Урал лихорадило два дня — приехавшие в Екатеринбург правозащитники президентского совета по правам человека собрали огромный массив данных по нарушениям в самых разных сферах. А завтра на расширенном заседании будут озвучены первые выводы. Накануне этой встречи омбудсмены со всего УрФО встретились с уральским замгенпрокурора Юрием Пономаревым — в таком составе и в таком месте это произошло впервые. Подробности закрытой встречи — в репортаже «URA.Ru». За круглым столом в кабинете заместителя генпрокурора РФ в УрФО Понамарева сидели десять человек. Во главе делегации — председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества Михаил Федотов, который долго говорил о том, что правозащитники и прокуратура выполняют одну и ту же функцию, вместе должны бороться с вызовами, которые возникают. Позднее в их числе он назовет активизацию криминального мира, который готовит преемников. Встречу с правозащитниками в уральском управлении подсластили: пирожные и конфеты, как потом объяснил замгенпрокурора, это та деталь, которая обязательно присутствует на неформальных ежемесячных переговорах с омбудсменом Свердловской области Татьяной Мерзляковой. Именно ее Пономарев просил показать пример и не забывать о лакомствах, пока остальные молчали. Татьяна Георгиевна всем видом поддерживала Пономарева, хотя и начала разговор с сообщения о том, что «по ряду вопросов в Юрием Санычем есть кардинальные расхождения», а иногда Мерзлякова позволяет себе слишком эмоциональные реакции в отношении замгенпрокурора. Пономарев не только согласился с тезисом об общих целях прокуратуры и правозащитников, но и дал понять, что это нужно ценить. Далеко не во всех регионах между ними сложились такие добрососедские отношения. Например, в Самаре, откуда на Урале приехал Пономарев, «вообще не складывалось». А уральское управление реагирует и, несмотря на сокращения (под него попали 12 человек), также занимается проверками по фактам нарушения прав человека. В прошлом году их было 44 — и это много для управления. А Татьяна Мерзлякова, как будто извинялась, рассказывая коллегам, что в Генпрокуратуру, управление которой возглавляет такой эффективный Сергей Владимирович [Филипенко], обращается нередко. Пономарев тут же отреагировал: «Любимец ваш, так и скажите». Мерзлякова уже рассказывала Федотову, что обращалась в надзор за помощью по ситуации с незаконным строительством многоквартирных домов на землях ИЖС. Сейчас под снос запланирован 41 дом. Федотов поддержал: проблема острая и люди совершенно не виноваты в том, что застройщик оказался жуликом. «Наш совет с большим интересом смотрит на то, что делается в области в связи с проблемой самостроя, потому что она не только у нас одних. Нужно найти какой-то алгоритм, как решать проблему. Люди, которые туда вселились — чем они виноваты, что мы сделаем их бомжами? Это не государственный подход», — говорил Федотов. «Есть только один нюанс. Если только эти дома не развалятся через год-полтора. Но если нам дают заключение, что они построены с нарушением всех технических норм и возможны аварии, там могут погибнуть люди», — парировал Пономарев. Федотов соглашался: «Если возможны жертвы, то, безусловно, надо сносить». «А застройщика жестко наказывать», — хором повторяли правозащитники. И соглашались, что иногда контроль оказывается недостаточным. В пример привели ситуацию с частным домом престарелых в Верх-Исетском районе Екатеринбурга, где в жутких условиях выживали пенсионеры. По решению суда он был закрыт, но выполнить решение невозможно: там находятся старики, которых некуда расселить. Недостаточный контроль был и в отношении частного мини-сада, где неделю назад произошел пожар, при котором пострадали дети. Недостаточно хорошо проверяются частные объекты здравоохранения. «Это мы говорим о государственном контроле, а есть ведь и общественный. Но когда в Госдуме редактировался наш законопроект об этом (он готовился СПЧ), они совершенно не учли, что есть огромный негосударственный сектор социальных услуг, торговли, где должен быть общественный контроль. Те же самые управляющие компании, которые управляют фондом. Яна Лантратова возглавляет союз добровольцев России, с помощью своих ребят-добровольцев обеспечивает общественный контроль и получает информацию, которую мы с вами никогда бы не получили», — представил коллегу Федотов. Например, в Забайкальском крае, как коротко описал ситуацию Федотов, во время работы волонтеров «прессовали, мы все разворошили, губернатор в отставке, 14 уголовных дел». Лантратова добавила, что у волонтеров была проблема с прохождением на территорию дома престарелых. Оказалось, что на этой земле построил дачу один из региональных министров. — У нас таких примеров нет, — Татьяна Мерзлякова была под впечатлением и наверняка думала, где бы взять столько толковых волонтеров. Пономарев, похоже, думал о том же самом. — Да есть, конечно. Плохо смотрим. Хотя не могу такого вспомнить… И общественный контроль налажен, в колонии пускают, — договорил он после паузы. Это была самая тяжелая тема и большая проблема для Свердловской области, где в тюрьмах отбывает наказание самое большое число заключенных — 41 тыс. человек. Больше нет нигде в России. И все это может «рвануть» в любой момент. В Кировградскую колонию, говорила Яна Лантратова, заключенные прибывают с одной мыслью: им дан заказ. За бунт — миллион рублей. Анатолий Сак — омбудсмен ЯНАО — впервые за время встречи обратился к Пономареву. Он напомнил, какая проблема возникла при переброске заключенных из Ханты-Мансийского автономного округа, когда осужденные начали протестовать, резали вены. «Больная тема, очень жестко пришлось работать, и возбудили уголовные дела», — говорил Сак. Татьяна Мерзлякова тоже отреагировала: «Я вообще не понимаю, с какой целью они любят возить из одного региона в другой. Курган к нам везет самых тяжелых заключенных. Свердловская область сама по себе не бунтует. У нас все транзитники такие…» — пояснила она. Пономарев сказал, что его очень волнует ситуация, когда подозреваемых арестовывают в период расследования и почти год, пока идет следствие, человек находится под стражей. Прокуроры сами очень часто выступают против ходатайств следователей о заключении под стражу. Но суд не прислушивается к прокурору. В пример он привел ситуацию по челябинским полицейским, два из которых 9 месяцев провели под арестом, а потом были признаны невиновными. Самую неожиданную проблему поднял уполномоченный по правам человека Маргарита Павлова. Она рассказала, что есть проблема, актуальная не только на Южном Урале, но и в других субъектах. Речь идет о массовом отстранении детей от учебы при проведении туберкулин-диагностики. Роспотребнадзор ужесточил требования к семьям, в которых детям не ставят реакцию манту и они оказываются в ситуации, когда школы отказываются продолжать их обучение в общем порядке. «Директора находятся между молотом и наковальней. Их штрафуют за допущение детей к учебному процессу, с другой стороны, дети лишены конституционного права на обучение. Осенью мы опротестовали два решения Роспотребнадзора, но сейчас, по весне, ситуация обострилась. Ребенок уже 2 месяца находится на домашнем обучении из-за этого, но он совершенно здоров», — рассказала Павлова. Она готовит обжалование решения районной прокуратуры, которая поддержала запрет на обучение. Пономарев удивлялся, что узнал об этой бомбе замедленного действия в первый раз. Татьяна Мерзлякова объяснила ему, почему: в Екатеринбурге этой проблемы нет, потому что люди покупают где-то на Химмаше справки о том, что прививка поставлена. Замгенпрокурора обещал разобраться в ситуации. В том числе с продавцами таких справок. У помощников Федотова разрывались телефоны: их уже ждали на встрече с губернатором Свердловской области Евгением Куйвашевым.

прочитать статью полностью