В апреле свердловскому поисковому отряду «ЛизаАлерт» исполнилось девять лет. За это время поисковиками были найдены сотни пропавших людей. Особую нишу в работе отряда занимает поиск подростков: по словам координатора Станислава Казакова, за каждым таким побегом стоит особая история. Будучи в «ЛизаАлерт» со дня основания, он определил классификацию и мотивацию детских уходов. Почему свердловские мальчишки и девчонки бегут от родителей и как предупредить возможную беду, он рассказал URA.RU.
«Любой подросток, который сбежал из дома — это всегда чрезвычайная история. Важно понимать мотивы: без них никогда не сформируешь правильную тактику поиска. Можно обложить целый город, а можно начать работу вдумчиво: посидеть над вводными и понять, что движет ребенком», — рассказал Станислав Казаков.
Он стоит у истоков свердловской «ЛизаАлерт». Мужчине доводилось искать самых разных людей, но его специализацией в отряде считаются подростки. За девять лет координатор вывел для себя определенную систему подростковых побегов.
«Побеги бывают разные: эмоциональные — когда хлопнул дверью и ушел, а бывают очень четко просчитанные: вещи собраны, тайники сделаны, деньги отложены, маршруты простроены, история браузеров удалена, открыт доступ в ВК — можешь смотреть, ничего не найдешь. И это два абсолютно разных поиска», — говорит Казаков.
Эмоциональный побег, по его словам, далеко детей не уводит: они могут отсидеться в соседнем подъезде, доме, торговом центре. Понимание мотива упрощает поиск: волонтеры ищут сбежавшего в его районе. Часто такие дети возвращаются сами, и, как правило, истории заканчиваются благополучно. «Родители понимают свой косяк, дети понимают свой косяк, все ревут, садятся за стол переговоров. Родители восстанавливают контакт с ребенком, все возвращается в нормальное русло», — объясняет поисковик.
Намного сложнее с побегом по расчету. Такие истории Казаков называет накопительными — когда ребенок долгое время что-то терпел и тщательно готовился к уходу из дома — желательно, навсегда. По мнению координатора, родителям этих детей следует понимать, что, даже если ребенка найдут, скорее всего он потерян для них — навсегда.
«Возвращение домой не будет считаться возвращением в семью. Это важно. Настраивать тонкий контакт с ребенком уже поздно, когда он решился на расчетливый побег. У таких детей, как правило, уже сформировавшаяся точка зрения относительно родителей и нет никаких иллюзий про восстановление отношений», — говорит Станислав.
Третье место в его классификации занимает рецидивный побег. Он может быть повтором совершенного ранее эмоционального побега, когда ребенок таким образом воспитывает родителей, отец и мать для него — объекты манипуляций. Но может быть рецидивом и расчетливый побег. «Подросток бежит и рвется от чего-то. Как правило, в этих случаях все совсем плохо: ребенок родителей авторитетами давно не считает. Для них он потерян наглушняк, насовсем», — считает Казаков.
В системе мотивации, которую для себя определил координатор, первое место занимают так называемые «Ромео и Джульетта». С влюбленными ребятами истории случаются от комичных до трагичных. Однако, как правило, большинство из них заканчиваются хорошо.
На втором месте — «Охотники за приключениями». Таким ребятам сидеть дома пытка, главное им — ходить, а где — неважно.
«Им все равно, где они находятся: главное состояние — я в дороге, я в пути, романтика! Такие истории могут закончиться очень плохо — трупом на свалке», — рассказывает опытный поисковик.
Он приводит в пример историю одной семьи, где отец вовремя сумел понять, что не удержит сына дома и отдал его в речное училище. Вместо того, чтобы стать бродягой, парень младшим матросом ходил на судне и дослужился до капитана.
У «охотников за приключениями» есть еще одна беда, которая вытекает в третий тип — так называемый ведомый. «Это когда любители приключений уходят не одни, а берут с собой товарища, ведомого. Тот идет из принципа — „не брошу друга“. Получается, мы ищем одного, второго за компанию. Такие истории тоже заканчиваются не всегда хорошо: наркотики, соли, алкоголь, суицид», — констатирует Казаков.
Четвертая категория - бегущие от насилия: дети, которые уходят, чтобы оградить себя от физического или эмоционального насилия. Пятая категория подростков бежит от гиперопеки — это истории благополучных семей.
«У ребенка все есть, а он „встает на лыжи“, потому что над ним постоянно трясутся. Например, у девчонки расписание как у принцессы — с 8 до 22.00 все расписано, времени свободного нет вообще», — рассуждает Казаков.
Шестую категорию Станислав назвал «это я» — бегунки, которые переросли свой возраст и своих родителей. Эти подростки могут и хотят зарабатывать, но вместо активной деятельности получают дееспособность.
«Вот они и бегут, поступают в кадетские корпуса, техникумы, колледжи, в институты экстерном, по вахте уезжают работать — потому что сильные и целеустремленные. Родители не знают, что с ними сделать — а надо всего лишь отпустить», — говорит Станислав. Он и сам был таким подростком, который сбежал из дома и поступил в театральный.
За годы поисков он столкнулся с сотнями самых разных историй, но чаще всего вспоминает одну — самую первую, потому что она счастливая. «Это было 1 апреля 2014 года, когда отряд только-только появился, нас было три человека. Из Первоуральска сбежали два пацана — любитель приключений и ведомый. Мы их нашли — они тусили в „Ашане“, раздавали листовки, зарабатывали деньги и тут же их проедали. Переросли родителей и меня — их зарплата была больше нашей! Сейчас эти мальчишки уже стали взрослыми красавцами», — с улыбкой говорит Казаков.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Что случилось в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле? Переходите и подписывайтесь на telegram-каналы «Екатское чтиво» и «Наш Нижний Тагил», чтобы узнавать все новости первыми!
