«Екатеринбург – это Советский Союз в его высшем проявлении»

Если переводить на политический язык, участие Деготь в уральской биеннале – это все равно, что участие могущественного вице-премьера Сечина в оргкомитете «Иннопрома»

Сегодня в Екатеринбурге будет событие поважнее даже «Иннопрома», хотя скажи это кто-то летом – его бы обсмеяли. Но нет, впереди - первая Уральская индустриальная биеннале современного искусства. Да, масштабного пиара, который был у «Иннопрома», у выставки нет: министры не отчитываются о важности показа, бизнесмены не толкаются локтями, заявляя о поддержке. Но ставки на биеннале огромные: если все получится – губернатор Мишарин сможет потеснить соседа Чиркунова, который за похожую работу удостоился похвалы Дмитрия Медведева: «Вы у нас считаетесь прогрессивным губернатором». Именно поэтому команда губернатора выступает соучредителем биеннале и ждет плодов от выставки. За полтора суток до открытия корреспондент «URA.Ru» встретился с одним из кураторов – легендарной Екатериной Деготь - и обсудил отношения современного искусства с властью, влияние церкви на Екатеринбург, почему расстрел царской семьи не может быть брендом региона и акцию «Голосуй за снос!».

Если отбросить всю политику, проведение в Екатеринбурге настоящей биеннале современного искусства – это победа. Победа действия над бездействием, победа мечты над унылой действительностью, победа любого культурного екатеринбуржца над устоями сформировавшегося культурного сообщества. Чтобы было понятно, ситуация выглядит так: современное искусство в России – очень модно. Им увлекается подруга Романа Абрамовича Даша Жукова, его скупают все участники золотой сотни Forbes, его смотрят десятки тысяч провинциалов на московском «Винзаводе», знаниями о нем можно козырнуть в Кремле.

Сейчас на региональном уровне монополию на современное искусство держит пермский губернатор Олег Чиркунов. Держит при поддержке легендарного политтехнолога и галериста Марата Гельмана, чьи опыты по превращению Перми в культурную столицу России пользуются большой любовью в столице. 9 сентября ситуация, конечно, не изменится, но Екатеринбург заявит о своих амбициях, притом - делом. В типографии «Уральский рабочий» откроется первая Уральская индустриальная биеннале современного искусства, на которой анонсирована даже работа Ильи Кабакова, чьи произведения уже в собраниях Третьяковки, Эрмитажа, Музея современного искусства Нью-Йорка.

Все это безумно круто, и для понятия уровня стоит сказать еще и о том, что анонсируют биеннале не где-то, а в GQ и на OpenSpace.ru. Среди кураторов – легендарная Екатерина Деготь, курировавшая и последнюю пермскую «Якщо», и славную «Борьбу за знамя», и «Кудымкор - локомотив будущего», за которую была признана лучшим куратором года в России.

Основная мысль всей биеннале бьет в зрителя прямо на входе

- Почему вы приняли приглашение?

- Это очень интересно - быть куратором биеннале, к тому же Екатеринбург – это интересное место. Сейчас город, регион находятся в повороте от индустриального к постиндустриальному развитию, которые мы и хотим показать. Наша выставка называется «Ударники мобильных образов» - это продолжение символа «ударник коммунистического труда». И мы считаем, что здесь есть серьезные совпадения, и на этом пути происходит, возможно, не меньшее насилие, чем было на советском пути. Мы видим, как живут люди, как идет эксплуатация сегодня – она более скрытна.

- В официальных материалах проговаривается, что вы представляете не подлинники, что основной способ производства экспонатов – тиражирование. Те же Кабаковы присылают вам задания, которые выполняются уже на месте. Вы так обыгрываете площадку – типография, или это из-за отсутствия финансов?

- Это, конечно, связано с отсутствием финансов, потому что надо понимать: проведение биеннале на полную катушку с привозом авторов и их произведений стоит немыслимых денег. Это много-много миллионов долларов. О таком бюджете речи не шло с самого начала, и мы сразу думали, как сделать биеннале более бюджетной и объяснить эту ситуацию. Ведь не только в Екатеринбурге, но и в Москве часто говорят: мы не видим настоящего искусства, нам везут копии. Мы решили показать, что эта ситуация универсальна: фильмы и так крутят в копиях, все пересылается по электронной почте… Поэтому впервые в истории биеннального движения мы проговариваем это.

Еще во вторник на площадке биеннале работы были в самом разгаре. Екатерина Деготь не скрывает, что в организации мероприятия было много провинциального

- Также вы анонсируете биеннале, обещая представить современное искусство не как новую дорогую игрушку. А что тогда это?

- Это искусство позволит нам осознать нашу собственную жизнь здесь. Вообще говоря, у нас в стране общественной жизни нет, свободной прессы – тоже, художественной литературы и других видов искусства, кино в том числе, - не много. И современное искусство – один из немногих источников, который может рассказать о том, что происходит в России и в Екатеринбурге, в частности. Уничтожение, например, общественных пространств ради строительства паркингов дорогих гостиниц. Вообще, о жизни сегодня в индустриальном городе, который хочет капитализировать на своих природных ресурсах и креативных индустриях.

- Площадка типографии, заводов, где будут проходить параллельные программы, – это ссылка на конструктивизм?

- Типографию мне предложила Алиса Прудникова, и я очень рада этому варианту. Во-первых, это красивое здание. Во-вторых, оно относится к периоду 20-30-х годов прошлого века, периоду для нашей страны очень важному, который нам интересен.

В «Уральском рабочем» остались плакаты, которые уже – историческая ценность

- Вы просто пользуетесь этими памятниками или вам важно показать, в том числе, и их нынешнее положение?

- Конечно, это важно. Поэтому я просила, чтобы в материалах для прессы было указано и экономическое положение заводов, где мы проводим показы. Ситуацию с «Уральским рабочим», думаю, вы знаете: там больше нет типографии и после биеннале никаких выставок там больше не будет, здание будет продано кому-то.

- Мне все равно непонятен выбор Екатеринбурга. Активная культурная жизнь у нас была в 90-е годы, когда здесь был Шабуров. Он поставил памятник невидимке, провел перфомансом свои похороны, местные медиа сами выступали инициаторами разных выставок. В нулевые – с ростом цены на медь и черные металлы – все это исчезло, и теперь новости только из Москвы.

- Вообще, в Москве тоже был всплеск в 90-е годы, и потом он сошел на нет.

- Но там есть крупная финансовая поддержка: «Винзавод», потом «Гараж», «Стрелка».

- Он абсолютно не повторился. К нам пришло жирное гламурное искусство, которое имеет своих поклонников и популярно во власти: «О, современное искусство, мы о нем слышали!» Но для развития искусства это ничего не дало: отдельная часть смогла хорошо заработать на этом интересе и перестала считаться серьезными художниками, еще возникла публика, которая ходит на «Винзавод» и в «Гараж», но я не уверена, что это хорошо. Если это форма развлечения, то посещение музея для них – все равно, что съездить в IKEA погулять.

Плюс биеннале в памятниках конструктивизма хотя бы в том, что широкой публике снова покажут, в каком жутком состоянии то, чем можно гордиться

- Скажите, а вам помог патронаж губернатора, правительства Свердловской области?

- Нет.

- А зачем тогда вам эта официальная поддержка?

- Мне она не нужна, я совсем ее не просила – это интересы ЕГЦСИ (Екатеринбургский государственный центр современного искусства. – Прим. ред.). Может быть, без этой поддержки мы не получили бы те помещения, где располагаемся, – это может быть, но я этого не знаю.

- Вы понимаете, что эта поддержка биеннале может быть использована отдельными свердловскими бюрократами для улучшения своего имиджа, для объявления себя «покровителем искусств»?

- Конечно, и нам это совершенно не нравится. Это опасно, и у нас была сильная внутренняя борьба с этим. Например, в российских пресс-документах на первом месте будет написано: «Администрация губернатора, администрация там еще кого-то представляет…» и так далее. Нас пытались заставить сделать такой же английский пресс-релиз. Мы объясняли, что это абсолютно неприлично, совершенно дико – за границей такие вещи пишутся в конце, а сначала имена художников. Отстояли. И пресс-материалы, которые пойдут в российскую прессу, будут отличаться от тех, что пойдут за границу. Но нам было сказано, что это важно для екатеринбургского ГЦСИ, чтобы их поддерживал губернатор, и для губернатора по какой-то причине это является важным, где-то он этим козырнет. Мы, кураторы, вынуждены это принять, но нам это не нравится.

У нас и спонсоры себя неправильно ведут. В мировой практике спонсор – это меценат, который зарабатывает себе доброе имя, но не пытается по ходу дела решить коммерческие задачи. Например, если какой-то условный Deutche Bank спонсор, то он не пишет под каждой работой: «Положите деньги в Deutche Bank». Это не принято, а у нас такие попытки есть.

- Мне кажется, есть у губернаторов желание повторить тот громкий успех Гельмана и Чиркунова, показать: у меня вот тоже современное искусство в чести.

- Мы пытаемся этому противостоять, сохранить независимость, мы – я имею в виду трех кураторов. Мы, естественно, это учитываем, и отчасти про это и выставка: про то, как современное искусство используется. В этом процессе есть и плюсы, и минусы.

- Интересно еще и то, что вы делаете выставку современного искусства в городе, где очень сильна православная церковь. И сильна не столько количеством прихожан, а своим участием в общественном, информационном пространствах.

- Я впервые слышу про это, но могу понять, почему это так. Я иду по городу и с глубоким удовлетворением замечаю отсутствие церквей, куполов. В Екатеринбурге видно, что город был полностью модернизирован. Это приятно видеть, и можно понять православную церковь, которая хочет эту ситуацию изменить, вернуть себе прошлое.

- На биеннале будут работы, которые могли бы вызвать негативную реакцию церкви?

- Поскольку мы здесь проблемы взаимоотношений церкви и общества не увидели, то специально таких произведений не просили и никто их нам не предложил.

- Давайте посмотрим на итоги вашей биеннале на конкретном примере. Будет акция «Голосуй за снос», в ходе которой каждый горожанин сможет назвать здание, которое ему не нравится. Каким должен быть итог? Просто публичное обозначение мнения общества или реальный снос?

- К этому проекту у меня двойственное отношение. На месте художника я была бы осторожней, потому что кто-то может воспринять это голосование серьезно, а глас народа не всегда говорит правду. Я читала многие такие голосования в Интернете по поводу самых уродливых зданий в мире, и среди них были прекрасные, но не нравящиеся массам. Поэтому не думаю, что в данном случае это руководство к действию, скорее создается иллюзия участия в общественной жизни. А у вас, как я знаю, и с референдумами-то проблемы.

Споры о мероприятии уже идут. «В Москве, - говорит один из мужчин другому, - такие выставки норма. Там тысячи людей приходят посмотреть на это»

Мне кажется, художник хотел показать иллюзии общественной жизни, что человек может выступить, но далеко не по самым важным темам. Сейчас в Интернете можно голосовать, лучший Дима Билан или нет, а по серьезным вещам и серьезно никто же мнения людей не спрашивает.

- Тогда каков идеальный зритель биеннале, что он должен будет вынести после просмотра?

- Мой идеальный зритель: тот, кто посмотрит экспозицию, все фильмы, прочитает все тексты и на выходе скажет себе: «Ага, на досуге надо будет об этом подумать». Притом необязательно, чтобы потом он начал искать фамилии художников в Интернете, а сделал, скорее, выводы для себя. Наша основная идея: показать искусство строительства коммунизма, потому что сейчас мы все принимаем активное участие в строительстве капитализма, и художники также активно участвуют в этом, как и тогда. Сейчас каждый должен посмотреть, какую роль он играет в этом процессе.

- Вы ставите какие-то знаки – плюс или минус – тому прошлому, подсказываете, какие выводы нужно делать в настоящем?

- Надеюсь, что мы сможем показать на биеннале фильм голландского документалиста Йориса Ивенса. Он приехал сюда в тридцать каком-то году, был восхищен строительством Магнитогорска, и они сидели в гостинице «Исеть» и всю ночь сочиняли песню, которую мы тоже покажем. Они орали так, что советские граждане даже вызвали милицию. Они были в полном восторге от всего этого, но он не видел, что строили зеки, что среди зеков были дети… Это насилие он как бы пропустил мимо, сделал прекрасный фильм, а мы можем на этом примере увидеть, что история была сложна.

- Знаю, что моим коллегам вы отказывали в ответах на эти вопросы, но мне очень важно знать, что вы думаете о взаимоотношениях Екатеринбурга и Перми.

- Очевидно, что Екатеринбург – город с более давним интеллектуальным потенциалом, который сразу бросается в глаза. Пермь – это другое, там я чувствую чуть ли не шаманские традиции, и их там берегут. С другой стороны, там тоже трагическая история ГУЛАГа, которая не осмыслена и не преодолена, что придает трагическое измерение всему региону. И Пермский музей современного искусства внедрен, в общем-то, в чуждую среду, а в Екатеринбурге он смотрелся бы более естественно.

На биеннале анонсирован отдельный зал с видеопоказом. Экраны – hand made

- Мы в Екатеринбурге привыкли к существованию челябинской зависти ко всему нашему, екатеринбургскому. Но в последние годы возникла такая же зависть ко всему, что происходит в Перми, к ситуации, когда соседний с нами город стал примером культурного развития, эталоном, который тот же журнал «Афиша» в одном номере может использовать несколько раз.

- Между тем журналисты журнала «Афиша» в жизни в Перми не были, а «Речной вокзал» (место, где располагается Пермский музей современного искусства) – это анклав внутри города, очень странный, который вовсе не характеризует Пермь в целом. Возможно, это ход, который приведет к чему-то, что-то даст.

- Мне как провинциалу на месте трудно понять, насколько важна и серьезна предстоящая биеннале. Я вижу анонс в GQ и делаю далеко идущие выводы. Не как куратор, как критик можете дать оценку?

- Смотрите, я Facebook не занимаюсь – мне некогда, а вот один из кураторов вдобавок к нашему pr, разместил запись в facebook, и там уже тысячи комментариев, какие-то девушки из Америки – молодые художницы пишут: «О! Вот это круто! Все остальное ерунда! Где купить дешевый билет до Екатеринбурга?»

Биеннале вызывает интерес, и все иностранные художники приехали сюда посмотреть на одну из легенд Советского Союза. Потому что Москва – это и Советский Союз, и храмы, и старая Русь. Петербург – тоже другое, а вот Свердловск, Екатеринбург – это Советский Союз в его, вероятно, высшем проявлении. Пока мы не собираем их впечатления, но, думаю, мы их еще послушаем.

- Последние лет пятнадцать у нас много споров, каким должен быть образ Екатеринбурга. Есть мечта, чтобы город был не просто точкой проезда иностранцев по Транссибу, местом ночевки, и не муниципалитетом, где останавливаются бизнес-туристы, а привлекал настоящих туристов, с фотоаппаратами. Спор прост: или мы место расстрела царской семьи или место рождения Ельцина. Каким вы видите туристический бренд Екатеринбурга?

- Конечно, это все чушь собачья. У нас в лифте в гостинице висит список экскурсий: какая-то там архитектура XVIII века, место расстрела царской семьи и где родился Ельцин. Самое интересное там полностью пропущено. XVIII век, с моей точки зрения, не интересен.

- Конечно, его просто не сохранилось.

- Вот именно. Расстрел – тоже. Это произошло здесь, потому что это была жуткая дыра и ничего здесь не было, то есть событие случайное. Строить на этом свою идентичность – это бред. Мне такие события не интересны, и вообще, кажется, мало кто интересуется случайными событиями. Конечно, главное, что у вас есть, – это рассказ о времени, когда здесь были построены лучшие здания, лучшие заводы, Уралмаш – как город в городе, когда была успешно реализована утопия. Мне кажется, это интересно, отношение к этому должно быть сложным – была и трагическая сторона. Это все должно быть, и приезд участников биеннале доказывает, что это интересно. Они же не ради расстрела царя сюда приехали: им интересен индустриальный город, созданный почти с нуля.

И еще рекомендую в качестве бренда пропагандировать экспедицию Дятлова. Среди моих знакомых иностранцев она имеет колоссальный успех.

- Я согласен с вами. Когда в Екатеринбурге летом проходили российско-германские консультации на высшем уровне, немецкая сторона раздавала альбомы об истории конструктивизма, показывала связь двух стран, и там был раздел по Уралу, по нашему Уралмашу, и указывалось, что вопрос мало изучен. То есть интерес есть, но в культурной программе немцев опять-таки не было ничего об этом, им предлагали «Утомленные солнцем-2» и Ганину Яму. Да что там, сами памятники архитектуры в отвратительном состоянии. Как вы думаете, почему такое отношение к конструктивизму с российской стороны?

- Во-первых, все 90-е годы нам вдалбливалось, что советскую историю надо забыть. А вторая причина в том, что люди либо прославляют, либо отрицают, и нет варианта со сложным отношением к собственной истории, какое существует в других странах. Я заметила, что люди не понимают значения слова критическое, видят под ним только отрицание. Нужно учиться жить в какой-то ситуации нестабильности, сложного отношения к прошлому. Я считаю, что одна из проблем современного российского общества – страх затрагивать эти темы. Но современное молодое поколение хочет это знать.

- Понимаю, пока рано говорить – не было даже официального открытия биеннале. Но все равно есть какие-то ощущения. Вернувшись в Москву, что вы расскажете своим коллегам: было трудно, было скучно?

- Буду жаловаться на организацию и, более того, проведу специальное совещание: очень много было сделано неправильно. И здесь я могу, к сожалению, произнести слово: провинциально. В культурном бы отношении я никогда не назвала так Екатеринбург, но в плане организации – это так. Люди часто не понимают, что если что-то надо сделать – это надо сделать немедленно, люди боятся переспросить. Не из области биеннале: приходим компанией в ресторан, заказываю себе бокал вина, полчаса мне не несут заказ, оказывается – такого вина нет, делаю новый заказ – история повторяется, и так несколько раз. Уже через два часа мы выясняем, что вина по каким-то причинам нет вообще, но об этом боятся сказать, ждут, что я просто откажусь от заказа. Вот это типичное провинциальное поведение: страх делает вещи только хуже.

Плюс на это накладывается отвратительная ситуация с финансированием культуры в нашей стране. Из-за объективных причин, связанных с законодательством, необходимостью проведения идиотских тендеров, деньги поступают или в последний момент, или после биеннале. То есть куратор ставится в ситуацию, когда он или тратит собственные деньги, или заставляет людей работать за обещания, что деньги будут через два месяца.

В такой ситуации проведение в Екатеринбурге крупной биеннале с привлечением крупных художников было бы невозможно, привело бы к международному скандалу. Но мы будем делать выводы, будем учиться.

Публикации, размещенные на сайте www.ura.news и датированные до 19.02.2020 г., являются архивными и были выпущены другим средством массовой информации. Редакция и учредитель не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с п. 6 ст. 57 Закона РФ от 27.12.1991 №2124-1 «О средствах массовой информации»

Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!