Одна из старейших газет Сургута, «Новый город», может быть закрыта — эта возможность рассматривается в медиахолдинге, возглавляемом Тарасом Самборским (в структуру входят также телеканал и радиостанция). В числе причин называется не только экономическая, но и политическая обстановка, создавшаяся после прихода в администрацию Сургута новой команды. Как эволюционировали чиновники за 20 лет, почему сотрудники мэрии саботируют работу и кто убивает СМИ — в интервью с владельцем «Сиа-Пресс» Тарасом Самборским. — Логично начать с того, что «Сиа-Пресс» 26 лет. С чем пришли к этой дате? Может быть, что-то планируется поменять, вообще — в каком состоянии сейчас находятся СМИ: и портал, и газета «Новый Город»? — Состояние, с одной стороны, устойчивое — мы деньги зарабатываем. С другой стороны — тревожное, потому что в условиях современной экономики — тенденция к уменьшению денег. И самое главное, что, пусть мы местное, полурегиональное СМИ, нам удается оставаться достаточно весомым и значимым на рынке новостных, аналитических медиа в нашем регионе. По газете «Новый Город» тоже все очень интересно — мы думаем, не закрывать ли ее? — Полностью уйти в Интернет? — Да, но газета все равно живучая, показывает прибыль. Мы сейчас рассматриваем как один из бизнес-проектов ее переформатирование. В этом смысле делать газету как бизнес тяжело, но пока еще интересно. Хотя мы чувствуем, что чисто политически ситуация складывается таким образом и в государстве, и конкретно в Сургуте, что власть пытается сужать круг журналистских тем, сводя все к банальному хронологическому описанию поступков власти без всякого анализа. Посмотрим, как это будет продолжаться. — Будущее за электронными СМИ, об этом все говорят, но пока я в первый раз слышу, что известную, одну из центральных газет крупнейшего города ХМАО планируется закрывать. Другие печатные издания живы, и далеко не все пользуются Интернетом для получения информации. — Есть опасения, поэтому мы пока и не закрыли газету. Я хочу уточнить: мы эту возможность рассматриваем, но не реализуем. Рекламодателей становится меньше. И было бы не очень хорошо, если «Новый Город» из прибыльного издания стал убыточным и мы бы столкнулись с необходимостью эти убытки компенсировать. По поводу того, что ее уход с рынка ослабит наши медийные позиции: это ведь все очень сложно. Уже и Интернет не совсем Интернет. Все в соцсетях, и это тоже новый вызов. Мне как медиапредпринимателю старой школы, как классическому газетному журналисту вообще очень сложно учиться. Только мы усилились в Интернете, все освоили, а теперь Интернет — это фуфло, нужно соцсети осваивать, все там. — Как опытный журналист и медиаменеджер что думаете о том, насколько сильно трансформировалась профессия сургутского или югорского журналиста за последние те же самые 20-25 лет? Меняется повестка, меняются задачи, меняется отношение власти к журналистике, меняется запрос аудитории. Что главное сегодня? И хорошо или плохо то, что происходит? — Я скептик в этом вопросе. Профессия убивается. — Кем? — Это мировая тенденция. То, что делают медиа в США в отношении Трампа, это скверно, абсолютно пропагандистская работа. — Не журналистика. — Ни в коем случае. Я смотрю, как устроена журналистика в той же Европе. Она тоже очень тенденциозна по многим моментам, даже в отношении каких-то культурных и бытовых вопросов. А в России ситуация усугубляется нашими политическими тенденциями. Политика направлена на сворачивание традиционной вольницы и свободы слова. Журналистика просто умирает, может быть, чтобы переформатироваться в нечто совсем новое. Когда я начинал свою карьеру, я мог свободно звонить на любой телефон любому начальнику и брать у него новость. Богданову, мэру Рокецкому… Я звонил губернатору через приемную, и меня соединяли. Я уж молчу про руководителей местного звена, ГТС, «Горводоканал»… На Западе эта практика в значительной степени сохранена, доступность ньюс-мейкеров очень высокая, они не отгораживаются пресс-службами и всем этим набором инструментов, который у нас в России появился. Плюс, конечно, квалификация самих журналистов и квалификация тех людей, с кем они контактируют, резко упала. Мы имеем дело с просто безграмотными людьми — а они нами управляют. — Тенденция к закрытости есть и с каждым годом усиливается. Яркий пример — Сургут. Насколько я могу судить, «Новый Город» и «Сиа-Пресс» всегда считались оппозицией к действующей власти. Так было при Сидорове, при Попове, сейчас при Шувалове. Насколько сильно политическая ситуация в городе влияет на работу редакции? — Все 26 лет существования нашего информагентства, первого за Уралом, при любых режимах у нас всегда были конфликты, даже, точнее, какая-то холодная война, неприятие друг друга. Власть всегда демонстрировала скепсис по отношению к нам, который перерастал и в открытые войны. И уголовные дела против журналистов были, и «коктейли Молотова» в офис нам бросали. Но от каждой новой сургутской власти веет все большим холодом по отношению к прессе. По отношению к обществу в целом, но по отношению к прессе в частности. — Насчет холода относительно общества — Вадим Шувалов вроде бы открыт, пользуется соцсетями. Так что если смотреть хотя бы формально… — Мы говорим о доступности. Когда человек по одностороннему каналу выдает новости, которые считает нужными, а не ту информацию, о которой его спрашивают журналисты, это не открытость, это имитация. В самые тяжелые годы наших взаимоотношений с администрацией Александра Сидорова (а это была война), никогда администрация города не прекращала контакта с нами как с журналистами. Нелюбовь, антипатия, блокирование всех наших бизнес-процессов — это было. Но пресс-секретарь администрации Валентина Тройнина всегда была в формальных рабочих отношениях со мной. Была возможность встреч, звонков, притом контакты с самим Сидоровым были полностью исключены. При Дмитрии Попове немножко ситуация изменилась, но в какой-то момент он закрылся от прессы и стал комплексовать, что ему все чаще задают некоторые неприятные вопросы. Про команду, про управленческие решения. — Про дороги. — Да, но он человек с чувством юмора. Из той же ситуации с дорогами он вышел достаточно красиво. А нынешняя администрация при всей ее якобы технократичности выбрала вариант полного игнорирования содержательного контакта с прессой. Это смешная политика. Если власть, или презирая нас, или обидевшись за что-то, начинает игнорировать, со всем своим многолетним опытом могу сказать: это приведет только к издержкам для самой власти. — Чем закрытость может аукнуться чиновникам? — Мы начинаем более зло искать информацию, в другой стилистике писать. Ну, и не может местная администрация, тем более в Сургуте, который под контролем федеральных властей, создавать социальную напряженность таким тупым способом, как игнорирование запросов прессы. Это ведь запрос от какой-то части общества — мы транслируем то, что интересует какую-то часть читателей. Мы сами ничего не выдумываем. И если местная администрация отказывается отвечать на местные вопросы, мотивируя тем, что с этими козлами она не работает, то она делает плохо себе. Ей потом просто скажут — вот пришло письмо по линии контроля через администрацию президента: за месяц 20 запросов без ответа, вы что там творите? Ведь это говорит о том, что технологией выстраивания контактов с избирателями всеми имеющимися каналами нынешняя администрация не обладает. — Я думаю, вам есть с чем сравнивать. Это тренд? В других регионах ситуация такая же или отношения мэрии Сургута с прессой уникальны даже для России? — Российская местная власть становится все более аутичной, замкнутой, неговорливой, потому что она вообще не знает, что говорить по большинству вопросов. На примере Сургута — вот пришла новая команда. Я понимаю так: если город зачищается под некую новую команду, то эта команда должна обладать всем инструментарием работы на месте. Если вы десант и управляетесь из какого-то «центра», вы как минимум не создавайте напряженность своим молчанием. Местная власть — это по факту дворник, который должен взять метлу и идти подметать улицы. На самом деле никакой другой функции у местной власти нет. И строить из себя каких-то искусных манипуляторов общественным мнением, каких-то политиков бессмысленно. Никогда мэров и местную администрацию не будут воспринимать как политиков. Что, нет? — Сидорова воспринимали как политика. — Сидоров жил вообще в другой политической реалии, другая страна была. Он был просто гигантом, а на фоне нынешних — так просто мегагигантом, я говорю это без иронии. Это даже не вина Шувалова, что сравнение с Сидоровым тем же будет не в его пользу. Такова ситуация в стране. Но если вернуться к нашим чиновникам — пусть отвечают на те вопросы, которые существуют во вверенной территории. Нас интересуют лужи, помойки, крысы, тараканы, пенсии, старики, тупые чиновники, мздоимцы. А чиновники закрылись, но это тупиковая линия поведения. И не только в администрации. Сейчас сложно представить, что можно позвонить и тут же договориться и взять интервью у начальника местного ФСБ, СК, полиции… А это была наша практика. Мы звонили начальнику полиции, налоговой, прокурору. Брали новость, и никто не падал в обморок, что мы без запроса и прокладки в виде пресс-службы. А сейчас подобное невозможно, и это общая тенденция в стране. — Со сменой власти в администрации и в Думе возникает вопрос: а какое будущее есть у Сургута? В городе появилось мнение, что наступает конец, что надо уезжать. — Во время правления Попова (и это не его вина) Сургут случайно прошел через эксперимент, который показал, что в таких северных городах нет необходимости создавать колоссальную социальную инфраструктуру. Дороги, школы, больницы — минимальный набор. А вот театры, цирки, набережные, городская среда, велодорожки — ребята, вы о чем? Город прибирается, дороги есть, коммуналка работает. Всем в спальню, а утром добывать нефть. В силу разных причин при Попове не делалось ничего в плане развития города как социальной единицы. Я думаю, людей наверху осенило: мы вкладываем триллионы в эти северные города, но нафига — давайте уже консервировать. И я не жду никаких хороших новостей по Сургуту. В него не будут инвестировать деньги, которые бы делали его современным мегаполисом. Это будет опрятный, чистенький городок. Даже будут траву раз в два года подстригать, но не более того. Я утрирую, но… — Есть филармония. — Она умрет, когда из нее уйдет Яков Черняк, потому что нет репродукции нормальных людей в Сургуте — их косят и состригают. Им не дают социального лифта. Та же проблема с городской администрацией. Состригли всех чиновников, которые могли бы потенциально возглавить эту власть. Мы понимаем, что нынешняя команда — это технический десант, техническая команда на какое-то короткое время для выполнения определенных задач. И когда они уйдут, город вообще опустеет. Он будет обезглавлен, найти новых управленцев будет невероятно сложно. — А если вернуть? — Да, есть варианты, они сейчас называются. Хорошо, придет [замглавы Сургутского района Татьяна] Османкина. Но она куда придет? На эти руины? Обрезаны ниточки, которые соединяли низовые звенья административной машины с самым верхом. Если ты расстаешься с чиновником по тем или иным причинам, зачем ты его добиваешь уголовкой? Это какие-то гопниковские приемы. Среднее звено в обмороке, оно не хочет работать, оно саботирует работу, оно боится, что оно будет тоже репрессировано. Разрушается аппаратная машина. — То есть все плохо? — Нет, все очень турбулентно, причем на пустом месте. Я думаю, в ближайшие два года каких-то позитивных изменений в Сургуте не произойдет. Упование на «Сургутнефтегаз» бессмысленно, там свои задачи и проблемы. — Они построили ДИ «Нефтяник». — Я не говорю, что «Сургутнефтегаз» полностью отстранился, но у него своя бизнес-задача. Это частная компания, и Богданов никогда не будет оперативным менеджером Сургута или каким-то контролирующим звеном. — А есть ли возможность повлиять на происходящее у, так назовем это, старой гвардии? Тот же Сидоров сейчас депутат Госдумы, у него есть лоббистские возможности и на федеральном уровне. — Повлиять на что? На смену команды? — На саму команду. Например, чтобы из центра поступила установка не мочить сургутский хлебозавод. — Я уверен, что это уже происходит. Степень противодействия нынешней администрации достаточно велика. Нынешняя команда противопоставила себя многим влиятельным людям, среди которых есть и силовики. Чиновники же начали по всем подряд бомбить, все сначала очумели от этого, но уже пришли в себя, начали группироваться и выяснять, что происходит. А дальше как обычно — у вас какая крыша? Такая? А у нас такая. Давайте померяемся. Лоббистские возможности многих оппонентов действующей команде весьма велики, и я так понимаю, что они уже задействованы. По хлебозаводу даже противодействовать не надо, это чудовищный прокол действующей власти. И если верно, что это просто определенная реакция на выпад Сергея Пустозерова на каком-то совещании, где его одернули, а он аргументировано ответил, тогда это просто премерзко и этого не было в Сургуте никогда. — Возвращаясь к журналистике. Как журналистам работать в такой политической ситуации, когда что-то не совсем понятное происходит в администрации, есть проблемы с градообразующими предприятиями, сокращается количество ньюсмейкеров, доступной информации? — Какая-то часть журналистики уйдет в формат «Сургутской трибуны» — без иронии. Я был две недели в Алапаевске (Свердловская область). Там прекрасная местная газета, я обзавидовался: она забита рекламой, некрологами на три страницы, поздравлениями с днями рождениями, со свадьбами, очерками про трубоукладчиков. Какая прекрасная перспектива на старость! Что-то уйдет в этот формат, что-то умрет, и не факт, что выживут лучшие. «Новый Город» — объективно одна из лучших региональных газет в стране. А вот газеты, которые финансируются властями, думают закрываться? У них даже близко нет таких мыслей. Хорошие журналисты уйдут в остатки пресс-служб. Но все очень неопределенно, и трудно понять, что будет завтра.

прочитать статью полностью