Несанкционированные акции против строительства храма Святой Екатерины в Екатеринбурге, продолжавшиеся последнюю неделю, создали напряженную обстановку в городе. Однако вторая неделя конфликта будет интересна не всевозможными провокациями и столкновениями, как было в первую. Федеральные эксперты, следящие за ситуацией со стороны, объяснили «URA.RU», чего ждать Екатеринбургу. Количество людей, пришедших в последние дни на несанкционированные акции, говорит о том, что пик протеста остался позади. В ставший самым массовым четвертый день протестов на митинг вышли, по разным оценкам, до шести тысяч человек. А уже 17 мая после обещания главы города Александра Высокинского исполнить поручение президента РФ Владимира Путина провести опрос о строительства храма к драмтеатру пришли лишь несколько сотен активистов. Кроме того, снизился и накал митингов. Согласно официальным данным МВД, 15 мая в ходе столкновений участников акции с ОМОНом полиция задержала 40 человек, а на следующий день — только одного. По мнению генерального директора Института региональных проблем Дмитрия Журавлева, спад протеста на раннем этапе был предсказуем. «Дело не в абсолютных цифрах, а в динамике. Если политическая акция приходит от одного успеха к другому, даже если этот успех минимален, то она может длиться долго. А если ощутимых для участников успехов нет, то такой протест очень быстро заканчивается. Да, подобным успехом можно считать решение властей провести опрос, но это достижение слишком локально», — рассказал политолог. Снизить градус протестных настроений удалось благодаря инициативе губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева, который предложил обсудить с горожанами новые места для строительства собора, считает вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. При этом, полагает эксперт, если жителей города не устроит формат опроса, может случиться новая вспышка негодования. «Если опрос будет только по новым местам и в нем не будет графы „Вообще не хочу, чтобы храм был построен“, это может вызвать недовольство значительной части протестующих. Они могут начать требовать, чтобы в опрос включили такой вариант», — отметил Макаркин. По его словам, зародившийся протест с самого начала не представлял опасности ни для Екатеринбурга, ни для городской власти. «В России люди, видимо, после событий 2014 года на Украине привыкли, что любой выход народа на улицу — это уже опасность, что завтра будет какой-то кошмар. Как мы видим, люди не собираются ничего громить. Российское протестное движение куда более умеренное, чем, скажем, французское, — подчеркнул Макаркин. — Там, как известно, наиболее радикальная часть „желтых жилетов“ в свое время пыталась разгромить магазины, банки, разрушить музей на Триумфальной арке. Ничего подобного в России нет». Как заявил политолог, ситуация в Екатеринбурге могла обостриться не из-за активности протестующих, а из-за бездействия власти. «Опасность для города если и есть, то она заключается в том, что нет диалога с властью. Вернее, не было до того, как президент не высказался и не предложил провести опрос. У региональной власти часто есть представление о том, что надо быть твердыми, надо не уступать. Они думают, что уступишь — тебя сочтут слабаком, причем не собственное население, а там, „наверху“. А получается, что „наверху“ считают иначе, поскольку там понимают, что по таким вопросам как раз таки надо разговаривать. Там не хотят твердости любой ценой, а ждут, чтобы подобные проблемы можно было урегулировать, чтобы протест не развивался дальше», — заявил Макаркин. Журавлев считает, что в снижении градуса протеста ключевую роль сыграли решения местных властей. «Очень многие осуждают власти Екатеринбурга за то, что они не отреагировали вовремя. Однако иногда сама реакция меняет всю ситуацию. Потому что горожане могут воспринять это так: «Если власть на нас отреагировала, мы будем давить сильнее». Это мировая практика, власти стараются обходить какие-то конфликты, чтобы не разжигать их еще больше. Искусство управления состоит именно в том, чтобы понимать, успокоится или усилится ситуация, если не обращать внимание. И у властей Екатеринбурга получилось урегулировать конфликт», — сказал эксперт. Социологи, в свою очередь, предполагают, что на спад протеста также мог повлиять и демографический фактор. Большую долю участников несанкционированных акций составляет екатеринбургская молодежь, у которой за неделю митингов так и не появилось лидера. Директор «Левада-центра» Лев Гудков поставил под сомнение способность молодых уральцев самостоятельно собраться в цельное протестное движение. «Без организации реальные действия невозможны, иначе протест так и останется диффузным и ненаправленным. А политическое действие — это всегда целевое и инструментарное поведение, когда ставятся цели, взвешиваются ресурсы, средства, а люди объединяются для поддержки партии или группы, которая будет отстаивать их взгляды», — заметил социолог. Гудков подчеркнул, что появление молодых людей на несанкционированных митингах не всегда связано с политическими причинами. По его словам, существует процент молодежи, которая появляется на протестах, чтобы просто посмотреть, пообщаться или послушать музыку. «Такой мотив есть, чаще всего это приписывается молодежи, которая приходит на подобные политические акции для развлечения. Наши исследования показывают, что какая-то доля действительно приходит, не понимая, где они, просто присоединяясь к толпе», — объяснил директор «Левада-центра». Помимо прочего, о снижении протестных настроений свидетельствует и то, что инициативы горожан, касающиеся строительства храма в сквере, не находят достаточной поддержки. Предложение жителей Екатеринбурга вынести вопрос о возведении собора у драмтеатра на референдум появилось на интернет-ресурсе «Российская общественная инициатива» 15 мая. С тех пор инициативу, для принятия которой необходимы голоса 73 тысяч екатеринбуржцев, поддержали только 26% жителей города.

прочитать статью полностью