Слухи о том, что глава МУГИСО Алексей Пьянков станет вице-премьером по «Большому Екатеринбургу» или будет главным переговорщиком между городом и областью — пока не опровергнуты. При этом самый эффективный министр команды Куйвашева улыбается, когда речь идет о постоянно расширяющемся влиянии его ведомства, и не делает секрета из того, как при удвоенных результатах показывать экономию — в интервью «URA.Ru». — Алексей Валерьевич, знаю, что у нашего с вами интервью будет аранжировка — за окнами сегодня предполагалась репетиция военного хора. — У нас тут постоянно концерты и репетиции, все торжественные вручения. Здесь сильно слышно — звукоизоляция плохая. — Как-то решаете вопрос? Не думали переехать? — Чтобы здесь ремонт сделать, денег нет пока, а зданий свободных тем более нет. — Может быть, поэтому у вас в отчете так хорошо выглядит сдача в аренду земель, здания и прочего имущества? Помню, что было порядка 59 миллионов запланировано, а доходов вышло в итоге чуть ли не в два раза больше. — У нас, наряду с реализацией планов и задач, которые ставятся и потом находят отражение в бюджете, одним из направлений работы министерства по-прежнему является инвентаризация активов. Регистрация права собственности региона на объекты недвижимости. Равно как и расторжение гражданско-правовых договоров, в том числе и договоров аренды земли, и договоров аренды каких-либо объектов недвижимости, по которым имеют место нарушения. И вот когда мы планируем, мы исходим из тех активов, которыми уже располагаем. Но все-таки год — это большой промежуток времени. У нас и в 2014 году, и в 2015 мы, во-первых, выявляли неиспользуемые объекты — это совместная большая работа была проведена с учреждениями минздрава, минобра. И зачастую просто где-то стояли объекты в области (мы не говорим про Екатеринбург), которые были востребованы. То есть мы их выявляли, регистрировали и продавали. Или сдавали в аренду. Вот этим и обусловлено было увеличение цифр по обеспечению доходов от управления государственной собственностью и сдачи в аренду земельных участков. — А в эту цифру добавило получение областью того права на управление неразграниченными землями? — Нет, это статья дохода бюджета города Екатеринбурга. Все доходы от управления неразграниченной землей идут в бюджет муниципального образования. Управляем мы, но все доходы идут туда. И очень важно, что показатели по доходам, которые закладываются в бюджет города Екатеринбурга от управления неразграниченными землями, мы их согласовываем и синхронизируем. И мы не подводим. Как в 13-м году, так и в 14-м все планы от управления неразграниченными землями выполнили. — А коллеги вас, в свою очередь, не подводят? — Есть нормальные, рабочие процессы. Бывают у нас спорные моменты, бывают разногласия, бывают вопросы, по которым мы не находим понимания с первого раза, но это нормальный процесс работы. — С 1 марта 2015 года МУГИСО получило дополнительные полномочия, связанные с землей. Объясните суть расширения? — С 1 марта вступили в силу изменения в Земельный кодекс, которые немного перераспределяют вопросы вовлечения земли в оборот. Один из самых главных пунктов — это то, что до 1 марта для того, чтобы вовлечь земли в оборот (сдать в аренду, предоставить на аукцион или иным образом, в бессрочное пользование), имея свободный земельный участок, необходимо было еще утвердить схему границ земельного участка. Вовлечь земли в оборот, это очень кратко звучит, а на самом деле это огромное количество разных процедур: кадастровые работы, уточнение границ и т.д. И право утверждать эту схему перешло к министерству по управлению госимуществом. Если раньше у нас был принцип «двух ключей» с муниципалитетом, то сейчас этот принцип упразднен. И всеми правами обладает министерство по управлению госимуществом. Но вместе с тем мы не враги городу Екатеринбургу. Мы за вдумчивое, разумное и согласованное управление земельными ресурсами. И мы уже выработали регламент взаимодействия, несмотря на то, что эти полномочия наши. Поскольку все равно земля предоставляется для ее последующего освоения, то мы обмениваемся информацией с администрацией города Екатеринбурга о том, что именно по этому участку мы рассматриваем вопрос утверждения схемы границ. Если у вас есть какая-то информация, которая может в последующем наложить ограничения на использование земли, то сообщите нам. — Алексей Валерьевич, земля и управление ею — это все-таки власть. Вы же помните, какой напор был со стороны города, когда вы только получили неразграниченные земли? А сейчас вы получили новые полномочия, и я пытаюсь понять: обрели ли вы еще большую власть и готовы ли, если потребуется, к продолжению военных действий? — Совершенно точно, что, когда мы получаем новые полномочия, мы прежде всего понимаем его, как обязанности. И думаем о том, как нам эти обязанности надлежащим образом исполнять. Поэтому, пока мы эту работу с точки зрения какого-то властного полномочия не воспринимаем, а ставим цель перед собой настроить конструктивный диалог. Чтобы, как бы законодательство не менялось, вопросы управления земельными ресурсами, и, как следствие, градостроительная политика в городе Екатеринбурге от этого не пострадали. Потому что те приоритеты, которые ставит перед нами губернатор — это не участие в каких-то политических баталиях. Нет, губернатор ставит задачу эффективного управления, создания условий и повышение инвестиционного климата, вовлечение большего количества земли в оборот и предоставление земельных участков льготным категориям граждан. — Строители знакомые рассказывают такую байку, что неразграниченные земли вам отдали, и даже полномочия у вас с 1 марта выросли, но не так все просто и у города остаются некие базы данных по землям, в которых, что называется, все посчитано и померено. То есть у города они есть, а у вас их нет — как вы этот вопрос решаете? — Те представители администрации города Екатеринбурга, с которыми мы работаем, это, повторюсь, профессионалы своего дела, во-вторых, они не враги, как и мы, своему муниципалитету и планам по его развитию. И это нам вместе с ними позволяет выстроить систему нормального информационного взаимодействия. Министерство не ставит перед собой задачу вторгаться в предметы компетенции администрации города Екатеринбурга. Контролирование градостроительной деятельности — это компетенция администрации города Екатеринбурга. Но поскольку у нас есть обязанность по регулированию земельных отношений, они как раз и кооптируются работой коллег по регулированию граддеятельности. И по большинству вопросов мы находим понимание. То есть должно быть профессиональное уважение. Вот есть наша компетенция. И в ее рамках мы свою точку зрения какую-то отстаиваем. И есть компетенция коллег, которые работают. Есть главархитектура — это большое количество специалистов, которые много занимаются деталями Генерального плана развития города Екатеринбурга, и много разных нюансов. И мы не в праве отмахиваться от их мнения, от их позиции. И как раз, когда мы друг друга внимательно слушаем, задаем открыто вопросы, которые у нас возникают, тогда у нас и получается конструктивная работа. На сегодняшний день мы в целом можем говорить, что взаимодействие в рамках управления земельными ресурсами, между МУГИСО и администрацией города Екатеринбурга, за небольшим исключением, налажено. — Говоря о ГУПах, вы в своем докладе упомянули неэффективных управленцев. Шестерых — отдельно, и один — это «Титановая долина». Кто они такие и грозит им что-то большее, кроме какой-то административной ответственности? — Пока мы говорим не об увольнении, а именно о дисциплинарной ответственности, к которой они привлекаются с согласия председателя правительства. Мы вносим представление, мотивируем свою позицию, объясняем, почему это произошло, и председатель правительства нас в этом вопросе поддержал. Это к вопросу об объективности принятия решений. Во-вторых, мы как считаем: шесть были привлечены к ответственности в связи с невыполнением планов. Если мы какой-то план на начало календарного периода или какого-то проекта утверждаем, значит, мы можем только заблаговременно немного его корректировать. Бывает, но все это заблаговременно. А если мы отработали год или какой-то период, а потом приходит менеджер и говорит, что «ой, вы знаете, у меня не получилось!», начинает рассказывать страшные истории, то это его проблемы. Должна быть неотвратимость наказания за невыполнение этих планов. Привлечение к дисциплинарной ответственности — первый сигнал таким руководителям. Потому что в последующем мы уже сможем ставить вопрос о расторжении договора с ними, и это не будет какой-то огульное и сиюминутное решение. У нас отбор менеджеров, особенно ГУПов, идет по итогам конкурса, который проводится комиссией. И комиссия оценивает, в том числе, и предыдущий трудовой опыт. Поэтому, даже если будет состав комиссии другой — для лица, с которым когда-то был расторгнут трудовой договор, по инициативе работодателя, вряд ли это будет хорошей рекомендацией и конкурентным преимуществом на новом месте работы. — А почему отдельно «Титановую долину» выделили? — «Титановая долина» — предмет особого проектного управления. Потому что, с учетом специфики финансирования, структуры акционерного капитала, и тех показателей, которые заложены в реализацию этого проекта, мы руководствуемся не своими стандартными подходами по плану финансово-хозяйственной деятельности (объем выручки, объем реализации и т.д.), а целевыми показателями, установленными правительством РФ. По некоторым показателям их исполнение непосредственно зависит от исполнения финансирования со стороны федерального бюджета. И действительно, там были задержки. Я противник того, чтобы наказывать людей за те вещи, на которые они не могли объективно повлиять. Поэтому мы и сказали, что по «Титановой долине» нами было вынесено представление не в связи с ненадлежащим исполнением финансово-хозяйственного плана деятельности за 2014 год, а именно с тем, что была допущена просрочка в реализации проекта. Когда мы планируем деятельность ГУПа, нас интересует план на год или на полугодие. И если в ходе реализации где-то возникает вопрос с просрочкой, но на отчетную дату руководство компании решает вопрос, то неправильно их за это ругать. «Титановая долина», повторюсь, проект сложный, управление строится немного по-другому, и он стратегически важный для региона. Поэтому, если мы видим, что допускается один раз, два, три просрочка, то мы считаем необходимым уже сигнализировать председателю правительства и просить его привлекать к ответственности того или иного менеджера. — Семь неэффективно работавших управленцев равно семь неэффективных ГУПов? — Нет, эти ГУПы у нас эффективны. Они сработали в плюс. Но мы ставили перед ними другие планы, мы хотели получить еще больше. Вот и все. И у нас практически все ГУПы работают в плюс. Есть некоторые особенности... Но вот, допустим, ГУП стал открытым акционерным обществом, и там понятие убыток надо делить. Есть убыток для целей бухгалтерского учета, когда реально никто ничего и не потерял — просто произошла, например, переоценка активов. И есть понятие убыток в виде оттока денежного капитала, когда действительно, необходимо собственнику доплачивать или предприятию брать кредиты в банках для того, чтобы затыкать финансовые дыры, которые существуют. Вот у нас, в принципе, все предприятия отработали в плюс, потерь не было нигде. То есть мы нигде, как собственник, не доплачивали, неграмотные или неэффективные управленческие решения бюджетными деньгами не компенсировали. Но по некоторым ГУПам имел место технический убыток, который был связан с инвентаризацией или переоценкой основных фондов, либо была ситуация, когда ГУП просто передал безвозмездно в собственность Свердловской области активы. И для целей бухучета у этих предприятий возник убыток. Хотя для нас это плюс. Мы просто у них забрали и сказали, что мы лучше из казны эти активы будем выдавать в аренду, для того чтобы ГУП занимался только хозяйственной деятельностью. — А таких ГУПов сколько? — Четыре, по которым была допущена такая ситуация. — А как часто в принципе проходят эти проверки? Чтобы понять, из-за чего убыток и как эффективно работает предприятие? Как часто прямо вот на месте работает ведомство? — Мы проводим работу с каждым предприятием не реже одного раза в квартал. Всегда оперативно организуем заседание межведомственной комиссии, если поступают какие-то сигналы извне: обращения губернатора, обращения председателя правительства, откуда-то жалобы, которые свидетельствуют о возможном сбое того или иного предприятия. В этом году нами был запущен такой пилотный проект, как проверка деятельности ГУПов с участием представителей общественного совета при МУГИСО. Они ходят с нами, задают вопросы. Уже несколько у меня было приемов, когда со мной сидел представитель общественности, абсолютно сторонний, не аффилированный никак. — А с какой целью? — Элемент общественного контроля. Он полезен, он не дает даже работникам министерства «бронзоветь». То есть помимо СМИ, правоохранительных органов, и общественность тоже. Это все держит в тонусе. — Бронзоветь не дает внимание не только общественности, но и силовых ведомств. Насколько оно активно в отношении вашего министерства? Я просто беру пример той же горадминистрации, которая утверждает, что у них прокуратура днюет и ночует. — Это нормальное явление. И здесь мы воспринимаем любые запросы, проверки, которые проводятся в министерстве, как нормальную работу правоохранителей. Это их работа: контролировать, проверять, смотреть. За нами следит и Счетная палата Свердловской области — за прошлый год порядка 10 проверок было проведено. Много запросов идет и из МВД, и из ФСБ, и мы стараемся максимально открыто предоставлять всю информацию, которая у нас есть. Поскольку исходим из того, что министерство максимально открыто, прозрачно в реализации тех компетенций, которые у него есть. Тут понятие «днюют и ночуют», оно какую-то негативную коннотацию имеет. Это их работа. Людей нельзя осуждать за то, что они работают. Управление денежными средствами, управление любым имуществом — это такие сферы коррупционноемкие, и здесь возможны различные нарушения. Хотя и в медицине, и в образовании этого хватает. Ну и чего удивляться? Пусть смотрят, проверяют... Это нормальное явление. — Вы в отчете упомянули неэффективных управленцев, а можно кого-то похвалить? — Мы похвалили и поблагодарили, прежде всего, отраслевых министров, коллег ко кабинету правительства, потому что именно благодаря нашей тесной работе, у нас неплохие результаты. — Увидел в «Областной газете», что приватизация киностудии откладывается и есть план взять ее на баланс области. Я правильно понимаю, что прежде чем брать какой-то актив, область изучает его, оценивает перспективу? — Абсолютно верно. Мы же всегда исходим из того, чтобы тот актив, который мы получим, особенно если мы говорим о действующем предприятии, где есть трудовой коллектив, есть обязательства перед коллективом, перед контрагентами, чтобы это не повлекло какой-либо нагрузки на казну и бюджет. Если мы получаем актив, который генерит одни убытки и проблемы, то следующее, что мы должны понять, это позволит ли он нам решить вопрос пополнения доходной части бюджета за счет его реализации и получения дивидендов или он позволит нам решить какие-то социальные задачи, которые тоже есть? И если мы говорим про «Свердловскую киностудию», то это актив, который, согласно проведенному нами анализу, не генерит убытки. Это все равно достаточно интересная площадка, несмотря на значительную долю коммерциализации. Там сохранились и творческий коллектив, и подходы, и наработки, которые были на «Свердловской киностудии» еще в ее советском понимании. Есть очень интересные идеи по развитию именно региональной кинематографии, каких-то элементов документального кино, популяризации искусства. Это тоже очень важно, это государственная задача, и мы понимаем, что никто, кроме государства, этим заниматься не будет. И если решение государственной задачи в текущей бюджетной ситуации не влечет для нас дополнительных расходов, то правильно проявить к этому интерес. На сегодняшний день пока мы ведем работу по исключению Свердловской киностудии из плана приватизации федерального и говорим уже о последующей передаче в собственность Свердловской области. — Признаюсь, порадовало, как быстро вы отреагировали на «Британнию». Я правильно понимаю, что у нас бизнесмены остаются безответственными в отношении памятников? — Бизнесменов надо, в любом случае, уважать и ценить. Это люди, которые дают рабочие места и генерят развитие региона. Хоть малые, хоть большие. Другое дело, что в ряде случаев именно у бизнес-структур среднего или мелкого уровня в недостаточной мере еще сформирована правовая культура при работе с памятниками. Все крупные застройщики Екатеринбурга, смею вас заверить, очень внимательно и осторожно подходят к вопросам реконструкции любого памятника. Они придут десять раз к нам, спросят, нарисуют, попросят согласия, прежде чем что-либо делать. У них просто для этого есть возможность привлекать специалистов. А у предпринимателей средней руки, совсем небольших, такой возможности нет. И в результате этого они порой совершенно неумышленно совершают ошибки. Поэтому министерство проводит, во-первых, много программ, связанных с популяризацией культурного наследия. Мы стараемся никогда в первый раз не наказывать, предупреждать, разъяснять, объяснять, давать возможности исправиться, и только в случае, если мы видим, что несмотря на все наши действия, хозяйствующий субъект продолжает пренебрегать действием закона, тогда мы, конечно, инициируем соответствующе процедуры по привлечению к административной ответственности. Или по обращению в суд с иском об обязании выполнить определенные реставрационно-ремонтные работы. — Пристрои к «Британнии» и к «Ламаджо» в итоге должны снести? — Все процедуры инициированы. Просто они не такие быстрые. В случае с «Ламаджо» предписание выдано, иск направлен в суд. На сегодняшний день мы полагаем, что нарушение закона нужно устранить. Практика министерством выработана. И мы один из немногих регионов, который активно начал обращаться в суд. И у нас сформирована в основном положительная практика. То есть суды с нашими доводами соглашаются и принимают решения, которые обязывают собственников памятников выполнить необходимые работы. — Памятник архитектуры на Гоголя. Помню, когда его позапрошлой весной снесли поздно ночью — губернатор и вы в тот же час приезжали, стояли на руинах. Судьба памятника? — Вопрос правовой квалификации здесь двоякий. Но есть мнение, что этот объект был включен в перечень памятников в свое время ошибочно, есть мнение, что не ошибочно. Но мы же исходим не из этого. Тут важно правоприменение. По Гоголя было принято принципиальное решение — собственники приняли обязательство воссоздать его. Но надо просто понять, нужно ли нам это делать в том же месте? У нас есть несколько объектов, которые в центре города, не на окраинах, на пешеходной зоне расположены, и мы просто говорим о том, что, может быть, есть смысл его воссоздать, но только рядом? В композиции с каким-то другим аналогичным объектом? Чтобы с точки зрения эстетического восприятия это было лучше. Эта работа ведется. — А на месте сноса останется место занято под стоянку, получается? — К нам собственник обратился и сказал: «А можно я предложу какие-то другие альтернативные варианты?» Мы сказали: «Пожалуйста. Но ты должен понимать, что это центральная часть Екатеринбурга. И все варианты должны учитывать то, что жители и гости Екатеринбурга должны это видеть». — Если не будет возможности перенести, то он должен будет воссоздать на прежнем месте? — Да. — Министерству удалось сэкономить миллионы в 2014 году, как следует опять же из вашего отчета. — Мы расходы свои сэкономили, выработав их на 51%. То есть в смете своих расходов, условно говоря, более 60 миллионов рублей мы просто не израсходовали и вернули их обратно областной казне. — Так вот это ведь пример другим министерствам. Поделитесь с ними опытом? — Наверное, в каждом министерстве есть свои задачи и подходы. Мы, во-первых, постарались максимально взвешенно подходить к приобретению каких-либо активов. Когда мы заказывали работы и услуги, мы это максимально широко освещали, и поэтому у нас на самом деле по всем торгам, которые мы проводим по оказанию услуг по землеустройству, по кадастровым работам, у нас всегда очень много заявок и участников. И идет реальное снижение по результатам торгов. Поэтому, когда мы просто планируем потратить рубль, мы стараемся максимально широко всем заинтересованным лицам сказать, чтобы они в рамках конкуренции позволили нам эти деньги сэкономить. Ну и министерство отказалось от ремонтов, например. Мы посчитали неправильным и некорректным производить какие-то капитальные затраты. Ну и конечно, в рамках общего поручения к вопросу премирования мы стали подходить тоже очень скрупулезно и экономно. — Алексей Валерьевич, часть кабмина отправилась Чехию с губернатором. А вы почему остались? — Должность такая, предполагающая минимум передвижений вне территории. Разве что редкие командировки в Москву.

прочитать статью полностью