Алексей Кортнев — редкий гость в Екатеринбурге. Но в этот раз актер, шоумен и бессменный лидер группы «Несчастный случай» ради концерта в уральской столице пропустил премьеру фильма «День выборов 2». И пока страна оценивала очередную комедию, Алексей рассказал корреспонденту «URA.Ru», как он относится к свей новой программе на телеканале «Че», почему заставляет своих сыновей выпрыгивать из машины, единственную дочку называет ГМО и о чем скоро модно будет говорить. Подробности — в откровенном интервью. — Алексей, вы не в первые выступаете в качестве ведущего телепередачи, но раньше это были развлекательные программы, в большей степени посвященные музыке. Проект телеканала «Че» несколько отличается от того, что вы делали раньше. Почему вы приняли это предложение? — В течение последних, наверное, лет десяти мне поступало огромное количество предложений на телевидении, но все они крутились вокруг каких-то кулинарных, автомобильных и различных ток-шоу. Я понимал прекрасно, что все эти темы меня интересуют в очень малой степени, потому что говорить о политике мне интересно только со своими друзьями на кухне, водить автомобиль я люблю в одиночестве, а в кулинарии ничего не понимаю вообще. Поэтому, когда появился проект «Доброе дело», я сразу согласился, потому что это было новое и свежее. Вообще я считаю, что это очень актуально и полезно для современного общества — говорить о добре. Это очень важно, потому что, несмотря на все, что сегодня происходит, добра в мире больше, чем зла, просто о нем как-то немодно говорить. Но это понятно: ведь зло всегда было привлекательнее. Эту мысль до людей нужно доносить. Поэтому я согласился, не раздумывая. — Смогли бы вы стать героем своей программы и приходилось ли вам кого-то спасать? — Приходилось, но это были не героические, а какие-то бытовые вещи. Вообще в критических ситуациях я не знаю, как бы себя повел, и, честно говоря, не хочется этого испытывать. Вдруг окажется, что я трус, а жить с этим знанием потом противно. Но ведь доброе дело — это не всегда какой-то поступок, совершенный с риском для жизни. Бывают такие ситуации, когда тебе просто подают руку в нужный момент, например, чтобы ты не упал в лужу. Это тоже очень важно, и мы в нашей передаче о таком бытовом добре тоже рассказываем. Почему-то в обществе такие вещи не считаются героизмом, но если это правильно показать, то такие истории тоже производят впечатление. Даже перевод старушки через улицу может оказать на людей большое влияние и настроить их на совершение добрых дел в повседневной жизни.  — Легко ли быть ведущим такой передачи? Вы сопереживаете героям, которые приходят к вам в студию?  — Вы знаете, бывает по-разному. Иногда это чудовищный накал эмоций, когда невозможно сдержаться и все плачут, я в том числе. К нам приходят люди и рассказывают такие трогательные, а иногда ужасные истории, что просто без слез на это смотреть невозможно и говорить об этом — тоже. Все зависит от героев. Все мы люди и очень чувствуем эмоции других. Например, недавно была передача, в котрой рассказывалась история двух ребят из Оренбурга. Пришли чудесные, красивые люди. Он полицейский, она замерзала в машине на дороге. Он ее спас, вытащил из этого снежного заноса, при этом отморозил себе пальцы на руках, ему их потом ампутировали. Там такая трогательнейшая история, так как они могли вообще оба погибнуть. Но они пришли, сели по струнке, смирно и стали говорить вообще без эмоций «Я пошел туда, вытащил ее», «Он меня повел». И все сидят, и ничего не цепляет. — Что вы в таком случае делаете? — Пытаемся как-то разговорить людей, что-то вытащить. Вообще, я в этом смысле интервьюер плохой. Я так нашим редакторам всегда и говорю. Я не Андрей Малахов, я так не умею, давайте сами как-то. Ненавижу лезть к людям в душу — и тем более в трусы — руками. Если не хотят люди выдавать эмоции, ну, значит, этот выпуск программы будет несколько менее удачным. — Позвали бы вы в программу пилота, который недавно посадил самолет с горящим двигателем и спас 300 человек? — Конечно! Несомненно, они герои, хотя просто выполнили свой профессиональный долг. Но на фоне того количества негатива и катастроф, которые произошли, в том числе по вине людей, которые не выполнили свои профессиональные обязанности, эти парни выглядят героями. Ведь все летчики подобные ситуации на тренажерах отрабатывают тысячи раз и в этот раз они просто все сделали правильно. Впрочем, программа «Доброе дело» не о звездах, а эти летчики в одночасье стали звездами. Их место на «Первом», на «России». Мы больше рассказываем о людях, которые совершили героический поступок, повинуясь какому-то импульсу. Наши герои не задаются вопросом: «Зачем?» Но есть и такие, которые осознанно делают добро. Вот в Казани два парня создали социальное такси и возят людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. У них уже более 500 машин, которые доставляют людей в разные точки города, школы, больницы, аэропорты совершенно бесплатно. Я считаю, что это очень благородно. Вот такими бы делами замаливать грехи нам всем, а не просто молитвами. Это такая молитва в деле, и она, на мой взгляд, в тысячи раз ценнее, чем просто слова обращенные к богу, к душе. — Как думаете, почему так мало программ о добре на телевидении? — Мне очень хочется верить, что скоро они появятся. Мода на что-то приходит постепенно. Так было со всеми заметными проектами. Она появляется на каком-то канале, а через некоторое время аналогичные передачи, как грибы после дождя, появляются на других.  Мне кажется, что это нужно, потому что в конце концов народ очухается и поймет, что нужно рассказывать о добре с такой же интенсивностью и с такой же степенью художественности, как и о зле.  Вообще доброта — это нормальное состояние человека. Добро конструктивнее зла, но последнее привлекательнее. Давно известно, что на больших дистанциях побеждает добро, на маленьких — чаще зло. А герой — это обычный человек, который оказывается в необычных обстоятельствах. Можно сказать, что человек в нечеловеческих условиях становится героем, положительным или отрицательным. — А вы смотрите телевизор? — Очень редко. В основном с большим интересом смотрю спортивные каналы, потому что катаюсь на лыжах, играю в теннис. Мне интересно наблюдать за успехами наших ребят, в биатлоне, например. — В своих интервью вы часто говорите, что к добрым делам нужно приучать с детства. А своих детей вы приучаете? Как вы это делаете? — Мы с детьми вместе стараемся ходить на благотворительные мероприятия. Кроме того, я со своей группой часто играю в больницах и стараюсь своих детей к этому привлекать. Да чего мы только не делали: бегали марафон, участовали в программе «Лыжи мечты», в рамках которой мои мальчики помогали ребятам с ДЦП кататься на лыжах. Потом мы придумали такую штуку: у себя в подмосковной деревне раз в месяц мы устраиваем экопатруль. Берем нашу машину — микроавтобус со сдвижными дверями, берем пакеты большие для мусора и едем по деревне, по всяким опушкам и окрестностям. Дети, причем не только мои, но и соседские, сидят в машине и высматривают мусор. Я еду, естественно, очень медленно, со скоростью быстро идущего человека, а они на ходу выбегают из машины, собирают мусор в мешки и запрыгивают обратно. Им это очень нравится, они воображают себя такмим командос, десантниками. Потом мы все это отвозим на свалку и выбрасываем. Это целое такое действо. Мы уже ждем весны, чтобы отправиться в очередной экопатруль. — А ваши дети планируют пойти по вашим стопам? Чем они занимаются? — Нет, никто не планирует. Самый старший, Темка, занимается фотографией, Никита учится в институте на айти-специалиста, Сеня учится в шестом классе, Афоня — в третьем, Ася ходит в детский сад. Дочка моя специально спроектированная. В семье мы зовем ее ГМО. Дело в том, что у меня в роду у всех рождаются только мальчики. После того, как у нас родился четвертый сын, мы с женой пошли в Центр репродукции и планирования семьи к знаменитому акушеру-гинекологу Марку Курцеру и сказали, что нам нужна дочка. Он нас отправил к специалисту, и тот «собрал» нам девочку. Потом нам сказали, что шансы на рождение девочки естественным путем у меня были один к ста. — Вы музыкант, ведущий, актер, муж, отец… Как на все эти ипостаси хватает энергии и сил? — Да легко как-то. Музыка, актерство, телевидение — это же все ветви одного дерева. Я же не одновременно шахтер и провизор. Это все занятия, очень близкие друг к другу. — Расскажите, что сейчас происходит с группой «Несчастный случай»? Когда можно ждать новый альбом? — В музыкальной жизни у нас много чего происходит. Недавно мы написали рок-оперу по мотивам башкирского национального эпоса и ставим ее в городе Уфа. Премьера ее должна была состояться в начале лета, но, скорее всего, это будет ранняя осень, потому что не успеваем. Это такой «Конек-горбунок», только для взрослых, со страстями и даже эротикой. Я надеюсь, что это будет очень большая и красивая история. Во всяком случае музыка получилась обалденная. Осенью будем отмечать мое 50-летие. К этому событию уже начинаем готовиться. Мы планируем отмечать его вместе с моим другом Камилем Лариным, артистом театра «Квартета И», которому полтинник стукнет практически синхронно со мной. Вот 19 ноября в Москве в «Крокус Сити Холле» будем делать огромный такой концерт с друзьями. В это воскресенье мы заезжаем ко мне на дачу, запремся там на несколько дней и будем писать сценарий. Приходите — увидите, что получилось.  — Ваши песни можно бесплатно скачать с сайта группы и заплатить, что называется, «сколько не жалко». Насколько, с вашей точки зрения, оправдан такой подход? — Я считаю, что абсолютно оправдан. Великая сила интернета доносит наши песни туда, куда бы мы сами никогда не доехали. Просто невыгодно везти пластинки куда-нибудь в Ухту, потому что там, например, два-три покупателя. А так их можно скачать и послушать и на Камчатке, и в Лондоне, и на Северном полюсе — да везде, где есть Сеть. А по поводу платы — люди оставляют нам от нуля до десятков тысяч рублей. Поэтому в среднем мы собрали гораздо больше, чем от продажи реальных дисков. — Почему до сих пор в Екатеринбурге не было «халатного концерта»? Есть такие планы? — «халатники» довольно тяжело выезжают, потому что они достаточно дорогостоящие. Это декорации, это очень определенный тип зала с удобным прямым доступом на сцену, и поэтому мы его возим всегда «со скрипом». Если говорить в цифрах, то осенью прошлой мы играли по два «Халатных концерта» в Москве и в Санкт-Петербурге. В Москве мы, условно говоря, заработали миллион рублей на этом, а в Питере — 100 тысяч. Это потому, что уходят бешеные деньги на перевозку аппаратуры, декораций, аренду и все прочее. Гораздо проще приехать и организовать обычный концерт, когда не надо заморачиваться с перевозкой всего и вся. Хотя мы возили «халатники» достаточно далеко. Относительно Екатеринбурга планов пока нет, но мысль эта хороша. Мы наверняка что-то подобное организуем. Уж куда везти, как не в Екатеринбург, где такая школа рока, такие традиции и такая благодарная публика. Я уверен, что мы приедем, просто пока не знаю, когда. — На широкие экраны вышел новый фильм с вашим участием — «День выборов 2». Вы уже видели его? — На премьеру я не ходил, так как в этот момент у меня был концерт в Екатеринбурге. Но фильм я уже видел. У нас был такой предпоказ для всех, кто участвовал в съемках. Он прошел еще 3 февраля. Ну, ничего такое получилось кино, смешное. Надеюсь, что людям оно понравится. — Вы видели живых прототипов своего персонажа? — Да, конечно. Лет 15 назад я снимался в таком казачьем фильме у Кирилла Серебрянникова, он назывался «Ростов-папа». Мы тогда жили в Ростове, и я играл солиста донского казачьего хора. Тогда мы очень много общались с донскими казаками. Именно этот опыт мне помог и при съемках фильма «День выборов». Я очень хорошо помню, как эти люди ходят, как разговаривают, как поют, как танцуют. Для того фильма нас учили местные донские казаки всему, в том числе танцам. Они очень своеобразные, надо сказать. Это настоящий народный танец, не моисеевский такой — с прыжками и присядками, а то, что они танцуют на самом деле. Казак танцует, только когда пьяный. И даже если он трезвый, то, когда танцует, он изображает пьяного, потому что трезвому казаку танцевать зазорно.

прочитать статью полностью