Мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман после трехчасовой очной ставки с депутатом Екатеринбургской городской Думы Олегом Киневым вышел из здания Следственного управления Следственного комитета в Екатеринбурге и дал блиц-интервью журналистам. Ройзман отвечал на вопросы представителей СМИ очень неохотно, выглядел недовольным и старался поскорее сесть в Toyota Camry и уехать.
— Встречались с Киневым, о чем говорили?
— (молчание Ройзмана)
— Он Вас обвиняет?
— Кого? Меня?
— Как вообще прошел допрос?
— Я вам скажу, что практически ничего нового. Мои показания слово в слово не расходятся с первоначальными.
— Как ведет себя Кинев по отношению к вам?
— (молчание Ройзмана)
— Речь идет об очной ставке?
— На самом деле, ничего нового вообще не прозвучало, ничего нового. У меня есть некоторые свои выводы. Единственное, что я увидел — это то, что ситуация очень политизирована. Вот, пожалуй, — это все, что я могу сказать на этот момент.
— Прокомментируете вчерашнее заявление Кабанова?
— Не, ну слушайте, чё вы смеетесь что ли? Чё я буду Кабанова комментировать?
— Вы верите, что фонд могут закрыть?
— Пока я жив — фонд будет. Это принципиально. Фонд работает, по этому году — больше двухсот операций, в месяц более тысячи звонков, реабилитационные центры работают, в реабилитационных центрах фонда в разы больше народу, чем в этом «Урале без наркотиков», слава Богу, все идет, все получается. Тестирование у нас бесплатное, реабилитация, на «детском» у нас дети в школу пошли. То есть, получается, нормально всё работает.
— Вы не согласны с тем, что он стал «политическим инструментом»?
— Я не знаю. Фонду — 15 лет. Спасаем людей, работаем. Все слава Богу получается. Но в жизни все когда-то, видимо, становится политическим — и любые заявления, любые слова. Ладно, мне на работу надо.
— Это была последняя очная ставка?
— Я же не говорил, что это очная ставка. Я думаю, что там много всего еще будет. Еще раз скажу — ситуация очень политизирована, ну а так, в целом, все нормально.
— Если не очная ставка, то что это было?
— (закрывает дверь, садится в автомобиль и уезжает).
Публикации, размещенные на сайте www.ura.news и датированные до 19.02.2020 г., являются архивными и были
выпущены другим средством массовой информации. Редакция и учредитель не несут ответственности за публикации
других СМИ в соответствии с п. 6 ст. 57 Закона РФ от 27.12.1991 №2124-1 «О средствах массовой информации»
Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман после трехчасовой очной ставки с депутатом Екатеринбургской городской Думы Олегом Киневым вышел из здания Следственного управления Следственного комитета в Екатеринбурге и дал блиц-интервью журналистам. Ройзман отвечал на вопросы представителей СМИ очень неохотно, выглядел недовольным и старался поскорее сесть в Toyota Camry и уехать. — Встречались с Киневым, о чем говорили? — (молчание Ройзмана) — Он Вас обвиняет? — Кого? Меня? — Как вообще прошел допрос? — Я вам скажу, что практически ничего нового. Мои показания слово в слово не расходятся с первоначальными. — Как ведет себя Кинев по отношению к вам? — (молчание Ройзмана) — Речь идет об очной ставке? — На самом деле, ничего нового вообще не прозвучало, ничего нового. У меня есть некоторые свои выводы. Единственное, что я увидел — это то, что ситуация очень политизирована. Вот, пожалуй, — это все, что я могу сказать на этот момент. — Прокомментируете вчерашнее заявление Кабанова? — Не, ну слушайте, чё вы смеетесь что ли? Чё я буду Кабанова комментировать? — Вы верите, что фонд могут закрыть? — Пока я жив — фонд будет. Это принципиально. Фонд работает, по этому году — больше двухсот операций, в месяц более тысячи звонков, реабилитационные центры работают, в реабилитационных центрах фонда в разы больше народу, чем в этом «Урале без наркотиков», слава Богу, все идет, все получается. Тестирование у нас бесплатное, реабилитация, на «детском» у нас дети в школу пошли. То есть, получается, нормально всё работает. — Вы не согласны с тем, что он стал «политическим инструментом»? — Я не знаю. Фонду — 15 лет. Спасаем людей, работаем. Все слава Богу получается. Но в жизни все когда-то, видимо, становится политическим — и любые заявления, любые слова. Ладно, мне на работу надо. — Это была последняя очная ставка? — Я же не говорил, что это очная ставка. Я думаю, что там много всего еще будет. Еще раз скажу — ситуация очень политизирована, ну а так, в целом, все нормально. — Если не очная ставка, то что это было? — (закрывает дверь, садится в автомобиль и уезжает).
