В 1995 году Свердловская область стала первым российским регионом, где прошли выборы губернатора. За власть боролись девять человек, среди них поддерживаемый Москвой «основной кандидат» Алексей Страхов и опальный экс-глава облдумы Эдуард Россель, главный лоббист эксперимента. 20 августа последний победил во втором туре, и когда ему позвонили сообщить о победе, он крепко спал. Все последующие губернаторские кампании старожилы невольно сравнивают с той, некоторые ворчат: была конкуренция и борьба идей. К юбилею победы Росселя URA.RU попросило его бесссменного пресс-секретаря, а ныне председателя Общественной палаты Свердловской области и председателя областного творческого союза журналистов Александра Левина поностальгировать.
— Александр Юрьевич, помните, чем занимались 20 августа? Опишите тот день.
В деталях все сейчас и не помнится. 20-го шел второй тур голосования, уже никакой агитации вести было нельзя. Мы ждали закрытия избирательных участков и подсчета голосов. Всю ночь не спали. Где-то в начале пятого утра 21-го стало понятно, что Россель побеждает.
Алексей Петрович Воробьев, который руководил нашей группой — штабом это вряд ли можно было назвать — решил позвонить ему. Взяла трубку жена и говорит: «А Эдуард Эргартович спит». Алексей Петрович отвечает: «Аида Александровна, будите его — он губернатор».
— Разбудили? Приехал?
Конечно. Мы тогда арендовали несколько комнат в здании, где сейчас находится президентская академия. Россель туда приехал. Радость, конечно, была большая, эмоции захлестывали. От того, что истина одержала верх, что свердловчане проголосовали за движение вперед. Все шли с поздравлениями. Как обычно бывает: когда проигрываешь, остаешься один на один с поражением. А у победы много отцов. Приходили люди, которых мы даже не видели во время предвыборной кампании, говорили, как много они сделали для победы, били себя кулаком в грудь.
Но я хочу сразу сказать: это была личная победа Росселя. Он объездил всю область в ходе предвыборной кампании, хотя действующая власть этому, естественно, препятствовала.
— Шампанское открывали?
Вечером 21-го. Россель собрал соратников, «преображенцев» (участников своего общественно-политического движения «Преображение Урала», — прим. URA.RU), в столовой в Белоярке, так как в Екатеринбурге в тот вечер что-то устраивать было не с руки. Поблагодарил всех за участие, за поддержку. Сказал, что это общая победа и что будем работать дальше. Добрые человеческие слова.
— Передовицы газет, читала, не особо трубили о его победе…
Да, это так. К тому же облизбирком не сразу объявил результаты. Но что у Росселя около 60% голосов — а для победы нужно было перешагнуть порог в 50% плюс один голос — было понятно. О его победе невозможно было не узнать, ведь область в то время жила выборами, политическая жизнь бурлила, хорошо работало сарафанное радио.
— Какую цель себе ставила администрация Росселя? Говоря современными терминами, был ли у вас собственный KPI и KPI, «спущенный» из Москвы?
Этого ничего не было, конечно. На явку мы работали интуитивно. Россель ездил по городам, встречался с трудовыми коллективами, звал на выборы. Говорил, голосуйте сердцем и душой, но я предлагаю это, это и это. И много чего хорошего перечислял.
Главной целью было попасть во второй тур. Победить в первом было нереально, ведь участвовали девять кандидатов. Это колоссальная конкуренция, все боролись! Конечно, лидерами гонки были [глава администрации Свердловской области] Страхов, его зам Валерий Георгиевич Трушников, Россель, [бывший первый секретарь обкома КПСС] Владимир Дмитриевич Кадочников… То есть знаковые лица!
Россель в первом туре [6 августа] выиграл, но с небольшим отрывом (28,5% голосов было за него, 26% за Страхова, — прим. URA.RU). Поэтому ко второму — было важно, чтобы кандидаты, занявшие третье и четвертое места, обратились бы к избирателю, чтобы те определились, с кем они дальше. И Трушников, и Кадочников поддержали Росселя, публично выступив в СМИ. Но здесь тоже важно сделать ремарку: голоса избирателей — это не мешок с картошкой, который можно взять и переставить. Между первым и вторым туром Россель провел титаническую работу, в день у него было по 8-10 встреч с избирателями.
— Поддерживая Росселя, Трушников и Кадочников рисковали. Его победа не была гарантирована. Как договаривались?
Обсуждали конкретный план действий: если мы двигаемся дальше вместе, то рассматриваем такие и такие позиции. С тем же Трушниковым Россель до этого общался довольно тесно, оба из Горного института, и по работе часто пересекались. Взаимопонимание было и с Кадочниковым. Но вы правы, что они рискнули — разница голосов в первом туре была очень маленькая.
— К тому моменту Свердловская область уже успела провести две большие кампании — президентскую в 1991-м и в областную думу в 1994-м. Но, кажется, опыта организации таких масштабных выборов, как губернаторских, еще не хватало. Чего вы опасались больше всего?
Опасений больших не было. И тут, опять-таки, главная фигура — это Эдуард Эргартович, который видел своей главной задачей — рассказывать людям, что мы вместе можем сделать для развития Свердловской области. Восстанавливать внутренний рынок сбыта, промышленность, деревни и села. У него была очень серьезная программа.
Время же было непростое. Недавно только распался Советский Союз, и наша оборонная, закрытая область попала в очень тяжелую ситуацию. Шла перестройка на рыночную экономику, а базы для этого никакой не было. Гособоронзаказа нет, нужно было открываться миру. Молодые реформаторы, которые тогда пришли к управлению страной, говорили: Уралвагонзавод нам не нужен, Нижнетагильский металлургический комбинат нам не нужен… Представляете, какой ужас?!
Россель — большой патриот, и он делал все возможное, чтобы наши оборонные предприятия выжили. Началась конверсия, все бросились выпускать гражданскую продукцию: стиральные машины, кастрюли, сковородки… Россель собирал директоров предприятий и говорил: «Ни в коем случае не погубите технологии!» Потому что те же младореформаторы говорили: а зачем нам выпускать оружие, если врагов у нас теперь нет и воевать не с кем будет. Россель наоборот говорил, что надо укреплять армию, восстанавливать Уральский военный округ, который был почти развален. Статус российского офицера был так понижен, что дальше деваться некуда уже было. И он этому всему сопротивлялся.
У него был принцип: в любом коллективе — большом или маленьком — он будет отвечать до последнего вопроса. Это была его личная позиция — говорить с людьми откровенно, честно, без виляний. Бывало, он приезжал в аудитории, где обстановка была ледяная, а после встреч люди подходили к нему, смеялись, задавали вопросы. Эдуард Эргартович очень харизматичный человек, располагал к себе всех. Необъяснимо, как ему хватало сил работать в таком темпе. Я все это наблюдал рядом.
— А как подобралась команда политтехнологов, если они тогда были, и как распределили обязанности между собой?
Такого института тогда не было вообще. А технологами можно назвать тех людей, которые были вокруг Росселя в то время. Это — Алексей Петрович Воробьев, который аккумулировал все, костяк преображенцев — они занимались агитацией. То есть технологический штаб, по нынешним понятиям, был не профессиональный… Но вот оказался очень даже профессиональным.
— Долгое время в области жил миф, что избирателей поили алкоголем в день повторного голосования — якобы так повышали явку и лояльность к Росселю. Сколько в этом мифе правды?
Ой, столько мифов было. И про водку — один из них. Знаете, в каждой выборной кампании возникают какие-то непонятные инициативы непонятных людей. Но наш штаб наоборот всех предупреждал, что мы работаем только законными методами. Все противозаконное запрещалось — это я точно могу сказать.
— Рискну предположить, что оппоненты не стеснялись никаких козней и черных технологий. Что мешало сильнее всего? И прибегали ли к хулиганствам сами?
Нам было не до хулиганств. Нужно было нести правду людям. Что касается козней,самое страшное — это вранье, подтасовка фактов, которые лились рекой.
— Как с коттеджем Росселя…?
Да что только не писали?! И про коттедж — это вообще самое главное (про загородную резиденцию Росселя с вертолетной площадкой оппоненты писали, как про супер-дорогую недвижимость, — прим. URA.RU). Писали про вывод бюджетных денег за границу, оскорбляли по национальному признаку… Жутко было.
— А вы, Александр Юрьевич, читаете анонимные telegram-каналы?
Читаю, конечно, но не все, естественно. Стараюсь соблюдать информационную гигиену.
— В те годы что выполняло роль анонимных telegram-каналов? Агитационные партизанские газеты?
Роль фейков выполняли какие-то листовки без опознавательных знаков, какие-то неофициальные газеты «Правда». Когда начинали выяснять, откуда они, концы уходили в другие субъекты… Все было покрыто мраком. Вообще, какие-то таинства в любой выборной кампании происходят.
— Как-то реагировали на это? Обращались в суды?
Некогда было разбираться, хотя разговоры о том, чтобы обратиться в суд, шли. Между первым и вторым туром было две недели. Надо Росселю отдать должное — он очень крепкий человек, держит удары здорово. Мы его просили не читать никаких газет в этот период, не слушать ни радио, ни телевидение, ни на что не реагировать. Что он и делал. А потом сказал спасибо, что мы его оградили от этого черного потока. А сами все читали и анализировали.
— Расскажите про свою роль в то время. Многие вещи вы делали впервые…
Особой роли никакой не было. Я — пресс-секретарь. Главной задачей было наладить связи с прессой. Нужно было самому не только взять комментарий, но и сделать фото и записать видео на камеру, потом смонтировать сюжет, чтобы продвинуть его на телевидение. Чтобы позвать журналистов на пресс-конференцию, нужно было обзванивать их лично. А телефона на квартире, где я жил, не было. Надо было спуститься в телефонную будку во двор, предварительно разменяв три рубля по 15 копеек. А такой размен делали только в одном месте — около Главпочтамта, где был междугородный телефонный пункт.
И вот ты даешь три рубля, а тебе 20 монет. Идешь в телефон-автомат, а перед ним очередь. Звонишь одному журналисту, второму, говоришь, когда и где будет пресс-конференция. Это если еще удастся застать дома. А тебе в будку стучат: «Чего застрял? Выходи». Выйдешь, встанешь в конец очереди, пропустишь человек 5-6, опять заходишь. Еще двум-трем коллегам наберешь… Я уж не говорю о том, что надо было написать от руки, напечатать все, потом предоставить материал в редакции. Было непросто, но очень интересно. Многие журналисты того времени сочувствовали, помогали и продвигали идеи, которые Россель нес в массы. И на федеральном уровне был интерес. К нам приезжали известные журналисты, ведь это были очень знаковые выборы
— А помните, что написали 21-го августа и разослали журналистам?
Ой, там уже ситуация резко поменялась — не журналисты отбивались от меня, а я от них. Просили комментарии у Росселя, хотели сделать с ним интервью, от федеральной прессы отбоя не было.
— Выспаться вам когда в итоге удалось?
Уже 22 августа. Потому что 21-го не спали, и день оказался самым длинным в году — встречи со сподвижниками, с соратниками.
Про то время рассказывать можно много. Я думаю, историки, аналитики, журналисты, писатели еще будут изучать то время, потому что оно было очень интересное. Многие вещи, которые происходили тогда, многим сегодня кажутся неправильными. У каждого времени есть свои правила, законы и своя правда. Я к этому отношусь философски.
Но это было интересное время, когда закладывалась серьезная база развития Свердловской области. Идеи, озвученные еще тогда, показывают свою жизнеспособность и сейчас: когда вовсю тоже идет выборная кампания губернатора. Вот такая кольцевая композиция — от выборов до выборов.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Что случилось в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле? Переходите и подписывайтесь на telegram-каналы «Екатское чтиво» и «Наш Нижний Тагил», чтобы узнавать все новости первыми!
