Вице-губернатор Сергей Бидонько, ответственный за региональную политику, должен был стать главным актором от власти в разрешении конфликта вокруг строительства собора в центре Екатеринбурга. Однако Бидонько практически не высказывался, в то время как с заявлениями выступал губернатор Евгений Куйвашев, к митингующим выходил мэр Александр Высокинский, он же организовывал рабочую группу по определению нового места храма. Дав первое интервью после митингов «URA.RU», Бидонько рассказал, что все эти дни творится в коридорах свердловской власти. — Сергей Юрьевич, хочется понять, каково сегодняшнее состояние темы «храм — сквер». — На данный момент пик темы исчерпан, потому что все взяли паузу. И активные какие-то действия я не прогнозирую. Наступило лето — думаю, что у многих храм и сквер далеко не на первом месте в жизни. Что сейчас делать, уже высказались миллион раз, и вопрос сегодня по большому счету на уровне муниципалитета — отобрать площадки, выслушать горожан, произвести экспертную оценку этих площадок, выбрать из них те, которые устраивали бы по всем условиям. Дальше будет обработка данных. И где-то в первой декаде июня эксперты уже посмотрят, что из проголосованного можно хоть как-то использовать для этого назначения. Ну, и останется какое-то количество, которое потом будет участвовать в голосовании. На мой взгляд, эта процедура текущая и она займет несколько месяцев. — Выглядит каким-то очень долгим процессом… — Много условностей в этом вопросе. Это не бюджетные деньги. И захотят ли жертвователи денег где-то строить в другом месте? Не знаю. Дальше будет сколько-то площадок на выбор, 50 тысяч проголосуют. Но 30 будет за одну, а 20 — за другую. И где гарантия, что эти 20 тысяч не скажут: «А мы все равно не согласны»? И снова не выйдут на улицу? Ведь есть наши «друзья», которые любую тему, включая простой спор без всякой политики, переведут в нужную им плоскость. И людей просто используют в своих каких-то интересах. Им ведь абсолютно без разницы: сквер, храм, торговый центр или еще что-то. Лишь бы была конфликтная точка, лишь бы туда можно было вмешаться, создать картинку, перевести на недовольство властью. Причем не только региональной, а задача — чтобы таких точек по стране было как можно больше. — То есть у власти по этому поводу сегодня легкая паника? Или истерика? — Вообще ничего подобного. Я не считаю, что произошло вообще там что-то прямо сверхнеординарное. Столкновение интересов всегда происходит. Но что важно в нашей ситуации, у всей власти хватило мудрости сделать шаг назад, разрядить ситуацию, хотя с точки зрения действующего законодательства все было оформлено безукоризненно [речь про оформление земли под строительство собора]. Но убрали забор, разрядили ситуацию, запустили процесс общественного обсуждения — дополнительный, уже за рамками разрешительных процедур. И, на мой взгляд, очень важно, как сработали правоохранительные органы, которые не допустили каких-то серьезных провокаций, столкновений. — Возможно ли сегодня отыграть ситуацию таким образом, чтобы все забыли про сквер, про храм? — Если мы скажем, что строим торговый центр на месте сквера, вот тогда мы, конечно, уйдем из повестки с храмом. Но я думаю, что мы так не сделаем. Так что будем действовать, как обычно в условиях конфликта: сядем за стол переговоров, найдем компромисс. Здесь ведь еще какая особенность по скверу была немаловажная: разговаривать-то не с кем было. Пришли бы два-три человека и сказали: мы лидеры протеста. Мы ведь даже толком не понимали, кого приглашать к губернатору — просто взяли по соцсетям активных пользователей, кто призывал как-то выходить в сквер. Но каждый из них сказал: нет, я не лидер, у меня просто мнение такое. Поэтому диалог — это хорошо, но только когда есть с кем его вести. — Есть куда более определенная сторона — инициаторы строительства. Им можно сказать: отступитесь, отложите стройку на потом, нам, власти, так спокойнее. — Ну, что значит, власть скажет: «не стройте» или «там стройте»? Смотри, все следили за сторонниками сквера. А ведь властью при этом была проделана большая работа, чтобы там не появились сторонники храма. И мы очень благодарны тем, кто за храм, а их немало, что они прислушались и не пришли на эти потенциальные столкновения. Иначе мы бы замучились это все «гасить». Ситуация сейчас стабильная. Есть ведь и другая сторона — верующие, которые могут возмутиться: мы в православной стране, в центре города, хотим воздвигнуть православный храм, который украсит город, и есть люди, которые за свои деньги хотят это сделать. И почему ты, власть, говоришь, что нам это не надо и стоит остановиться? Как мы можем здесь регулировать эти вопросы? Мы ведь должны быть над ситуацией. Нам надо найти такое решение, чтобы и храм построить, и меценатов убедить, что это нужно сделать, и место, чтобы все-таки было оптимальное для всех. Вот так вот. — Перспектива строительства храма в сквере остается? Что, если опрос покажет, что большинство выбрало сквер? — По большому счету ничто не мешает прямо сегодня брать лопату и идти строить храм. С точки зрения закона там все справедливо. Но при том протесте, который был, и при том голосовании, которое идет, мне почему-то кажется, что это место не победит. Абсурдно, если ВЦИОМ говорит, что 74% против [строительства храма в сквере], а при нашем голосовании вдруг побеждает сквер — тогда кто-то что-то недоделал. Поэтому больших шансов я бы на это дело не давал. — Сергей Юрьевич, вы сказали, что все согласованно и законно. И ведь в этой связи власть имела все основания действовать так, как ей предписано, защищая свою монополию на силу. Но в первый день там не было ни полиции, ни ОМОНа — одни боксеры. — Не совсем было так. Полиция там была. Не в том количестве, наверное, которое бы соответствовало остроте момента, но ведь никто и не думал, что начнутся вот такие радикальные действия. Да, соглашусь, монополия на применение силы — она только у государства. Но ведь нужно понимать, что и столкновений каких-то серьезных все равно допущено не было, даже теми силами, которые присутствовали. Оценку действиям правоохранительных органов даст их руководство. Исходя из этого, я понимаю, что были организованы совершенно правильные действия. Могли бы разогнать людей, чисто теоретически — сил и средств для этого хватило бы. Просто мудрость-то ведь заключается не только в том, чтобы дубиной размахивать. — Сергей Юрьевич, а кого вы вините в эскалации конфликта? Люди ведь там просто пели и танцевали. А потом неожиданно — уже уносят забор. — Сначала это были люди, некоторые даже с детьми, они просто вышли с заявлением, что против. Потом стали появляться какие-то сомнительные персонажи — либо они сумасшедшие, либо они работают за деньги. Потом стали появляться персонажи с рациями, которые координировали действия групп непонятных людей, которые по команде провоцировали полицейских, плевали в ОМОН, и это уже были не те люди, которые вышли на мирную акцию протеста. Воспользовавшись конфликтной ситуацией, они попытались ее разжечь. И им было бы выгоднее, если бы там кому-то что-то сломали и началось бы кровопролитие. Это ведь часть большой пропагандистской работы против нашей страны в том числе. И их же не сквер и храм интересуют, у них совсем другие задачи. И с этой точки зрения выбранная нами и силовиками тактика — наиболее мудрая. Она не позволила столкнуть общество, не позволила пролиться крови и при этом не исключила возможность дальнейшего поиска решений. Это высший пилотаж. — На митингах в первый день появились свердловские чиновники Азат Салихов, Александр Кудрявцев, представители полпредства Илья Горфинкель с Борисом Кирилловым. Но это было как-то единично и стихийно, а почему не было экстренного штаба со всеми вместе? — В первый день протест начался уже после рабочего дня. Там залез кто-то на дерево — ну не создавать из-за этого штаб же. Когда люди собрались уже, я проехал, посмотрел там, не выходил из машины. В 20-21 час там еще достаточно спокойно все было, ходили мамы с детьми. И только уже ближе к вечеру стали появляться провокационные моменты. У нас же есть департамент общественной безопасности, и [его глава] Александр Николаевич Кудрявцев там был от начала до конца. Поэтому полиция, связь с ними со всеми была от начала до конца. Поэтому мне трудно проанализировать, сказать, как там работа именно в первый час, в первую минуту была, но еще раз: оценка действий правоохранительных органов — хорошая. — Сергей Юрьевич, а где в этот момент были вы, ведь, говорят, полпред Николай Цуканов до вас не мог дозвониться? А когда вам поступали от коллег сообщения о происходящем, вы, дескать, отвечали: «Успокойтесь, завтра все забудут уже»… — Такого даже не то что не было, этого не могло быть, физически это невозможно, чтобы полпред не дозвонился. Потому у нас есть свои регламенты, есть свои вопросы, есть масса каналов, как дозвониться. И что значит «не дозвонился»? Ты вот не полпред, но часто ты до меня не дозваниваешься? — Нечасто. — Вот и полпред, если хочет дозвониться — он-то уж дозвонится однозначно. — Итак, на старте протестов вы были здесь, в своем кабинете? — Я был здесь, я приезжал туда, к скверу. С замами полпреда мы были на постоянной связи. С Николаем Николаевичем я не связывался, и он не звонил мне. — В этой ситуации очевидно желание найти виноватого. Готовы ли вы к тому, что виноватым сделают вас? Например, в 1990-е, когда случился разгон митинга студентов у «Белого дома», тогдашний первый зампред правительства Анатолий Гайда ушел в отставку. — Какого-то большого заговора против меня я не ощущаю и не знаю, зачем кому-то это надо. У нас сегодня, объективности ради, со всеми группами выстроены, на мой взгляд, очень хорошие взаимоотношения. И многие видят во мне дополнительную возможность коммуникации. В том числе и с губернатором — донести свою позицию, зная, что он мне доверяет, зная наши взаимоотношения. У меня врагов нет, но, даже зная историю вот этой темы десятилетнюю (три места, тысячи обниманий и всего четыре месяца моей работы), с тем же успехом можно сказать: раз уж ты все равно за сквер с храмом отвечаешь, давай мы на тебя и убийство Кеннеди повесим. Но в то же время напомню, что любые решения кадровые у нас принимает губернатор. Он может принять любое решение, в том числе, и в отношении меня. И, к слову, если бы пролилась кровь и если были бы серьезные последствия, я думаю, тут бы вопрос не только о моей отставке мог бы стоять, но мы все отработали хорошо. — Сергей Юрьевич, разобрались в том, что вы были на площадке протеста. А почему во всем этом вам не помогала епархия? Где были они, если не считать отца Максима Миняйло. — Эти вопросы, наверное, ты должен задать епархии — у них свое начальство. Но мы к ним обратились за другой помощью — чтобы они не допустили выхода верующих туда. — А депутаты где были? Альшевских, Никифоров, Овчинникова, Кагилев, Мелёхин. Почему они не разговаривали с людьми, не выводили на конструктивный диалог, не искали лидеров мнений? — Наверное, тебе надо их спросить. Каждый же сам принимает для себя решение. Да и в итоге от того, что туда пришло бы пятеро или десять — не в этом был вопрос. Когда были приняты сутевые решения о приостановке строительства, когда были приняты решения о демонтаже забора и все это было выполнено — вот тогда все успокоилось. Вот это же ключевые моменты. Так что я не считаю, что тот, кто туда не ходил, неправ. Может быть, и прав. Потому что тоже неверно идти и не получить результат. В острой фазе договориться, на мой взгляд, практически невозможно. — Куда пропали в момент активизации протеста такие общественные институты, как Общественная палата — городская и областная? Они будто самоустранились от конфликта. — Вы считаете, что, если человек с дубиной не бегает посреди поля, значит, он устранился? Велась огромная работа, информационная, внутренняя. Мне кажется, за эту неделю были тысячи разных совещаний, были выслушаны разные мнения, ведь важно было выработать решение, которое бы разрядило ситуацию. Я еще раз повторю, что власть в целом: полпредство, муниципалитет, правоохранители, администрация губернатора и так далее —сделала все правильно и сегодня накала-то никакого нет. — Сергей Юрьевич, правда ли, что вы транслируете коллегам и во внешний мир идею того, что губернатора вот-вот заберут в Москву, а вы при этом якобы самый явный кандидат на кресло? — Мы, конечно, не знаем, кто, кого, куда отправит. У нас у каждого есть вышестоящее руководство. Но есть определенная логика принятия решений. Губернатор выбрался в 2017-м году, и у нас впереди очень серьезные события, под которые выделяются федеральные средства, и они должны быть реализованы, это престиж страны. Это и 300-летие Екатеринбурга, это и Универсиада и так далее. И каждую неделю губернатора куда-то «отправляют»: то в «Автодор», то в Минпромторг, то еще куда-то. Я не говорю, будет это или не будет, я просто живу логикой. Вот назначили человека, и ему надо доделать ту работу, которую ему поручили — так зачем, когда он отработал несколько лет, забирать, ставить другого человека, которому надо пару лет, чтобы только область проехать и узнать ее. Я не вижу в этом никакой логики. И государственных наград за работу, да еще таких, как орден Александра Невского, не многие губернаторы удостаиваются. Я практически не сомневаюсь, что Евгений Владимирович доработает свой срок. И не исключаю, если все будет нормально, что он, имея такую возможность, решит продолжить эту работу и дальше. И второе: я во власти уже десять лет. Два раза был главой [Карпинска], затем — минстрой, Госдума и сейчас — здесь. Есть понятие команды, и, если ты в команде сегодня в широком смысле этого слова и тебе говорят, что надо уйти или тебе надо перейти, ты должен это будешь выполнить, потому что это правильно. Я не стоял под администрацией президента с плакатом «Возьмите меня вице-губернатором в Свердловскую область» и под резиденцией тоже пикеты одиночные не устраивал по этому вопросу. — Кстати о попадании в команды. Поступало ли вам предложение присоединиться к другой команде — нынешнего губернатора Оренбургской области Дениса Паслера? — Если это для печати, то ничего такого не было. — Раньше к любой областной проблеме чиновники привязывали бывшего главу администрации губернатора Владимира Тунгусова. В ситуации со сквером был ли он актором? — Я из того количества людей, которые не считают, что во всем виноват Тунгусов. Это же уже становится просто даже неприлично так подавать проблемы. Владимир Георгиевич — человек умный, неординарный, раз он 20 лет на таких должностях продержался. И, безусловно, он человек влиятельный, ведь кроме его личных данных, у него всегда были должности, которые в сто раз эти личные данные усиливали. Он ими просто правильно пользовался. Возможно, какие-то неудачи сегодняшней власти, в первую очередь муниципальной, а может, и региональной его радуют. Но какого-то активного его участия я не вижу. Я не думаю, что он тратит какие-то большие деньги на проекты «Область в метастазах», «в огне» и так далее. Насколько я информирован, он ведет абсолютно кайфовый образ жизни, его очень часто видят летающим за границу. Не знаю, насколько это соответствует действительности. — И, закрывая кулуарные сплетни: говорят, что у вас якобы напряженные отношения с вице-губернаторами — Алексеем Орловым и новичком Олегом Чемезовым. — На самом деле он и простой, и непростой. Я здесь пять месяцев. Мне абсолютно комфортно работается с точки зрения коллектива внизу, сбоку и сверху. С [главой губернаторского аппарата] Чайниковым Валерием Аркадьевичем, с которым нас сталкивают лбами, мы в очень уважительных отношениях и каждый день решаем совместные вопросы, он один из самых близких таких вот членов правительства, с кем мы работаем практически каждый день. Что касается Алексея Валерьевича Орлова. У нас с ним нормальные рабочие отношения. Мне кажется, если у кого-то было напряжение, то сейчас его, мне кажется, нет. И последнее, про Олега Чемезова — я не понял, как вы нас вообще столкнули. Он замгубернатора по определенным вопросам. Для того, чтобы заниматься моими вопросами, надо знать территорию, людей и понимать процессы Свердловской области. Олег Леонидович, я к нему с большим уважением отношусь, этого не имеет и иметь не будет в обозримом будущем. По одной простой причине, что он не жил в Свердловской области, не знает здешних глав. Поэтому Олег Леонидович будет заниматься своими вопросами, которые ему губернатор обозначил. И эти вопросы, поверь мне, с моими не пересекаются.

прочитать статью полностью