«Бесплатное» лечение онкологических заболеваний в России связано с большим количеством бюрократических проволочек. В коммерческих клиниках расценки приближаются к европейским и далеко не всем по карману. Альтернативу предлагает Турция. МЦ «Анадолу», расположенный в Стамбуле, агрессивно зашел на российский рынок медицинских услуг и предлагает более дешевое лечение с ценами на уровне московских, но европейского и даже американского уровня. Достижения турецкой медицины уже на протяжении пяти лет признают и в Тюменской области: совсем недавно профессор медицинского центра «Анадолу» Хусейн Балоглу, который возглавляет отделение патоморфологии, рассказывал местным тюменским врачам на конференции «День онколога» о технологии «жидкой биопсии», новейшем, безболезненном и сравнительно недорогом методе диагностики рака. О том, почему пациенты принимают решение ехать в Стамбул, как турецкие врачи помогают пациентам, которым в лечении было отказано, и как найти опухоль, которая еще не образовалась, рассказал руководитель представительства «Анадолу» в Тюменской области, ХМАО и ЯНАО Владимир Бутов. — Правильно ли я понимаю, что «жидкая биопсия» позволяет диагностировать рак без дорогостоящих исследований и болезненных пункций? — Диагностика так называемой «жидкой биопсии» была разработана и пришла к нам из США в 2015 году. По-другому ее еще называют CTC — исследование циркулирующих опухолевых клеток. Обычно для определения рака используют современные методы диагностики: это ПЭТ КТ, МРТ, и КТ. При этом опухоль должна достигнуть определенных размеров — более 5 мм. Но теперь, с помощью новой технологии, можно выявить опухоль, которая еще только формируется и не успела внедриться в ткани и органы. То есть этот тест чувствителен даже к опухолям, которых совсем еще не видно на снимках. У пациента берут всего 7,5 мл крови, и загружают их в специальную систему. Соответственно, данный анализ может проходить абсолютно любой человек, даже беременная женщина. С помощью данного теста можно найти и выявить раковые клетки в крови и определить их локализацию: это рак матки, или простаты, или легкого. То есть можно найти рак и узнать, какое направление онкологии присутствует у человека в данном случае. И также можно подобрать индивидуальную и максимально эффективную терапию для лечения. То есть это не только возможность узнать, есть ли патология, но еще и подобрать правильное лечение. На прошлой неделе к нам приехал пациент с опухолью легкого, привез материалы для исследования с собой. Но мы не смогли провести иммуногистохимию, так как они были не совсем хорошего качества. Пациент сдал 7,5 мл крови, и на следующий день мы уже знали результат и оперативно определили протокол лечения. — Все же медицинские центры не перешли исключительно на жидкую биопсию? Все равно обычно для определения рака используют МРТ. Наверняка ведь есть у вашей технологии какие-то ограничения? — Да, есть. Жидкая биопсия не определяет такие виды опухолей, как саркомы, то есть рак костей. Ее можно сдавать не во всех случаях. Есть некоторые ограничения, но я думаю, что через несколько лет они будут сняты и технология будет усовершенствована. — Это дорогостоящее исследование? — У нас оно стоит 900 долларов, порядка 50 тысяч рублей. Часто бывает так, что пациент летит к нам на лечение с сопровождающим, и когда они попадают к нам в медицинский центр, в 99% случаев сопровождающий захочет сам провериться на онкопатологию с программой Чек-ап, Онко чек-ап или сделав жидкую биопсию. За 4 года работы представительства в России, в Тюмени, рак удалось обнаружить у 10 сопровождающих, у всех десятерых заболевание было диагностировано на ранней стадии, что является самым важным фактором успеха полноценного исцеления. Эти пациенты уже пролечены. У них стойкая ремиссия. Все наши пациенты продолжают держать с нами связь, задавать интересующие их вопросы лечащим врачам, отправлять нам необходимые контрольные тесты и анализы. В этом наше большое преимущество — мы не бросаем пациента после его возвращения домой. — Вообще, когда заходит речь о лечении рака, люди чаще едут лечиться в Германию или Израиль. — Да, совершенно верно. Люди именно так и говорят «Еду лечиться в Германию» или Израиль. Большинство даже не знают название клиники или имя врача, который их будет оперировать, его стаж и опыт работы, сколько он таких операций сделал за свою карьеру, и т. д. Они называют просто страны, и этот стереотип существует в России уже на протяжении нескольких десятилетий. Люди часто нас спрашивают: а что вы думаете о лечении в Германии? И приходится объяснять, что они называют страну, а не определенный медицинский центр. Вас будет лечить не страна, а человек, определенный специалист при конкретной клинике. И если пациент все-таки называет какую-то клинику, то от этого уже можно как-то отталкиваться и обсуждать ее уровень, репутацию специалистов, и т. д. Я всегда говорю пациентам, кто думает «лечиться в Германии», обязательно узнать полную информацию о клинике и самое важное — специалисте. Но за мои годы работы с пациентами такие случаи большая редкость; большинство у нас мыслит стереотипами: «мы поедем в Германию или Израиль» и, опираясь по сути только на положительную репутацию страны (Германия — самая богатая страна в Европе), а не какой-то клиники, едут туда с надеждой и уверенностью о качестве обслуживания. Но, я вам скажу, например, есть такая престижная аккредитация клиник JCI (Joint Comission International), Объединённая международная комиссия по аккредитации медицинских учреждений. Это высшая оценка уровня клиник. Такой сертификат сегодня имеют 2 клиники в России, в Москве и в Набережных Челнах. В Германии таких клиник только 3, в Израиле — 21, а в Турции — 47. Поэтому очень важно сравнивать не страны, а клиники и специалистов. — Но в Турции все не так спокойно — попытка переворота, теракт? — А где сейчас спокойно? В Германии ИГИЛ организовал теракт накануне нового года, приверженцы ИГИЛА совершили несколько атак на мирных жителей в Мюнхене. Во Франции, Швеции, Бельгии, Санкт-Петербурге — то же самое. К сожалению, такова сегодняшняя реальность. Израиль на протяжении нескольких десятков лет живет в военном конфликте. Но количество людей, которые решают там лечиться, не уменьшилось. От терактов не застрахована ни одна страна. Что касается МЦ «Анадолу», то люди как ездили, так и продолжают ездить на лечение. За 4 года работы у нас не было ни одного инцидента с пациентами. Клиника находится в часе езды от центра города, в азиатской части Стамбула, у берега моря, не в центре этого 18-миллионного «муравейника». -Расскажите об аффилиации с «Джон Хопкинс». Что это? Клиника Джонса Хопкинса — один из крупнейших, наиболее известных медицинских центров мира. Центр занимает, по отчету U.S. News and World Report, первое место среди лучших больниц США в течение 20 лет подряд. МЦ «Анадолу» уже 12 лет работает в партнерстве с клиникой Джон Хопкинс». Такого рода аффилиация возможна только при строгом следовании американским стандартам качества оказания медицинской помощи. В Стамбул приезжают лечиться пациенты из 40 стран мира, включая и американцев. — А почему они едут не в «Джон Хопкинс»? Из-за цены? Отчасти, да. Привлекает их цена (в 5-10 раз дешевле) и специалисты с опытом работы в США. Профессор по пересадке костного мозга, например, работал в МД «Эндерсон» в Техасе, кардиохирург — в «Майо Клинике», специалист по ЭКО — в Гарварде. У нас были пациенты, которые получали у нас пересадку костного мозга, замену коленного и тазобедренного суставов, итд. Одна американская пациентка Кристи Кесслер из Гавайев даже написала книгу о нас! — Можно ли получить сравнимое лечение в России, в Тюменской области? — Я не буду говорить, что лечение в России — это плохо, нет. Наши больницы, работа наших врачей и предоставляемое лечение зависят во многом от федерального бюджета здравоохранения. Если средств на покупку новейших химиопрепаратов не хватает, что тут можно сделать? У нас другие стандарты и подходы к лечению. ПЭТ-КТ (позитронно-эмиссионная томография) например, у нас не назначается для каждого онкобольного при всех стадиях заболевания, как это делается в США, Турции, и т. д. Мы просто не можем позволить отправить каждого пациента на ПЭТ. Это не дешевая диагностика. Поэтому наши специалисты вынуждены работать в определенных условиях и со многими ограничениями. Это не их вина. Это структура. Но, пациенту следует знать, что если в России вам отказали в операции, это не значит, что она не возможна и что опухоль не операбельна. Необходимо обязательно получить альтернативное мнение. — Мне приходилось встречать мнение, что российские врачи способны сделать сложнейшие операции, но в России большая проблема с послеоперационной терапией, чтобы грамотно поставить человека на ноги. Насколько это правда? И насколько это налажено в Анадолу? — В России действительно есть очень много хороших хирургов. Но те же позитронно-эмиссионные томографы у нас в России можно по пальцам пересчитать, а это именно та томография, которая выявляет онкопатологию. У нас на всю страну их около 10. В одном Стамбуле таких 23. Что касается реабилитации, то это, конечно, очень важно. К нам из Москвы обратилась семейная пара. У ребенка диагностировали врожденный порок сердца, и они искали медицинский центр и специалиста, кто смог бы им помочь. Ребенку в России была проведена хирургическая операция порока сердца. Проблема после операции не исчезла. Поэтому родители были вынуждены искать медицинский центр, где смогли бы поставить окончательную точку в решении данной проблемы. Нужна была хорошая оснащенность реанимационного отделения. Потому что операция — это одно, а выхаживание, тем более, маленького ребенка, которому полтора года, требовало подготовки не только оборудования, но и специалистов. Они сделали выбор в нашу сторону по нескольким причинам. Во-первых, родители смогли напрямую, по скайп-конференции задать все вопросы профессору. Второе: сам профессор, который долгое время жил и обучался в США, а потом был приглашен возглавить наше отделение. И третий момент — это цена. Родители одновременно обратились в клинику в Германии, и там счет был выставлен на 50% выше, чем у нас. Меня очень часто спрашивают, как я попал на работу в этот медицинский центр. Моей маме поставили онкологический диагноз, как это часто у нас бывает в России, уже на 4 стадии. С метастазами. Я помню, что врач подошел ко мне и сказал: «Володя, готовься, у тебя 2-3 месяца». Мы решили не сдаваться. Моя сестра отправила мамины документы в «Джон Хопкинс», потому что это эталон медицины не только в США, но и в мире вообще. В Германии и Израиле суммы выходили в миллионы рублей, а когда нам ответил «Джон Хопкинс», они нас адресовали именно в медицинский центр Анадолу в Стамбуле, где лечение стоило меньшие деньги. Мы вылетели в клинику, маме провели операцию, потом был курс долгой химиотерапии. Изначально речь шла только о продлении жизни человека. Это объективная информация, и ее всегда надо доносить людям. Потому что чудеса бывают, но в данном случае этого не случилось. Тем не менее, мама прожила 3 года вместо 2-3 месяцев, которые обещали наши врачи, и это было отличное качество жизни. И в 2011 году, после открытия первого представительства «Анадолу» в Екатеринбурге, мне позвонили и предложили работу. Сказали, что я все уже знаю, мне не надо ничего рассказывать.

прочитать статью полностью