В Свердловскую область заходит новая финансово-промышленная группа. Сегодня с губернатором Куйвашевым встречался владелец энергетической компании «Интертехэлектро – Новая генерация» Артем Биков. На «Иннопроме» он собирается подписать соглашение о сотрудничестве со Свердловской областью. Вероятно, в Екатеринбурге будет зарегистрирована часть бизнеса этой крупной (активы оцениваются в десятки миллиардов рублей) компании, а Биков войдет в когорту самых заметных предпринимателей региона. В истеблишменте говорят, что бизнесмен лоялен губернатору Евгению Куйвашеву, а значит, его структуры могут оказывать проектам губернатора политическую и финансовую поддержку. «URA.Ru» поговорило с самим г-ном Биковым, чтобы узнать о его планах в Свердловской области и взаимоотношениях с губернатором Куйвашевым.

 

 

 

- Мы действительно планируем подписать рамочное соглашение о возможности сотрудничества с правительством Свердловской области. Я не готов раскрывать детали, пока мы не определили детали этого сотрудничества. В соседних регионах – в Тюмени, в Кургане, в Хантах, на Ямале - мы присутствуем достаточно давно.

 

Что свердловчане меня совсем не знают – это вы правы. Публичной политикой я не занимаюсь. Весь мой опыт публичной политики неудачен, и я не трачу на это время. Тем не менее в Свердловской области мы присутствуем достаточно давно. У нас здесь есть подразделение нашей компании «Интертехэлектро – Новая генерация». Урал всегда славился своими интеллектуальными кадрами, и наша группа проектировщиков работает именно здесь. У нас тут есть и филиал нашего банка «Агропромкредит». Свердловчане его тоже знают, хотя клиентам не важно, что я председатель совета директоров этого банка.

 

 

 

- У нас достаточно многопрофильный холдинг, который не является публичной компанией. В этом есть как плюсы, так и минусы. Минус – это то, что вы, журналисты, вынуждены писать «структуры, связанные с Артемом Биковым». Плюсы – то, что мы имеем право не раскрывать ту информацию, которую обязана раскрывать публичная компания. Вы знаете, что есть, например, «Трубная металлургическая компания», которая является публичной и поэтому обладает кучей ограничений. А есть принадлежащая тому же владельцу группа «Синара», которая такими ограничениями не связана, и это очень удобно в смысле ведения пилотных бизнесов.

 

 

- Не могу так сказать, но мы еще не в том состоянии, чтобы стать публичной компанией, пройти листинг и выйти на биржу.

 

 

- Продажа автомобилей, проекты по недвижимости, банк, коммунальные электрические и тепловые активы в Тюменской области, ХМАО, ЯНАО, Кургане…

 

 

- Это правда. Мы научились работать и в «большой энергетике», и в коммунальной энергетике. Это, несмотря на общую схожесть, разные вещи. Котельная все равно отличается от станции, но мы умеем управляться и с тем, и с другим.

 

 

 

 

- Советником Чубайса я был всего несколько месяцев. Но до этого я действительно несколько лет трудился генеральным директором «Тюменьэнерго». До реформы это была вторая (после «Мосэнерго») крупнейшая энергосистема страны, в который были объединены и сети, и сбыт, и генерация. А по выдаче энергии наружу она была и вовсе первой. Кстати, в свое время «Тюменьэнерго» начиналась как дочка «Свердловэнерго», и очень много людей из Свердловска тогда перебрались в Сургут или в Тюмень, в Нижневартовск, чтобы там работать.

 

Я не уверен, что та реформа, которая прошла в энергетике, была оптимальной. Мы много спорили об этом с Анатолием Борисовичем Чубайсом (хотя звучит это смешно, ну где Чубайс и где я?). Я считаю, что ряд решений был принят неверно. Мы в полном объеме выполнили требования Евросоюза, разделив сети, генерацию и сбыт. В то же время у нас, например, есть два уровня сетей, и против такого разделения я серьезно возражал. Боюсь наскучить, вдаваясь в технические детали. Просто скажу, что сейчас вновь идет процесс интеграции сетей, они вновь будут объединены. Как бы то ни было, важно, что жители наших регионов не почувствовали на себе реформу как таковую. Сбоев не было, проблем не было. Свердловской области повезло – тут МРСК возглавляет такой известный в отрасли человек, как Валерий Николаевич Родин.

 

 

- Это несправедливая оценка в отношении любого энергетического бизнеса. Он по определению зависим от властей. Зависим в хорошем смысле этого слова. Задача любого бизнеса - заработать максимальную прибыль, а задача любого потребителя – купить услугу или товар максимально дешево. Задача энергетиков – обеспечить производство и доставку услуги. И участие властей тут совершенно необходимо, потому что тарифами регулируются «неуемные» - в кавычках – интересы энергетиков и находится разумный баланс, чтобы можно было инвестировать,  развивать и не допускать аварий. Тариф – это всегда нахождение баланса между потребителем, энергетиками и властью. Держать тарифы низкими нельзя: не будет инвестиций и ремонтов, начнутся сбои и аварии. Делать тарифы неимоверно высокими тоже нельзя – это вызывает социальное напряжение. Впрочем, есть кардинально иной путь решения этого вопроса – повышение энергоэффективности.

 

 

 

 

- Это совершенно несвязанные события! Я был лично знаком со всеми свердловскими губернаторами. И с Эдуардом Эргартовичем Росселем, и с Александром Сергеевичем Мишариным. С нынешним губернатором – тоже знаком. Вопрос не в губернаторе, а в самой компании. Видимо, назрели какие-то изменения. Любой бизнес – это двухсторонний процесс, и если вы находите консенсус со встречной силой, начинается движение. Этот консенсус мы искали еще при Александре Сергеевиче [Мишарине], рассматривались разные проекты, и эти проекты сейчас востребованы и новым губернатором.

 

 

- Можно просто положить рядом на стол биографию губернатора и справку о наличии или отсутствии нашего бизнеса в тех местах, где он трудился. Он трудился мэром Тобольска и мэром Тюмени, в обоих городах мы присутствуем, поэтому, конечно, мы взаимодействовали. Но я не могу сказать, что у нас какие-то очень близкие отношения. Они рабочие, конструктивные. Мы не близкие друзья.

 

 

- Это наглость – обсуждать кадровые решения президента, но все-таки, с моей точки зрения, выбор абсолютно правильный. Куйвашев блестяще себя зарекомендовал в федеральных органах власти, но когда он приехал работать в Тобольск, было понятное опасение, что с городским хозяйством ему не справиться, потому что это совершенно разная работа, как ты ни старайся. А он оказался блестящим мэром Тобольска, очень конструктивным, вы можете спросить об этом самих тоболяков. Он был блестящим мэром Тюмени. Такой крепкий хозяйственник, без пафоса и спокойно делает свое дело. Искренне уверен, что то же самое будет на посту губернатора. Масштабы, конечно, разные, но он справится. Тем более что он и по менталитету очень близок свердловчанам. Тюмень от Екатеринбурга не так далеко, а у уральцев все-таки собственный менталитет. Я как человек, два года отработавший в федеральных органах власти, точно могу сказать, что этот собственный менталитет существует.

 

 

- Да. Можно посмотреть смешную статистику – возьмите список «Forbes», пусть это и не главный показатель, и посмотрите места рождения крупнейших бизнесменов страны. Москвичей можно пересчитать по пальцам. Из тех, кто на слуху, - пожалуй, только Потанин и Прохоров. Ничего не хочу плохого сказать о москвичах, но им то ли ничего этого не надо, то ли у них характер такой, то ли еще что.

 

А я – да, я уралец, и мне это очень помогало, например в Сургуте. Мне было очень легко разговаривать с руководителями подразделений, потому что мы близки ментально.

 

 

- Сегодня мы присутствуем здесь не очень широко. Мы присутствуем в недвижимости (речь идет об эксплуатации нескольких объектов в Екатеринбурге) и в банковском секторе. Других активов нет. Но амбиции по их созданию, конечно, есть. Однако я привык считать, что бизнес успешен по тому,  что ты заранее не анонсируешь, что собираешься сделать. Как только мы выйдем на предметную сделку или предметный проект, мы обязательно встретимся и я вам подробно обо всем расскажу. А до тех пор, пока точка в переговорах не стоит, - извините, бизнес любит тишину.

 

 

- Это не специфика Свердловской области, так в любом регионе. Мы привыкли оказывать помощь в местах своего присутствия – где-то в виде спонсорства, где-то в иной форме. Я не очень люблю устраивать грандиозный пиар из благотворительных начинаний, из помощи детям или инвалидам. А что касается «Автомобилиста», то это как раз то, о чем я говорил выше: пока в переговорах не поставлена точка, я не хотел бы обсуждать предметно.

 

 

 

- В армию я ушел по романтической истории. Я был влюблен в девушку, а она уехала поступать в Ленинград. Я в тот момент учился на инязе в пединституте. В советское время существовало ограничение по поступлению в центральные вузы по прописке. Мне почему-то показалось, что будет правильно, если я схожу в армию, а вернувшись, уеду в Питер к своей девушке, и у нас все будет чудесно. И вот,  я пришел в военкомат и говорю: «Я хочу в армию». А у меня бронь от службы еще на три года. Военком посмотрел на меня, сказал: «Ты сумасшедший». И отправил меня к психиатру. Но в итоге я невероятно доволен, что сходил в армию, это была без глупостей школа жизни. Служил я в тяжелом регионе, в Читинской области. Летом там очень жарко, зимой жутко холодно. Но я очень доволен службой, это один из периодов, оказавших на меня огромное влияние как на человека.

 

 

- Я считаю (это только моя точка зрения), что лишь два вида образования дают возможность заниматься реальным бизнесом. Юридическое и математическое. Право учит работать с подробностями, работать с деталями. Ты вынужден погружаться в глубину. При этом на определенном этапе ты выходишь на уровень системных обобщений, тебе важно не знать конкретные статьи, а понимать принципы права. Свердловский юридический институт в этом смысле был одним из самых блестящих вузов страны.

  

 

- Мой научный «папа» Борис Абрамович Стародубский уехал в Израиль. Это был 1989-1990 год, мне порекомендовали сменить научного руководителя, так как человек, который уезжает в Израиль и не является патриотом своей страны, - это не лучший вариант. Я отказался менять руководителя и ушел в частный бизнес.

 

 

- Это сейчас комитет по управлению госимуществом – такая известная большая структура. А тогда это были две комнаты. Возглавлял комитет Владимир Валентинович Соколов. Многие свердловчане старшего поколения его помнят. Совершенно блестящий экономист, очень хороший организатор. Меня случайно пригласили к нему на собеседование. Я был молодой наглец, приперся в джинсах, в самовязанном джемпере. Говорю ему: «Возьмите меня на работу. Я в приватизации ничего не понимаю, но этого пока никто в стране не понимает. Есть коллизия между российским и советским законодательством, и я не хуже других смогу в этом разобраться. Я талантливый!» Он говорит  - ты не талантливый, а наглый! Я говорю: «Я не наглый, я откровенный!» Короче, упросил его взять меня и.о. начальника юротдела. Сам попросил приставку и.о., чтобы у него была возможность через месяц меня или уволить, или оставить юристом, или сделать начальником юротдела. Через три недели я стал начальником этого отдела. Потом я вырос до заместителя председателя комитета и стал много работать с москвичами. Тогда в законодательстве о приватизации, о собственности было очень много дырок. Законодательная база создавалась сложно. Меня в качестве эксперта регулярно приглашали в Москву, мы там писали нормативные акты для Госкомимущества, и так далее. Вот оттуда, кстати, мое знакомство с Чубайсом.

 

 

 

 

- Нет, в 1990-е годы я занимался абсолютно понятным консалтинговым бизнесом, не имеющим отношения к реальным активам. Мы просто оказывали услуги и получали за это деньги. Не буду лукавить: это были достаточно большие деньги.

 

 

- Нет, заводика не прихватил. Честно скажу, мы тогда очень боялись. Боялись криминалитета, боялись возможного возвращения коммунистов. Правоохранительные органы были очень слабыми и защитить от криминалитета не могли, хотя устроить проблемы в бизнесе у них сил уже хватало. Но мы работали. Венцом моей карьеры как практикующего юриста-консультанта была работа с консорциумом «Альфы» и группы «ААР» по покупке «Тюменской нефтяной компании».

 

 

- Я нахально считаю, что на тот момент в тройку крупнейших юристов-корпоративщиков страны я входил.

 

 

- Нет, у меня была еще одна попытка – я баллотировался в Тюменскую областную думу, будучи гендиректором «Тюменьэнерго». У меня не получилось, и я тогда для себя однозначно решил, что не понимаю ничего в выборах и мне не надо этим заниматься. А в 1995 году был очень интересный опыт. Я верю, что все, что ни делается, делается к лучшему. Значит, кто-то сверху мне сказал: «Не надо тебе в Госдуму!». Если бы я тогда избрался, я бы не смог перейти на работу в Москву в 1997 году, как случилось позднее. А сами выборы были интересными, у меня был блестящий конкурент – Галина Николаевна Карелова. Я занял почетное третье место. Судьба мне четко сказала: «Не твое, плюнь».

 

 

- Да, г-н Шеремет тогда достаточно грязно обо мне высказался в эфире, а мне по молодости казалось, что на такого рода высказывания нужно реагировать. Были многочисленные суды, мы их, по-моему, даже выиграли, и спустя десять лет Шеремет приносил какие-то извинения, которые, как вы понимаете, мне были уже совершенно не нужны. Я к этому времени перестал реагировать на любые высказывания журналистов.

 

 

 

- Да, меня пригласили работать в федеральное агентство по делам несостоятельности и банкротствам при госкомимущества. Руководителем там был Петр Петрович Мостовой. Это был октябрь, а в ноябре случилось историческое «дело писателей», после которого Мостовой, Казаков, Чубайс и Кох были отправлены в отставку. А я-то приехал в Москву под конкретного начальника, мы с Петром Петровичем были хорошо знакомы с начала 90-х. И тут его снимают!.. Я как раз был в Екатеринбурге, даже помню, в бане какого завода мне сообщили это известие. Было совершенно непонятно, что делать, тем более что в службе я отвечал за регионы и крупные конфликты. Но мне очень повезло, руководителем стал мой коллега Георгий Константинович Таль, сегодня, к сожалению, покойный. И мы очень бодро начали заниматься банкротствами, я ведь с Талем тоже был знаком с начала 90-х…

 

 

- Ну, я же работал в областном комитете по имуществу, был экспертом по законодательству, и меня часто приглашали в Москву писать законы по имуществу. Я сейчас думаю, получается, что это была такая приватизационная «мафия», да? (Смеется). Ну вот, я курировал крупные конфликты, летал по регионам, общался с губернаторами.

 

 

- Врагов – не знаю, я лично назвать не могу. Близкими друзьями крупных предпринимателей тоже назвать воздержусь, но со многими я лично знаком и поддерживаю отношения. С Фридманом, с Дерипаской, с Махмудовым, с Пумпянским. Я плохо знаю крупных ритейлеров и не очень знаю производителей автомобилей, например. Металлургов знаю практически всех, крупных энергетиков – по определению. Общаюсь со многими банкирами. Ну, с господином Вексельбергом, конечно, знаком, потому что консультировал их с Фридманом по сделке. Мы поддерживаем отношения и время от времени общаемся, но близкими друзьями мы, конечно, не являемся.

 

 

 

- Это не я ушел, это меня Чубайс пригласил. Дело было так. Первым председателем госкомимущества был покойный Михаил Дмитриевич Малей. После того как он скоропостижно скончался, главой комиссии назначили Чубайса. Я был членом комиссии по передаче дел от одного к другому. Я был единственным членом комиссии, который подписал акт с во-о-от такой вот стопкой замечаний. Что вот это распоряжение выпущено с нарушением закона, вот здесь усматриваются признаки коррупции, тут еще что-то... После этого Чубайс вызвал меня к себе. Ему хотелось посмотреть на этого зануду. Занудой оказался я. Все остальные подмахнули не глядя. И я запомнился Чубайсу.

 

Потом Анатолий Борисович трудился в РАО ЕЭС, а я занимался банкротствами. У меня есть хороший друг Валентин Завадников, сейчас он председатель комитета по промышленности Совета Федерации, а тогда работал в федеральной комиссии по ценным бумагам. Мы оба курировали регионы и старались командировки планировать вместе, чтобы было интереснее. И вот Завадников ушел к Чубайсу в РАО. Шло банкротство двух крупных энергосистем – «Дальэнерго» и «Кузбассэнерго». Мне звонит Завадников и говорит: можешь помочь? Я посмотрел документы и понял, что помочь можно – кредиторка и дебиторка были искусственными, творилось полное безобразие. Мы вытащили обе компании из банкротства и поставили их на оздоровление. Об этом доложили Чубайсу. В феврале 1999 мне позвонили из его приемной и спросили, удобно ли переговорить с Анатолием Борисовичем. Это блестящая форма вежливости! (К слову, этот прием Биков перенял у Чубайса – его приемная пользуется ровно той же формулировкой – Д.К.). Я приехал, и он предложил мне работу. Я честно сказал: «Анатолий Борисович, я в энергетике не понимаю ничего». Он говорит – ну, ты же разобрался с «Дальэнерго» и с «Кузбассэнерго»?

 

Он мне предложил на выбор две энергостистемы – «Мосэнерго» и «Тюменьэнерго». Я взял паузу, подумал и сказал ему, что хочу «Тюменьэнерго».

 

 

- Он спросил о том же самом. Говорит – ты сидишь в Москве, первый зам руководителя федеральной службы. Зачем тебе куда-то в Тюмень ехать на край света? Я ответил, что я сам из Екатеринбурга и для меня Тюмень – это совсем не далеко. Да и вообще, какая разница, где работать, в Москве или в Сургуте? В восемь утра ты сел в машину и поехал на работу, в десять вечера снова сел в машину и поехал домой. Ну, а кроме того, в Москве тогда существовал жесточайший конфликт между Лужковым и Чубайсом. Меня бы там просто порвали. Плюс ко всему «Тюменьэнерго» была 100-процентной дочкой РАО, а «Мосэнерго» - открытой «акционеркой», и я на тот момент не понимал, справлюсь ли я с открытым акционерным обществом со всеми его ограничениями. А в Тюмени я был знаком со всеми тремя губернаторами, Рокецким, Нееловым и Филипенко, знал их замов, мне было проще.

 

 

 

- Все, какие только можно! Но у нас собралась хорошая команда, преимущественно свердловская, хотя специально мы свердловчан не подбирали. Просто нужные нам люди как раз оказались выпускниками Свердловского юридического института и инжэка УПИ. Кто-то пришел из «Тюменьэнерго». Наверное, самое ценное в нашей структуре – наш инжиниринговый бизнес. Его можно было бы внести в Книгу рекордов Гиннесса. Дело в том, что сегодня крупнейшие газовые блоки – это 800 МВт. На территории СНГ их построены три штуки. Один, Нижневартовский, пущен в 1993 году, еще два – в 2003 (тоже в Нижневартовске) и в 2004 (в Узбекистане). Блок 1993 года, как вы понимаете, - это еще советская стройка. А вот два новых блока пускали именно мы. Мы пускали второй парогазовый блок в стране – на Тюменской ТЭЦ-1. Первый такой блок пускали в Санкт-Петербурге, и наш обошелся в два с половиной раза дешевле в пересчете на один мегаватт. Чубайс мне говорит: «Не может такого быть!». Я отвечаю – вы дайте поручение воровать поменьше, и все станет значительно дешевле…

 

 

- Я думаю, воровать стали больше. Все это видят, и это очень противно. Полное безобразие. Я, как это ни смешно, ярый сторонник г-на Навального. Я считаю, что он делает совершенно правильное дело. Ребята, как минимум ответьте на его неудобные вопросы.

 

 

- Нет, я не буду никогда поддерживать Навального финансово, потому что это будет политика, а я политикой не занимаюсь принципиально. Но по-человечески я считаю, что он делает великое, правильное дело. Три человека создали в этой стране фондовый рынок: Дмитрий Васильев, Рубен Варданян, Валентин Завадников. А Навальный сейчас приводит его в цивилизованный вид. Все сделки должны быть прозрачными, транспарентными, а все процедуры должны быть конкурсными. Есть два важных шага, которые нужно сделать в сфере борьбы с коррупцией. Первый – перевести все на безналичный расчет. Второй – жесточайше отслеживать расходы чиновников. Потому что когда у большого чиновника на руке часы за 100 тысяч долларов, то он должен объяснить, на какие деньги он их купил. И не надо говорить, что тебе их подарили. Если ты чиновник, ты не имеешь права принимать такие подарки.

 

 

 

- То ли Seiko, то ли Orient. Я, когда был чиновником, зарабатывал меньше, чем в предыдущий период. Хотя зарабатывать я всегда умел, у меня еще в студенчестве были приличные доходы. Была повышенная стипендия 78 рублей, была работа сторожем в школе рабочей молодежи – это еще плюс 70 рублей. И еще я занимался переводами и разгружал вагоны на базе на Малышева – Комсомольской.

 

 

- Вы знаете, на самом деле нет, не часто. Тренд поменялся. Появилось немало чиновников другого формата. Например, блестящим кадровым решением было назначение Хлопонина вице-премьером по Югу. Это понятный челлендж для него – разобраться и навести порядок. Или вот другое интересное назначение: Росимущество возглавила Ольга Дергачева. Она – бывший член правления ВТБ, а до этого руководитель подразделения «Microsoft» по СНГ. Это очень крупный пост в международной компании. Она состоятельный человек и может позволить себе потратить время и навести порядок, сделать такой «проект». Смешно говорить, что кто-то может Хлопонину дать взятку, при его-то объеме личного состояния. И чем больше успешных в бизнесе людей буду приходить на госслужбу, тем лучше будет. Я знаю достаточно большое количество молодых людей на госслужбе, которые осознанно сидят там, чтобы получать навыки, компетенции, знакомства. И потом они спокойно уйдут в большой бизнес. Это мировая практика. Еще один классический российский пример – Андрей Шаронов. Был блестящий замминистра экономического развития. Умный, порядочный, глубоко погружающийся в проблемы. Его пригласила к себе «Тройка», он поработал у Варданяна, и там у него тоже все получилось. И потом его Собянин приглашает вице-мэром, и Шаронов снова идет на госслужбу. Есть, правда, важная составляющая: чиновникам нужно платить приличные деньги. Не огромные, но приличные. И понятный соцпакет, а лучше – его монетизацию.

 

 

 

- Я не слышал даже слухов о взятках, которые бы он брал на какой-то должности. Хотя пост мэра – это как раз такая разрешительно-запретительная работа. В Тюмени никто даже не сплетничал о том, что Куйвашеву могут предложить какую-нибудь взятку.

 

 

- Скорее нет, чем да. Мое хобби – это авторская песня.

 

 

- Я очень люблю петь. Но пою плохо. Все мои друзья абсолютно талантливы, а некоторые даже гениальны. И они на меня всегда шикают. Но у нас есть проект, мы с ребятами записываем свое исполнение на компакт-диски. У нас таких CD выпущено около двадцати штук. На одном из дисков меня заставили исполнить Вертинского, «В бананово-лимонном Сингапуре». На мой взгляд, без содрогания это слушать невозможно. Но людям нравится.

 

 

- Такой диск можно либо украсть, либо получить в подарок. Я вам пришлю.

 

 

- Нет. Ну разве что пантомиму когда-нибудь (смеется).

 

 

- Я представляю новую общность – советский народ. Это такой термин из застойного времени. У меня папа чистокровный татарин. Его отец, мой дед (кстати, он был журналистом), погиб зимой 1941 года. Отец родился в 1933, и в честь покорения пятитысячника Эльбрус советскими альпинистами дед назвал отца Эльбрусом. Ему, твердому сталинисту и коммунисту, и в голову не могло прийти, что к его внуку могут когда-нибудь возникнуть какие-нибудь вопросы по поводу отчества. А сейчас меня иногда спрашивают на Кавказе: «Ты дагестанец?». Дед моей мамы еврей, у бабушки намешаны и поляки, и прибалты, все крови намешаны.