Корреспондент «URA.Ru» встретился с группой ведущих политтехнологов и поинтересовался их мнением о грядущих кампаниях — в чем их основные особенности, сложности и отличия от всех предыдущих. Какие технологии применять, кого и как агитировать, чего боится администрация президента, о чем не знают бывалые кандидаты и чем во время выборов кормить «слона» — все в этом разговоре. Ведущие уральские политтехнологи, не дожидаясь начала агитационных кампаний, начинают «гастроли» по Уралу с семинаром на тему «Кризис и выборы: как победить в новых условиях». Как уже рассказывало «URA.Ru», спикерами выступает целая команда: сооснователь Уральской гильдии политтехнологов Сергей Мошкин, глава совета экспертов КЦ «Департамент политики» Александр Белоусов, политтехнолог Георгий Гаврилов, руководитель группы политического консультирования «Пирогов и партнеры» Александр Пирогов и директор центра политтехнологий Алексей Швайгерт. Разговор с командой людей, которые "делают" власть, начался с расстановки  новых акцентов.   Пирогов: Объективно то, что Госдума меняет формат депутатского корпуса. Если раньше там были представители крупного бизнеса, то сейчас тренд идет на переформатирование Думы в сторону депутатов-бюджетников, депутатов из народа. [Бывший депутат екатеринбургской гордумы, ныне депутат Госдумы Лариса] Фечина – как раз яркий тому пример. Как ОНФ, по сути, очень успешно симулирует гражданское общество, на которое на самом деле есть серьезный запрос, так и выборные органы симулируют народное представительство. И в следующем созыве мы увидим веерное выдвижение различных... не скажу про рабочих, колхозниц и т.д., но как минимум  представителей бюджетной сферы. И это однозначно. Многие бизнесмены разочаровались в собственных возможностях и усилиях применительно к попаданию в органы законодательной и исполнительной власти. Собственно говоря, они, наверное, понимают, что бизнесом заниматься лучше, интереснее и спокойнее. Поэтому трансформация симуляций налицо, как мне кажется. Мы видим симуляцию гражданского общества, законодательных органов, какой-то деятельности исполнительных органов, когда некая условная и виртуальная жизнь дополняет реальную. Перед нами — такая дополненная реальность, только политическая. В связи с этим остро встает вопрос о легитимности этой виртуальной реальности. И как раз эта проблема беспокоит всех в администрации президента, где размышляют уже о результатах следующих думских выборов и о развитии внутриполитических вопросов. То есть сформировался запрос не на обеспечение результата, а фактически — на  доверие к нему. Акцент смещается, но политические технологии остаются. Технологи выборов и сам процесс формирования общественного мнения по-прежнему востребованы, но меняются времена, методики, сами избиратели и кандидаты. Собственно говоря, жизнь меняется, и мы об этом хотим поговорить с кандидатами всех уровней, с партиями, зачастую живущими по старинке. Они помнят, что какие-то технологии работали в прошлом. Помнят о формировании каких-то продуктовых наборов. Но не понимают, как на самом деле сейчас надо выстраивать работу. Безусловно, прямой подкуп и черный пиар работают и будут работать. - Ну так, может быть, вы вперед забегаете, а люди пока готовы довольствоваться старой реальностью и испытанными инструментами? Пирогов: Они фактически живут уже в новой реальности — в этом, уже измененном, виртуальном обществе. И невозможно, находясь там, применять только старые методы. Безусловно, будет еще действовать какой-то инерционный след старых технологий, остаточный принцип. Есть вещи, которые работают и будут работать еще десятилетиями. Но мы хотим показать, что общество, в том числе и существующее, виртуальное, не статично — оно развивается. И необходимо адекватно отвечать на какие-либо новые вызовы и запросы. Сергей Вячеславович очень красиво всегда говорит, что «слона надо кормить тем, что он любит, а не тем, что любишь ты». А зачастую ФПГ, и органы власти, и партии пытаются пичкать «слона» тем, что так или иначе отвечает их представлениям о нём. Мошкин: Можно, я включусь в разговор? Вот смотрите, что произошло. Во-первых, это 2011 год, который во многом для власти был неожиданным. То есть работали в режиме имитационной демократии, традиционных опросов, накрутки результата, но оказалось, что есть скрытое недовольство, скрытый протест, которые обнаружились только по факту. И эта ситуация может повториться во время следующего избирательного цикла. Или нет? На самом деле это большой вопрос. Достаточно вспомнить, что по Свердловской области "Справедливая Россия" практически на голову обошла единороссов. То есть первый фактор — это общеполитический фон. Во-вторых, ни для кого не секрет, что экономическая ситуация постепенно ухудшается. Это то, что мы называем кризисом. Мы не будем говорить о его причинах (политика Украины, санкции или просто какая-то макроэкономическая ситуация), но как он повлияет на электоральное поведение? Это второй фактор. И третий: избирательное законодательство каждый раз усложняется, становится все более репрессивным. У нас ни одни выборы не проходили по тем же самым правилам, что и предыдущие. И сегодня юридическая составляющая на выборах является во многом определяющей, в связи с чем рекрутируется профессиональный корпус электоральных юристов, чего сравнительно недавно еще не было. Это тоже очевидные новации. Наконец, есть еще один технологический момент, о котором тоже надо помнить. Как ни банально это звучит, но ИТ-технологии вторгаются не только в нашу повседневную жизнь, но и в избирательный процесс. И сейчас наступают времена, особенность которых очень четко показала Московская городская дума: интернет-технологии стали очень активно использоваться в процессе проведения избирательной кампании — в первую очередь в организации штабной, полевой работы. И во многом это тоже нововведения. Совершенно очевидно наличие таких передовых технологий, которые со сравнительно небольшими затратами показывают большую эффективность. Еще раз подчеркну: речь идет, во-первых, о правовых новациях; во-вторых — о том, что связано с электоральным поведением, восприятием и повесткой дня; и в третьих  — о технологических изменениях, прежде всего связанными с ИТ-технологиями. - Возможно, на данном этапе появятся специалисты с новой квалификацией? Дополняющие работу политтехнологов — как те же электоральные юристы? Мошкин: Не знаю, согласятся ли со мной коллеги, но, наблюдая избирательный процесс уже достаточно давно, я вижу, что происходит очень четкая специализация этого ремесла. Если раньше можно было приехать одному на избирательную кампанию, где ты был  и жнец, и швец, и на дуде игрец, то с усложнением всех процессов в штабной, организационной, информационной работе и т.д. происходит специализация именно в рамках корпуса специалистов, обслуживающих выборы. То есть появляются люди, которые индивидуально начинают заниматься исключительно, организацией, например, полевой работы. Они не лезут в идеологию, но умеют работать в поле. Другие работают только как идеологи. Третьи – специалисты по полиграфии. То же самое происходит с информационным обслуживанием. Не секрет, что далеко не каждый журналист может работать в электоральном режиме, потому что это другие жанр, подход, стиль мышления, мера нравственности и цинизма. Там все по-другому. То есть возникает узкая специализация. Поэтому не случайно выборы начинают выигрывать именно сплоченные команды с полным набором специалистов (таким же, как, например, в хорошей бригаде ремонтников — где есть плиточник, сантехник и т.д.). Пирогов: Есть несколько подходов в политтехнологиях (например, консервативный), которые ещё работают, будут работать, и на наш век, думаю, их хватит. Есть более современный подход, кода миксируются старое и вновь появляющееся. А есть такие футурологи, которые пытаются ухватить только начинающие формироваться тренды. Это условное разделение, конечно, но специалисты для того и нужны, чтобы понимать, что сработает сейчас, а что — в будущем. Какие-то технологии могут не работать у нас просто из-за российской специфики. Тот же самый краудфандинг. Или вот, например, сейчас избиратели могут формировать группы локально — для тех или иных задач, а не под какого-то кандидата. Это новинка. На Западе это есть, и уже широко используются краткосрочные объединения избирателей, нацеленные на ту или иную проблему. Люди начинают организовываться, сами собирают средства, инструментарий, для того чтобы решить проблему самостоятельно. Казалось бы, что у нас до этого еще очень далеко, но на самом деле уже сейчас можно наблюдать формирование новых технологий, действующих с целью объединения условного гражданского общества на микроскопическом уровне — для решения каких-то конкретных задач.   - У нас, как я понимаю, это пока удалось только одному  — тому самому «ловкому московскому»... Швайгерт. Да, и если говорить о профессии политтехнолога, я думаю, что нас ждет  волна попыток либо лицензирования, либо саморегулирования. Слухи о том, что политтехнологов будут пытаться лицензировать, были и во время прошлого избирательного цикла, а сейчас на рынке активно идет если не лицензирование, то саморегуляция. Это точно. За последний год возникло 3 — 4 достаточно масштабных проекта, начиная с Российской ассоциации политконсультантов и заканчивая рядом тех, которые были инициированы в Москве. Эти проекты связаны с попытками вести перепись политтехнологов, отделять зерна от плевел. При этом понятно, что все оценки достаточно субъективны. Но суть в том, что рынок и сама профессия начинают изнутри себя поедать. То есть формируются технологические "пулы", имеющие отношение к той или иной саморегулируемой организации. Я думаю, что в итоге они все выйдут из тени. По крайней мере в профессиональных закрытых группах и  в тех же самых соцсетях попытка саморегуляции достаточно существенна. А второй момент — тактико-технический. У нас появился единый день голосования и феномен летней избирательной кампании. На нем  я хотел бы сделать акцент. Сейчас  выборы кандидатов и весь период агитации будут приходиться на лето, когда основная часть избирателей (пенсионеры и люди старшего возраста) разъедется по дачам и садам. Это, кстати, была основная проблема Собянина в 13 году, когда все ему давали 60% рейтинга, а часть его избирателей – бабушек и дедушек, которых он активно кормил  — просто не доехала до избирательных участков, осталась в своих садах собирать урожай. И с 13 года, с момента введения летнего дня голосования (потому что второе воскресенье сентября – это еще практически лето, и понятно, что все еще на своих участках), тот корпус, который в 10 году избирался весной и осенью,  сейчас тоже сталкивается с подобным, но, на мой взгляд, не понимает этого. Вот об этих двух факторах можно говорить — феномен летней кампании и феномен саморегуляции профессии. Это два прогноза, которые с уверенностью можно транслировать. - Это будет своеобразная СРО, как у нас Союз предприятий малого и среднего бизнеса, возглавляемый Филиппенковым? И такая же ассоциация, которую возглавляет Лобок? Мошкин. Нет, на мой взгляд, это будет не саморегуляция в чистом виде, но при этом все-таки попытка самоидентификации и закрепления профессии как таковой. И своей принадлежности к этой профессии. Швайгерт. А на мой взгляд, это совсем и не саморегуляция. Погружение в эту историю показывает, что просто есть ряд совершенно четких интересантов. Это либо ряд чиновников, приближенных к администрации президента, формирующих "пулы" под неким благовидным предлогом, либо какие-то московские технологи, тоже решившие определенным образом структурировать рынок по данному принципу. Если покопаться и поискать, у них сейчас уже создаются проекты типа «карта политтехнологов», "атлас", "глобус" и т.д. — то есть куча каких-то вещей, должных направить клиента в нужное русло. При этом, конечно же, есть интересанты — люди, направляющие это действие. - Я так понимаю, что власти выгодно вести лицензирование, сведение в один большой список, возможно, чтобы потом засылать туда и сюда команды… Мошкин. Логика власти – максимально поставить под контроль избирательный процесс. Заинтересована ли власть, чтобы политтехнологи были лицензированы? Да, конечно. Что это дает власти? Каждый понятен и известен. И известен не только политтехнолог, который будет работать на провластного кандидата, но и тот, кто будет работать на оппонента. Он же лицензирован. А это значит, что на него можно надавить, договориться, можно вежливо попросить выйти из игры или отозвать, условно говоря, лицензию. Но, по сути, это невозможно. То есть можно инициировать провластные ассоциации, но это означает, что достаточно большая часть профессионального сообщества будет находиться в стороне или в тени. По большому счету нормальному заказчику не важно, что у тебя в голове по поводу Крыма, Занзибара или чего угодно. И это достаточно не умно, когда заказчик требует с тебя определенной лояльности, политических убеждений определенного типа. Этого нет, потому что от тебя требуется эффективная технологическая работа в течение четко ограниченного времени и с четко ограниченными ресурсами. То есть по большому счету возникает вопрос: вам шашечки или ехать? Белоусов. В российской традиции вообще до сих пор чаще было так: партия власти приглашала к себе консультантами удачно зарекомендовавших себя специалистов, которые провели яркие кампании для оппозиции. Полно случаев, когда какой-либо кандидат проигрывал и приглашал к себе технолога как раз из выигравшей команды.   - А сейчас какие-то команды работают на территориях? Или все спят, пока не началась кампания? Белоусов. На территориях сейчас работают, и уже появляются агитационные материалы. Не у нас, конечно, а там, где будет кампания 15 года. Мошкин. Вопрос — когда готовиться к кампании? На следующий день после выборов? Это отчасти правильно. И тот кандидат, который раньше озаботился… мера интенсивности может быть разная, но чем раньше — тем лучше. - Это идеальная ситуация. А на практике это где-то есть? Швайгерт. Как правило, за семь месяцев до выборов все начинается, но активно кандидаты начинают работать за 3 — 4 месяца. На выборы в Мосгордуму команды заехали тогда еще в феврале. То есть подготовка началась больше чем за полгода до начала выборов, и выиграны они были в рамках праймериз «Моя Москва» уже в мае. А к маю вся избирательная кампания прошла, и в летние месяцы просто действовал режим поверхностного информирования. Пирогов. Вот это технология будущих выборов. Это технология симуляции, когда выборы проводятся до выборов и предопределяют результат в разных формах — в виде референдума, гражданской инициативы, опроса. Это такие квазивыборы. Это технология легитимации, когда не важно, что ты делаешь, и результат понятен. Например, все понимают, что на Ямале  состав Заксобрания нового созыва сформирован еще до выборов. Но это не отменяет необходимости ведения кандидатами избирательной кампании. Возникает сложность: что они будут делать, что говорить и как оправдывать свои внушительные результаты, чтобы у людей не возникло мысли, что это были фальсификации и т.д.? Это технология симуляции. - И ничего нового в этом процессе не возникает? Пирогов. Мы видим, как сегодня возникает очень интересный парадокся: большая часть избирателей теряет интерес к выборам, понимая, что они не влияют на процесс избрания. Но возникает группа так называемого нового прекариата — люди активные, независимые, не имеющие рабочего официального места, принадлежащие творческим профессиям и пытающиеся найти место в этом мире. Они очень увлекаются различными идеями, выходят на «болотные» и т.д. Это волонтеры - новый класс информационного общества, такие пролетарии умственного труда, которые горят и преобразуют. И как с ними работать, государство не знает. Поэтому их и шельмуют, как пятую колонну. Их пытаются загнать в какую-то вертикаль, а они туда по определению не загоняются, потому что это люди уже другой формации. И технологии работы с ними на выборах чрезвычайно важны. - А что эксперты думают по этому поводу? Есть какая-то единая точка зрения — как эту группу цеплять? Пирогов. Это группа молодая. Люди находятся в состоянии саморефлексии и пока не осознают себя единым целым. Но когда это произойдет, может быть уже поздно. Сегодня они очень зависимы от информационной повестки. Они активные пользователи социальных сетей, которые компенсируют отсутствие постоянного трудового коллектива неким виртуальным сообществом. СМИ, которые раньше были средствами массовой информации, сейчас превращаются в средства массовой активности. Сейчас какая-то заметка, сообщение в соцсетях начинают распространяться и мотивировать людей не просто на прочтение, а на активность. Мошкин. Эта прослойка очень хорошо типируется, ее легко описать. Это люди среднего возраста, от 20 до 40, они официально не работают, не имеют трудовых книжек. И сложно понять, чем они зарабатывают. Но они при этом зарабатывают и имеют средний уровень благосостояния. Власть для них – это всегда некий источник проблем. Не в плане репрессивном, а в плане того, что любая попытка заняться бизнесом (а они все равно это инициируют) для них оборачивается стеной молчания. Почему они не легализуются даже в плане занятости и уходят в тень? Потому что чувствуют со стороны государства неприятие себя. И поэтому любой представитель власти будет ими восприниматься негативно. Мне кажется, их политическое поведение предопределено не дефицитом коммуникации и невстроенностью в корпорацию, а четко выраженным отношением к власти как таковой.   Пирогов. Технологии манипуляции и использования этой группы должны строиться с учетом её повышенной критичности по отношению к власти, обществу и общественным институтам, которые формировались еще вчера, а также с учетом необходимости к действию и демонстрации собственного существования. Такие люди не могут формировать пока собственную повестку, у них нет рефлексивного самосознания, но они испытывают потребность в этом. Поэтому они очень легко ведутся на любую преобладающую сегодня информационную повестку. Гаврилов. Те, кто избирался пять лет назад в Заксобрание, с этой электоральной группой не знакомы. А это огромный ресурс, миллионы людей. И не известно, как с ними работать. Но это только один из ресурсов, возникших в последние годы. Мошкин. Посмотри, как изменяются социальные группы, электорально плодоносные — назовем это так. В начале 90-х годов все усилия были сконцентрированы на пенсионерах. У них была ностальгия по советскому прошлому, государственный патернализм, они легко велись на обещания социальных благ и т.д. Прошло 23 года. Портрет пенсионера изменился. И в этом смысле традиционные обращения к возрастной группе работает не столь эффективно, как раньше. И волей-неволей начинаешь обращать внимание на социальные группы, сформированные по другим признакам — половым, возрастным, профессиональным  — каким угодно. Если какое-то время назад очень активно действовала на предприятиях команда сверху, то есть все приходили строем, то сейчас это далеко не так. Это сегодня очень редко работает, немногие предприятия могут так мобилизовать свой ресурс. Обычно это те из них, где еще сохранилась полувоенная дисциплина. То есть группы, которые были раньше электорально плодоносны, начинают размываться. Значит, надо обращать внимание на другие вещи и учиться работать с ними. Белоусов. Старые социальные группы трансформируются, возникают новые. И новизна не только в этом. Вот только что по телевизору была дана новая вводная из центра — не использовать образ Путина на выборах губернаторов. Это существенно повлияет на губернаторские выборы и, думаю, на выборы в Заксобрание — тоже. У нас вся федеральная повестка, если не случается заварушки или войны, связана с  Путиным. И вот этой опоры сейчас лишают. Я был недавно в одном областном центре, у них там уже идет кампания по выборам в горсовет. Там написано: 10 бассейнов построено с 2011 по 2015 год. Но человеку, который приходит в магазин и видит, что раньше пачка чая стоила 150 рублей, а сейчас — 250, наплевать на  то, что "Единая Россия" построила и сделала. Вот эта стратегия реальных дел работает сейчас, в условиях экономического кризиса, с большим трудом. И присоединение к Путину запрещено. Играть на теме патриотизма, георгиевских ленточек и того, что мы против пятой колонны и либералов? Здесь, в Екатеринбурге, может быть, еще можно кого-то на эту роль назначить, а в Челябинске и на Ямале таких людей очень мало найдется, в кого можно тыкать пальцем и говорить, что это враг и надо с ним бороться. И все. Кандидаты оказываются в пустоте.   - А есть панацея - методы взамен этих? Белоусов. Панацеи нет. Но вот смотри, какая вещь происходит в это время с общественным сознанием. Опросы показывают: люди почувствовали кризис, от 60 до 80% населения ставит на первое место проблему подорожания продуктов. Однако когда задается вопрос, как население оценивает экономическую ситуацию в стране, про кризис говорит не больше 30-40%. То есть получается, что у симптомы у нас есть, но проблемы мы не признаем. На языке психологии это называется «изоляция симптома». Поэтому работать здесь надо не с кризисной повесткой, а с симптомами — с повышением цен на продукты. С поиском локальных врагов, которые могут быть в этом виноваты (сети, поставщики и т.д). Есть методы, опробованные в 2008 — 2009 годах, которые на психологическом уровне решают проблему за счет трансляции таких понятий, как забота, защита, внимание к людям, уверенность в том, что они не будут оставлены в трудную минуту и т.д. Существует масса методов по работе с кризисными вещами, но у властей сейчас не такая большая компетенция, чтобы этим заниматься. Мошкин. Есть еще один фактор, который уже в 2015 году может повлиять на непредсказуемость результатов. Это работа и деятельность ОНФ. Они сейчас сознательно наращивают себе авторитет за счет критики губернаторского корпуса, причем конкретных персон на конкретных территориях, а не губернаторов как таковых. Белоусов. Они за счет этого укрепляют свой авторитет. Но вместе с этим они подрывают авторитет самой власти — губернаторской и "Единой России". И ОНФ может заниматься укреплением собственного авторитета в самый неподходящий для губернатора момент, потому что именно за счет выбора момента это движение и поднимается. - Ну хорошо, власть говорит вам: «Вы нас напугали. Скажите, что делать?» У вас есть готовый рецепт? Пирогов. Это всегда частный запрос, в ответ на который нужны индивидуальный подход и возможность превратить его потом в технологию. А общей и универсальной панацеи не существует. Но запросы, как правило, сводятся к нескольким вещам: как симулировать, как построить работу с массой избирателей? Как взаимодействовать с активистами, которые не купятся на симуляцию? Как легитимизировать результаты победителей и обеспечить им режим благоприятствования, не растеряв доверия избирателей? Как превентивно противостоять критике губернаторов ОНФ? Такой запрос тоже есть, поскольку губернаторы не разделяют народного ликования по поводу наездов ОНФ. Запросы понятны, и что с ними делать, тоже понятно. Рецепты, которые можно реализовать прямо здесь и сейчас, существуют. - Я все смотрю на пункт вашего семинара: «Как сэкономить на выборах?» Для этих выборов актуальны дефицит, госдолг и прочие прелести чуть ли не в каждом бюджете. И вы это выносите отдельным пунктом. Действительно, на чем возможна прямая экономия? Швайгерт. Прежде всего этот семинар — еще и провокация субъектности у технологов, работающих на местах. Так называемые невыездные технологи – советники, которые работают с заказчиками долгие годы. И насколько это окружение готово к новым вызовам? Насколько оно эффективно? Гаврилов. Изменились информационные каналы, так что нет смысла, может быть, выпускать газеты и заваливать ими подъезды. Это же тоже экономия, все стоит денег. Новые способы управления кампанией, повышения эффективности агитаторов возможны тогда, когда ты лучше знаешь, что происходит, когда у тебя лучше обратная связь. В традиционных технологиях это достаточно сложно выстроить. А здесь есть новые решения, способные улучшить результат. Белоусов. Доступ к избирателям. Если мы говорим что выборы в сентябре спровоцируют "проблему дачи", то меняется доступ к людям. Люди проводят время на дачах, но есть, во-первых, технологии доступа к ним туда, а во-вторых — извлечения их оттуда. Гаврилов. Сам хронотоп затрат. Если традиционно говорили, что нужно в последнюю неделю использовать весь бюджет, то сейчас, может быть, нет смысла этого делать. Может быть, лучше потратить 10% в апреле, чем потом. За неделю тебе дают вагон денег, а они уже не нужны. Их уже не пристроить. Белоусов. Самая простая технология экономии — это вместо ресурса денег использовать ресурс времени и сил кандидата. То есть если ты ведешь кампанию в течение месяца, то тебе нужно обойти тот же самый округ, что и в том случае, если начинать за полгода. Но за полгода ты можешь в более комфортном режиме обойти людей, чем за месяц. И это бесплатная технология и способ экономии. Пирогов. Благодаря новым технологиям и пониманию, как это все работает, экономия может достигать 50%. - при выборах, как я понимаю, начинают действовать корпоративные принципы — эффективность, оптимизация, KPI и прочее. Пирогов. Да, все основательно встает на рельсы. Есть понимание того, что существуют технологии, что можно экономить,  оптимизировать. А изначально это все напоминало, как ты правильно говоришь, некий хаотический студенческий капустник, когда собиралась некая творческая группа из родственников, друзей и т.д. на временных началах. Швайгерт. Время даёт новые инструменты. В этом смысле политтехнологический рынок до какого-то момента запаздывал. Во многом он и сейчас достаточно консервативен. Например, если кандидату его советник внушил, что интернет не работает, потому что пост был написан в Фейсбуке (деятельность запрещена в РФ), его прочитали по всей стране, а  нужную рекламу никто не увидел. Вместе с тем никто не мешает использовать в интернете принципы локализации. Тот же Фейсбук (деятельность запрещена в РФ) позволяет ротировать пост, продвигать рекламу в четко заданном радиусе. Есть элементарные средства, позволяющие делать интернет локализованным до округа, даже до квартала, если захотеть. Пирогов. Самый главный враг — наш  и  кандидатов, не очень хорошо это осознающих  — стереотипы. Например, стереотип, что в интернете нет бабушек. Что молодежь на выборы не ходит. Это правила, которые 20 лет не меняются и минами лежат в сознании кандидата. И они от выборов к выборам к этому возвращаются. "Зачем нам технологии? Я лучше сейчас бесплатно соберу своих учителей, они пойдут и все бесплатно разнесут". Но нет понимания при этом, что бесплатно никто ничего не сделает, не побежит и не разнесет. Это наша главная проблема: приезжаешь на проект и сталкиваешься как минимум с двумя — тремя стереотипами, которые выжить из сознания невероятно сложно.   - У вас на семинаре будет затронута тема черного пиара. Поэтому хочу спросить: он как-то видоизменится в кризисных условиях?  Белоусов. Он уже видоизменился. Взять того же депутата Ионина. Он, поехав  в барак, занялся черным пиаром по отношению к действующему депутату Серовского округа. Черный пиар уже меняется, а дальше будет ещё больше. Оппозиция будет спекулировать на ценах, на ухудшающихся условиях. Если они этого не сделают, значит, они просто глупцы. Ионин красиво сделал, пожив в бараке. Но сделал это совершенно вне повестки, потому что проблема роста цен беспокоит 80% населения, а проблемы ЖКХ — 30-40%. То есть он выпал из повестки. Швайгерт. Саша удачно затронул тему с мифами. Что такое традиционный черный пиар в понимании масс? Это подметная листовка в ночь перед голосованием. И в этом плане Саша прав, что пиар приобретает и другие носители. Это снова интернет, начиная с классических ботоводов и заканчивая событийным черным пиаром. Это опять те же формирующие технологии, которые, по сути, не являются новинками, но видоизменяются в плане носителей и масштабирования. И тут мы постепенно уходим от бумажного понимания черного пиара. Это не бумага — это слово, событие, интернет-ситуация. Пирогов. Если изначально черный пиар имел целью дискредитации кого-то, то сейчас это, по сути, формирование повестки. То есть раньше формировали ауру кому-нибудь, а сейчас просто формируют реальность. Белоусов. Проблема не только в том, как реагировать на черный пиар. Сейчас ситуация настолько запущена, что впору беспокоиться о том, как бы у нас депутаты от действующей власти своими поступками сами себя не дискредитировали. Потому что именно это и происходит. Если бы события с Гаффнером, Косаревым, с Шептием и его помощницей происходили во время избирательной кампании, то при умелом использовании этих фактов оппонентами от "Единой России" камня на камне не осталось бы. Это серьезные репутационные ошибки. - Мне бы в конце хотелось понять, кто сегодня собирается на выборы, если это уже известно. Я имею в виду в большей степени выборы 16 года. Швайгерт. Выжидательная позиция в последнее время очень четко формирует предпочтения: ждать до последнего, чтобы посмотреть, как складывается ситуация. Потому что, действительно, какой будет состав Госдумы и нужно ли туда призывать «кошельки» — это вопрос вопросов. Есть неуверенность в правилах, по которым ведется политическая игра, и вследствие этого появляется намерение выжидать. - То есть правил игры опять никто не знает? Швайгерт. Как и всегда. К большому избирательному циклу власти удобно запустить некое чернильное облако, чтобы все намерения просто дезавуировать. И насколько я понимаю, сейчас отсутствует центр принятия решений. - Разве это не администрация президента? Швайгерт. Там ещё не готовы принимать решения и заниматься расстановкой депутатов по округам, к тому же учитывая инсайдерскую войну, идущую против сотрудников АП. Все эти вбросы, публикация переписки — это все война и за то, кто будет оператором на этих выборах в Госдуму. Потому что это отчасти напоминает в масштабе челябинскую историю, когда посадка Сандакова, собственно, ликвидировала ключевого оператора, фактически уже готового к выборам в Заксобрание. И сейчас там очень все фрагментируется; люди, которые были включены во все договоренности, во все названные правила, пребывают в прострации и непонимании, кто и как будет заходить в историю. А там еще поставили достаточно много муниципальных выборов и прочее. Поэтому я считаю, что рано еще о Госдуме задумываться. Это сейчас  — гадание на кофейной гуще.

прочитать статью полностью