Границы между лоялистами, воспитанными телевизором, и оппозицией, выращенной в Интернете — размыты, и отличить правду от лжи стало еще сложнее. Такой удручающий вывод президент Института развития и модернизации общественных связей Федор Крашенинников делает в своей статье в газете «Ведомости». Только вредит это, по его мнению, не столько простым гражданам, сколько самой власти, рискующей потерять управление их негативной энергией. Как и надолго ли власть захватила Интернет, что делать в этих условиях свободолюбивым гражданам и какое наказание ждет тех, кто не умеет договариваться с адекватной оппозицией — читайте в материале «URA.Ru». — Отсутствие «цветовой дифференциации штанов», когда все граждане уже не делятся так запросто на «лояльных у телевизора» и «оппозицию в Интернете» — это сегодня повсеместная данность или пока, скорее, тенденция? — Этот антитезис, что есть две России, что есть партия интернета, а есть партия реальных людей — придумали какие-то внешние наблюдатели, которым просто очень нравилась эта идея. По сути, ее придумали все те же самые пропагандисты, когда надо было выбирать Путина в 12-м году, когда господин [уральский полпред президента Игорь] Холманских и вся компания выступали и говорили, что вот мы люди труда, мы работаем, а хомячки сидят в Интернете и не работают. И отсюда пошло противопоставление. Но это, конечно, полная ерунда, потому что пропагандистов в Интернете всегда хватало, были люди, которые там сидели с самого начала, просто, может быть, они были недостаточно влиятельны, а государство Интернет не очень интересовал. Потом ситуация изменилась, и люди, которые вовремя подсуетились, придумали, как из этого извлечь пользу и поняли, что надо брать Интернет под контроль с той же решимостью, что и телевидение, и офлайновые СМИ. В итоге сегодня у каждой нормальной большой компании есть толпа поклонников или работников, которые лайкают тебя, если ты поддерживаешь их продукцию, и не лайкают, если поддерживаешь конкурентов. И у государства то же самое, только оно вынуждено работать не по одной позиции, а по 30-40, и стоит это гораздо дороже, люди должны встревать в дискуссии по множеству вопросов. Возможно, это не централизованные системы, а самостоятельные, попробуй сказать что-то плохое про РЖД, набежит куча людей, которые будут тебя опровергать, и это будет отдельная сеть, созданная [президентом РЖД Владимиром] Якуниным, к примеру. Вспомним скрытый ботонет, который был у [экс-губернатора Свердловской области] Мишарина, есть такие и у других губернаторов. Они где-то пересекаются, но это, конечно, шизофрения предполагать, что это заговор тотальный. Просто есть много дирекций заказчика, и у них есть локальные темники и общие темники, и они отрабатывают и то, что Мишарин хороший, а если надо — в унисон поют, что Путин хороший. Своего рода вертикаль власти в Интернете. — При этом власть не просто «подмяла под себя поляну», но наладила целую систему работы, нашла людей всех этих... — Это было несложно, они там всегда были и еще новые прибыли со временем. — Я просто пытаюсь понять, говоришь ли ты своей статьей, что власть победила и Путин победил? — Что значит власть победила? Кого она могла победить? Все, кто был — они остались. Я просто говорю, что пришло новое поколение людей, которое не влилось в тусовку, которая там уже была с ее ценностями и с ее традициями спора, когда на каждый аргумент требовали пруф, то есть доказательство в виде ссылки на первоисточник. Пришли люди с опытом просмотра телевидения и принесли взаимное инфицирование. И теперь человек, который утверждает, что не смотрит телевизор, знает, тем не менее, весь темник «Первого канала» и «Вестей», просто потому, что ему его пересказали на десять раз окружающие его в Интернете люди. Власть смогла взять под контроль эту аудиторию плюс путем силовых и финансовых влияний они парализовали старые институты Рунета, на которых все и держалось. Но действуют они очень тупо, потому что они не понимают природы Интернета и не понимают, что будет завтра, всегда работают с отставанием. Во-вторых, очень смешно рассуждать о победе над оппозицией, поскольку оппозиция — это роскошь демократического общества. Когда я читаю статьи, что в нас в Гордуме есть оппозиция — я смеюсь. Вчера по радио даже слышал, что либеральная хунта захватила власть в Екатеринбурге. Оппозиция возможна лишь там, где есть демократическое общество и люди, имеющие мнение отличное от мнения власти, не преследуются, не сидят по тюрьмам, и те люди, которые их финансируют не имеют проблем с бизнесом, и вообще, быть оппозицией — это приятное и достойное джентльмена занятие и ничего тебе плохого за это не будет. Поэтому в каком месте было соревнование оппозиции с властью на равных? — На равных может быть и не было, но соревнование определенно имеет место... Только это соревнование профессионального спортсмена с любителем, у которого руки и ноги переломаны предварительно и его не кормили несколько дней. Поэтому они не победили, но взяли под контроль часть аудитории Интернета. И весь пафос моей статьи — деление людей на тех, кто смотрит телевизор, и на тех, кто сидит в Интернете — сегодня бессмысленно. Раньше ты заходил в Интернет и знал, кого там встретишь и кого там в принципе быть не может. До появления соцсетей люди, не входящие в число элиты ну или полуэлиты, они пользовались Интернетом очень утилитарно: играли в игры, читали новости, сидели на сайтах знакомств. Теперь в Интернете есть все сегменты нашего общества. И государство очень умело с вложением больших средств стало этот тонкий процесс направлять. Процесс этот контролируется из многих мест, и это процесс проб и ошибок. Чаще всего работают однообразно, взять тот же «Донецк» забить — десятки однообразных блогов, которые работают в интересах ДНР. Понятно же, что большая часть людей это делает за деньги, а не пишет оттуда, стоя с автоматом. Плюс к этому, конечно, присутствует и элемент заряженности — такие идейные люди, которые и правда от души могут кого-то ненавидеть в силу самых разных фобий и гештальтов. Их раньше не замечали, а сегодня за то, что они эту ненависть транслируют искренне, еще и поощряют. — Ну тут ты рассуждаешь в том же ключе, в каком отдельные психологи пытаются объяснить зависимость от онлайновых игр — принципы «ящик Скиннера» или «собаки Павлова» и их системой поощрения. Ну в общем-то да, просто я не играю в онлайн-игры. Человек сейчас начнет писать «Я люблю Украину и считаю, что украинцы молодцы», он будет испытывать давление и негатив. Ему будут писать, что он предатель и не понимает совершенно ничего. Далеко не каждый к этому готов. Какое-то поведение поощряется, какое-то нет. Раньше поощрялось оппозиционное поведение — раньше ты постил [российского блогера Алексея] Навального и слоган «банду Путина под суд» и получал кучу лайков. Потом к тебе стало приходить больше троллей и называть тебя либерастом. И люди неопределившиеся стали дуть в другую дуду, в ту, которая давала им больше лайков, но спродюссированную государством. Но человек же не обязан быть тонким аналитиком — он приходит в Интернет развлекаться, получать эмоции. Раньше он их получал бесконтрольно, а теперь государство пытается умело играть на этом — ты идешь в нужном русле и молодец или идешь против и получишь проблемы. — Украина, как я понимаю, на развитие тенденции, о которой ты пишешь в статье — повлияла как ничто другое? Украина засветила просто ярче всего эту новую реальность. Не случись Украина — я быть может написал эту статью гораздо позже и по какому-то другому материалу. Просто сама по себе Украина с ее событиями на Майдане не могли вызывать такие эмоции — я сужу по первому Майдану, от которого так людей не пёрло. Все тогда знали [экс-президента Украины Леонида] Кучму, [президента Украины Виктора] Януковича, [экс-президента Украины Виктора] Ющенко и [экс-премьера Украины Юлию] Тимошенко с косой. Тема «вернуть Крым» не звучала даже на самых трэшевых и радикальных сайтах. Когда начался майдан второй — это очень глубоко переживал наш руководитель страны и его окружение. И люди, ответственные за его хорошее настроение и за народную поддержку его — они начали активно вбрасывать эту тему в Интернете и в телевизоре и сделали это событие важнейшим для России. Хитрость современной пропаганды в том, что она многоуровневая. Раньше нельзя просто было делать газету для каждого человека, а сегодня с Интернетом — теоретически можно. Хитрость в том, чтобы для каждого создать точку сборки и группу людей, работающую только на нее. Это не требует особой изобретательности, это просто очень дорого стоит, и государство может себе позволить это. — Вы с [экс-депутатом Гордумы уехавшим на ПМЖ в Люксембург] Леонидом Волковым придумали «облачную демократию» — теперь у нас «облачный тоталитаризм»? — Нет, это всё временное явление. — Но тем не менее оно есть? — Нет, имеет место то, что никаких двух Россий не существует — одна Россия и на улице, и в Интернете. — Твоя последняя фраза в статье в Ведомостях: «Интернет сегодня — зеркало российского общества, и, как и все наше общество, он находится под сильным и организованным влиянием государственной пропаганды». Отражает ли это самое зеркало и тот факт, что раз в Интернете оппозиции не видно, то попросту потому, что в самой России ее больше не существует? Есть, как ты говоришь, отдельные мыслители в Сети, есть и отдельные оппозиционеры, но оппозиции — нет. — Оппозиция — это политическая сила, участвующая в выборах. Считать тех, кто не хочет кричать «Крым наш» оппозицией — довольно глупо. Вот я какая оппозиция? — В широком смысле слова — просто человек оппонирующий режиму и центральному курсу власти? Кому конкретно оппонирующий: охраннику или тренеру фитнес-зала, которые сидят в Интернете и пишут аналитику о ситуации в Украине? — Они в данном случае голоса режима. — Ну хорошо, сейчас вот на выборах в Мосгордуму сняли всю оппозицию — она разгромлена или просто не допущена к выборам? — Разгромлена методами, практикуемыми властью. — Ну это вот та самая логика, когда бегуну сломали ноги и говорят «что ж ты не бежишь?». Раздавлена не оппозиция, а те самые таксисты и домохозяйки, потому что им внушают писать «проклятые либерасты когда вы сдохнете», а не размышлять о том, почему у нас маленькие зарплаты и столько проблем в жизни. В России просто нет оппозиции и не потому что все за, а потому что нет возможности быть оппозицией. Какой смысл быть оппозицией — чтобы огребать и тратить деньги на адвокатов? — Те люди, которые выходили на стотысячные митинге в Москве на улицы — они размылись в той толпе, которая появилась в Сети? — Эта толпа всегда была, просто сейчас ее пасет государство, и если оно имеет возможность контролировать большие аудитории через производителей контента типа Lifenews и подсоединяет людей к офлайновому контенту «Первого канала», ТНТ, СТС и люди сидят на этом контенте — он вне конкуренции. Мы с тобой хоть упишемся статьями, но аудиторию Андрея Малахова не переплюнем. Сейчас мы должны признать, что ошибочно было полагать, что люди придут в Интернет и станут умнее, понятливее, станут другими, поскольку мы думали, что они сами будут разбираться во всем, и не предполагали, что государство будет тратить большие деньги, чтобы их еще и там одурачить. Да, много людей пришло в Интернет, но искать правду и думать, как улучшить свою жизнь они не стали. Меня интересует ответ на вопрос, а что будет, когда государство перестанет подогревать все это. — А оно перестанет? Ничто не вечно под луной. Советский Союз постоянно поддерживал все соцстраны деньгами, а когда перестал, они все куда-то делись. Какой-нибудь [профессор кафедры социологии международных отношений МГУ, доктор политических наук Александр] Дугин — верни его в его исконное состояние, выгони из МГУ и перестань предоставлять эфир — он снова станет маргинальным персонажем. — Но почему государству придется отказываться от такого успешного проекта? Интернет закончится? Ну всегда что-то происходит. [рейхсминистр народного просвещения и пропаганды нацистской Германии Йозеф] Геббельс тоже был талантливым пропагандистом, но произошло нечто, что помешало ему дальше успешно агитировать немецкий народ. Можно сколь угодно вкладывать деньги в создание виртуальной реальности, но она не меняет реальность окружающую. Будут держать людей в напряжении с Украиной, потом придумают другое, третье, но и оно закончится, потому что все это неэффективно. Эта система уязвима потому, что не сама себя поддерживает. Эти люди, которых она привлекла к работе на себя в Сети — завтра будут против Путина, а потом снова будут говорить «при Путине было хорошо». Была наивная радость, когда в 2011 году весь Интернет был против Путина, и результаты «Единой России» сильно поломали, но власть среагировала со всей свирепостью, постаралась максимально законтролить Интернет. Да это триумф, но триумф по сути одного только бабла. Так же, как на телевидении: мы же не можем сказать что «Первый канал» всех победил, потому что так круто развивается — просто альтернативы-то не было и нет. — Мне кажется, это своего рода самообман и нежелание признать, что государство всех поимело и получило с потрохами, с незначительными исключениями. — Оно получило на какое-то время эту колеблющуюся аудиторию. Ничего вечного нет, ни у кого не может рейтинг зависнуть на 80% навечно. При советской власти тоже большинство соглашалось с советской властью, только это не спасло советскую власть ни от чего. И по моему мнению, они совершенно напрасно сегодня раскочегарили всю эту топку. Они при этом, конечно же, уверены, что смогут энергию направить в нужное им русло, а если нет, а если весь негатив пойдет в другую сторону, и эти идиоты, которых вы сделали лидерами общественного мнения — будут действовать по своему усмотрению. Вся эта система держится просто на огромном вливании денег — оставить Lifenews без государственных подачек, и оно очень быстро сойдет на нет. Я не уверен, что [председатель совета директоров ОАО «Редакция газеты «Известия» и владелец LifeNews Арам] Габрелянов вообще зарабатывает деньги, я уверен, что это вообще убыточный проект и проедает космические объемы государственных денег. Но ты не можешь это перебить, потому что есть хорошо отлаженный завод, который производит контент на все вкусы. Еще Борис Абрамович Березовский покойный говорил, что если по телевизору показывать лошадиную задницу — через два месяца она станет президентом. Да, бегун тут победил того, кто не может двигаться, но было ли соревнование, чтобы праздновать победу? — Ситуацию, которую ты описываешь сегодня, нужно менять и если да, то как? — Ее невозможно менять снизу, потому что у нас для этого нет никаких рычагов. Госдума может напринимать все что угодно: запретить Интернет, заставить всех принести присягу на верность вождю, а всех, кто откажется, объявить вне закона. Рассуждать на тему, что у оппозиции что-то не получается, нельзя, поскольку я не вижу площадки, на которой у оппозиции может что-то получиться. — Никто ее просто так не предоставит. Если государство заинтересовано в стабильном и долгосрочном развитии — оно обязано это сделать. А если хочет жить в режиме истерики и сможет вечно жить в режиме «Крым наш»... Ну я подожду, когда оно надорвется. — «Сиди на берегу и жди, когда мимо проплывет труп врага»? Моя позиция — сохранять верность тем идеям, которые для меня важны, и не сходить с этой позиции, насколько это возможно, хотя иногда проще сделать именно так. — Ты говоришь «если бы у нас было нормальное государство», но такими словами его же не построишь... — Лично я не готов с оружием в руках готовить вооруженное восстание, но я уверен, что и теорией «малых дел» один человек ничего сделать не может. Призывать людей к бессмысленному киданию на баррикады я бы не стал. Маятник когда-то качнется в другую сторону, и умному человеку просто стоит этого дождаться. Ждать тяжело, но всегда есть мелкие радости, надо, очевидно, пока в них находить удовлетворение. — Свободомыслящим людям на время стоит стать чистыми гедонистами? — Это не рецепт для всех. Есть ведь люди, которые стараются делать лучше город, свою жизнь вокруг, кто-то считает возможным иными способами бороться. — Помнится, за свои идеалы ты в числе 3-5 тысяч человек выходил на площадь Труда. Выходили-выходили, кончили выходить? — Храм-то не стоит. Мишарин-губернатор — где? — Но деятельность, а чаще бездействие власти, тем не менее, все еще многим не нравится. Общественный протест сдулся? — Я бы сказал, что сейчас в этом нет смысла — биться головой об стенку. Общественный протест в Екатеринбурге хорошо проявился, когда победил [мэр Екатеринбурга Евгений] Ройзман — это был такой кукиш власти и не понадобилось никуда выходить. И до сих пор власть занимается тем, что пытается делать вид, что ничего не произошло. Ну уберут сейчас Ройзмана — и он не пропадет, и ничего глобально не изменится. Будет какая-то другая тема, на которой люди покажут кукиш власти, но какая именно — я не знаю. — Это кукиш с уголовным прошлым, а его соратник, возможно, с уголовным будущим... — Давайте в этом разговоре не будет касаться темы Ройзмана, я по ней многократно высказывал свою позицию. — Речь не об уголовном прошлом, а о том, что ситуация во власти развивается необычным образом... — А кто виноват в том, что власть заставила большинство нормальных людей отказаться от участия в выборах? Например, наша власть избавилась от Леонида Волкова, прекрасного, честного человека, талантливого предпринимателя. Ну вот раз власть не захотела иметь дело с Волковым, она получила Ройзмана. И я бы не обольщался, что Ройзман — это самое худшее, что может случиться.

прочитать статью полностью