самых «злых» видов рака: без лечения люди сгорают за два-три месяца. В какой-то момент пациент исчезает, а потом мне звонит его лечащий врач из одного небольшого российского города и говорит: «Знаешь, Антон, он все-таки нашел клинику, где ему сделали кибернож». Привез снимки после лечения. Наши радиологи стояли, цокали языком по поводу западных технологий: вместо опухоли в поджелудке — дырка, представляешь?!» Но через два месяца этот пациент обратился снова — уже за консультацией по поводу химиотерапии, и немного времени спустя он умер. Пациент потерял время и деньги, потерял все. Если бы ему провели химиотерапию, возможно, он прожил бы еще какое-то время. Понятно, что это был неизлечимо больной человек, но лечение киберножом не добавило ему ничего. Я понимаю, почему ему предложили кибернож. Представьте, небольшая частная клиника, в которой куплены в кредит, условно говоря, кибернож и линейный ускоритель. Их задача — чтобы оборудование «отрабатывало свое». И всех пациентов — туда, облучать. Это ведь не Анадолу или любой другой западный госпиталь такого уровня, которые контролирует множество независимых организаций вроде ESMO (Европейское сообщество медицинской онкологии) или OECI (Организация европейских антираковых институтов), я уж не говорю о коллегах из Центра имени Джонса Хопкинса… Где есть и радиология, и хирургия, и отделение химиотерапии, и генетическая лаборатория: «Анадолу» — это многопрофильный госпиталь, где есть все для лечения онкопациентов, причем под одной крышей. Пациентам очень важно понимать эту особенность онкологии — онкозаболевания должна лечить мультидисциплинарная команда в большом многопрофильном госпитале, признанном международными организациями.

прочитать статью полностью