Государственная политика «каждому ребенку — семью» дает сбой: пока одни, долго и мучительно получая разрешения, добиваются права взять «отказника» в семью, другие, «хапнув горя» с такими детьми, возвращают их в детские дома. Приемные родители все чаще приходят к осознанию горьких истин: «волшебника из меня не вышло» и «приемный ребенок никогда не станет таким же родным, как кровный». Откровения сотрудников опеки, реабцентров и личный опыт семей с «приемышами» — в материале «URA.RU». «Мне известно о двух недавних случаях: вернули мальчика-подростка и двух детей в Екатеринбурге, брата и сестру. Их привезли из другой области, насмотревшись на программу Тимура Кизякова «Пока все дома». А теперь вот…», — рассказала «URA.RU» сотрудник Центра сопровождения приемных семей «Найди семью» Юлия Аюпова. По мнению директора одного из детских домов в Свердловской области (теперь они называются «социально-реабилитационными центрами»), тенденция пока мало заметна, но в скором времени стоит ожидать вала возвратов «приемышей». «В приемные семьи брали месячных, пятимесячных, годовалых, пятигодовалых. Прошло десять лет: дети выросли — у них начался переходный период. С ними надо работать, а это непросто. Многие начинают отказываться», — объясняет заведующая на условиях анонимности (за такие слова бюджетник может легко потерять работу). «Они получают за ребенка больше, чем у некоторых зарплата» По мнению руководителя детского дома, одна из причин происходящего кроется в деньгах. «Опекуны получают за каждого ребенка больше, чем у некоторых зарплата, — говорит заведующая. — А когда он подрос и стал неуправляем, они пишут заявление и отказываются». Для Екатеринбурга, где уровень жизни и расходов высокий, мотивация «заработать» на приемных детях встречается не так часто (больше потеряешь). Для городов в глубинке, где работы нет, а зарплаты маленькие, опекунство материально очень даже выгодно. Так, в Свердловской области пособие, предоставляемое приемной семье, составляет почти 8 тысяч рублей на одного ребенка до семи лет, кроме этого, каждому из замещающих родителей выплачивается вознаграждение 3750 руб. (5300 — если один приемный родитель). Итого — 15500 на семью (см. инфографику). «Для области это очень неплохие деньги, — говорит источник „URA.RU“. — Плюс к вознаграждению идут надбавки — в зависимости от возраста ребенка и наличия заболеваний или инвалидности. А если детей несколько? Может набежать и 40, и 50 тысяч. Да таких зарплат в маленьких городах и не видали!». При этом на Урале выплаты за приемных детей — не самые высокие по стране — больше всего опекунам платят в Москве. Там, по словам московским специалистов, тенденция к возвратам детей в детдома давно уже заметна. «Я волшебник, сделаю из ребенка конфетку» Впрочем, по мнению специалистов, работающих с приемными семьями, главная причина и взятия ребенка в семью, и отказа от него — вовсе не денежная. «Возвращают не из-за денег, а из-за того, что не совпали ожидания, — говорит директор детского дома (реабилитационного центра) из Челябинской области. — Частая мотивация: „В детском доме ситуация ненормальная, а я волшебник, весь такой хороший — возьму ребенка и сделаю из него ‚конфетку‘. Но к пубертатному периоду вместо ‚конфетки‘ из ребенка вырастает ‚чудовище‘. «Начинаются побеги из дома, воровство — гены-то сказываются! — цинично объясняет ее коллега, заведующая свердловским детдомом. — Да, 50% процентов дает воспитание, но 50% — это гены, от них не уйдешь! Если мама алкоголичка, а папа — сиделец? Если они зачали ребеночка в тюрьме? Когда он в 9 лет начинает воровать, а в 15 — заниматься сексом, кто с ним справится? Вот они и попадают к нам обратно в реабилитационные центры». «Часто детей возвращают не столько приемные семьи, сколько бабушки-опекуны, — говорит директор благотворительного фонда „Дети+“ (г. Москва) Ольга Кирьянова. — В таких семьях — разрыв поколений, бабушки вообще не понимают внуков: они либо их гиперопекают, либо просто не могут с ними справляться». По ее словам, ситуация еще более осложняется, если приемный ребенок — с каким-нибудь социально значимым заболеванием, например, с ВИЧ. «Подрастает поколение ВИЧ-инфицированных приемных детей, — рассказывает Ольга. — Если такой ребенок сбежит из дома, прекратит принимать лекарства, вирусная нагрузка „подскачет“ — кто будет отвечать? Приемный родитель. Сколько ребенок проживет без терапии? Год-полтора. А сколько он за это время может заразить других людей — в активном-то молодом возрасте? Опекуны понимают, что они реально не справляются, и принимают решение отказаться. С начала года на моих глазах бабушки вернули в учреждения двух таких подростков. Сейчас мы общаемся с семьей, где девочка-подросток, и там может произойти то же самое». Сиблинги и «паровозики» против родных детей Главное, чего не понимают все: дети из детдомов не просто отличаются от семейных — они совсем другие. «Одна мама на днях рассказывала, что ее приемный ребенок, до того, как попал в семью, никогда не держал в руках яблока, — рассказывает Аюпова. — В столовой им его давали нарезанным, целым он его никогда не видел (только на картинке) и, когда взял в руки, не знал, что с ним делать. Понимаете, таким детям нужно целую картину мира свернуть и вместо нее развернуть новую. В которой их не бьют, не надо строем ходить, пить и есть по расписанию». Реакции «приемышей» на самые обычные вещи часто ставят родителей в тупик. «Я свою младшую взяла в три года: помню, как она плакала, когда не находила на стуле свою одежду, — рассказывает Ольга Кирьянова. — Она привыкла, что когда просыпается — на стуле должна быть ее одежда. А в семье так не будет: ее могут смахнуть или убрать в шкаф — и ты должен подойти к шкафу, найти себе одежду. У нас все это превращалось в плач. Когда он на протяжении целого дня, и это не один раз, а длится месяцами — в какой-то момент нервы не выдерживают ни у кого». При этом, по словам Ольги, «приемыши» — великолепные манипуляторы. «Они очень здорово сканируют самые слабые места взрослых — это у них на „раз-два“, — говорит она. — Находят „ахиллесову пяту“ и начинают „бить“ по ней». А если такой ребенок не один? Сегодня это — политика государства, чтобы сиблинги (братья-сестры) попадали в одну семью. Иногда приемным родителям отдают целые «паровозики» (несколько братьев-сестер с разницей в возрасте). «У таких детей психическая травма на всю жизнь, — говорит Ольга Кирьянова. — Эту травму могут „проработать“ только очень высококвалифицированные психологи. Но таких психологов, компетентных в сфере отношений в приемных семьях, очень мало. В Москве они есть — во многих городах нет. Нет ни людей, ни понимания этой специфики». «Нестандартных» детей видеть никто не хочет По мнению Ольги, которая прошла путь приемного родителя сама и которая помогает сегодня другим приемным семьям, одна из главных бед — отсутствие поддержки со стороны государства, служб, социальных институтов. Но не денежной, а реальной. «Многие семьи нуждаются в сопровождении еще на первых этапах, когда ребенок только попал в семью (особенно, если он старше 3-4 лет), — говорит Ольга Кирьянова. — Самый сложный период — подростковый: мало кто из родителей готов жертвовать своим спокойствием, расплачиваться седыми волосами и морщинами за этого ребенка. При этом родители нигде не находят поддержку: педагоги чаще всего не понимают приемного ребенка — бесконечные вызовы в школу, угрозы комиссиями по делам несовершеннолетних». Большой удачей считается, если приемного ребенка удалось пристроить в кружок или секцию. «Приемный ребенок часто границ не понимает, и этого взрослого (тренера, педагога) тоже проверяет на прочность, — объясняет Ольга. — Многие готовы к такому? Улаживание всех конфликтов опять ложится на приемных родителей. Если ребенку удалось зацепиться в кружке, секции — для семьи это огромная помощь. Но чаще всего этих нестандартных детей никто не хочет видеть». Причем все это — речь о детях условно здоровых и с сохранным интеллектом. Отклонения все проблемы усугубляют. «Недавно был случай: ребенок 5 лет, ВИЧ плюс инвалидность (ДЦП), уровень развития — как у трехлетнего, — рассказывает директор детского дома. — Приемная мама забрала его из областного центра и перевезла в „область“. Конечно же, поселок неласково принял такого больного ребенка: каждый врач счел необходимым высказать ей, какая она дура, что взяла такого. В детском саде схватились за голову! В итоге через четыре месяца ребенок вернулся в детский дом». По мнению экспертов, службы сопровождения приемных семей должны развиваться в первую очередь на базе детских домов. «Нужно, чтобы они были дружественны по отношению к приемным семьям, чтобы те чувствовали, их трудности понимают и разделяют, — говорит Кирьянова. — А сегодня детдома — это еще один контролирующий орган, и семьи не идут туда за помощью, как и к службе опеки». «Кто его возьмет, если он «возвращенный»? Говорят, что приемные дети, какими бы трудными они ни были, переживают отказ от них и возврат в детдом очень тяжело. «Для ребенка вторичный возврат — это настоящий удар. По всем его системам доверия. Такой ребенок вряд ли когда-нибудь уже поверит взрослому», — говорит психолог Юлия Аюпова. «Теряется не просто вера во взрослых — в смысл жизни! — добавляет Ольга Кирьянова. — Зачем жить, если ты никому не нужен?». При этом, по ее словам, если сравнивать ребенка, который никогда не был в семье, и который пожил у приемных родителей, но его вернули в детдом, то последний все-таки в «выигрыше». «У него появляется опыт семейной жизни, — поясняет Ольга. — Есть шанс, что, пережив травму, он сможет построить свою семью. Он хотя бы видел, как это бывает». «Когда ребенка возвращают, он снова появляются в банке данных детей на опеку/усыновление, — поясняет руководитель детдома. — Его может взять другая семья. Но кто его возьмет, если он „возвращенный“?». «Мы работаем именно в эту сторону: обучаем, как нужно работать с таким ребенком, как он будет себя вести, что он обычно делает в периоде адаптации, какие будут проблемы в школе. — рассказывает Юлия Аюпова о работе своего „Центра сопровождения приемных семей“. — Работаем с родительским выгоранием, потому что приемные родители получают большой стресс, воспитывая такого малыша. В общем, помогаем не вернуть — оставить его дома». Теоретически всех опекунов и усыновителей заранее готовят к предстоящим трудностям. «Они все у нас проходят школу приемных родителей, подготовлены к сложным ситуациям», — убеждает меня чиновница из свердловского минсоцзащиты. Однако, по мнению людей «в теме», эта «теория» мало что дает, а проверку практикой родители зачастую не выдерживают. Вывод, к которым приходят эксперты: выбрав приоритет по устройству детей из детдомов в семьи, государство сделало верный, но не до конца продуманный шаг: деньги были выделены, а система (специалисты, службы сопровождения) оказалась не готова. «URA.RU» обратилось с просьбой прокомментировать поднятую тему в адрес министерства социальной политики Свердловской области. К моменту публикации материала ответ не поступил.

прочитать статью полностью