Сегодня председатель свердловского правительства Денис Паслер распорядился увеличить интенсивность поисков пропавшего самолета Ан-2. С момента его загадочного исчезновения прошло уже три месяца, на розыски брошены фантастические силы спасателей. Корреспондент «URA.Ru» провел несколько дней на севере области, проверяя заявления официальных лиц, выясняя мельчайшие детали происшествия, отрабатывая разные версии. Мы говорили со спасателями, родственниками пропавших, с их друзьями, с военными и полицейскими. Ясно, что шансы найти исчезнувших были бы значительно выше, если бы силовики не старались скрыть трагедию в первые часы. А уже через несколько дней после исчезновения спасательная операция превратилась в «потемкинскую деревню» с некоторыми признаками хищений и распила. Подробности расследования — в материале «URA.Ru».

 

 

 

Прошло уже почти три месяца, как на севере Свердловской области пропал самолет Ан-2 с двенадцатью пассажирами на борту. Среди них были руководитель Серовского ГИБДД Дмитрий Ушаков и его подчиненный Максим Маевский. В СМИ обсуждались самые разные версии, почему «кукурузник» до сих пор не могут найти: начиная с вполне реалистичных (шасси задели кроны тайги, самолет упал носом в землю и теперь его просто не видно с воздуха) и заканчивая совершенно фантастическими и мистическими.

 

 

 

Если до сих пор нет ответа, где находится пропавший борт, то самый главный вопрос сегодня — почему все эти усилия не принесли никакого результата? Ответ до удивительного прост: грандиозная поисковая операция была показухой. Прикрытием вины военных — полагают родные пропавших. Ширмой для отмыва денег — считают те, кого не допустили к поискам. Желанием генералов МЧС выслужиться перед новым губернатором Евгением Куйвашевым — в этом сходятся все. Как выяснило «URA.Ru», в первые, самые драгоценные для установления местонахождения самолета и людей дни и часы, не было предпринято даже самых простых, элементарных, столь нужных действий.

 

 

Напомним, Ан-2, арендованный авиакомпанией «Авиа-ЗОВ» для борьбы с лесными пожарами на Среднем Урале, около 22 часов 11 июня вылетел в неизвестном направлении с посадочной полосы в Серове. На его борту находились 12 пассажиров, включая начальника серовской ГИБДД Дмитрия Ушакова, почти половина компании — его друзья и родня (в том числе родной и двоюродный братья его жены Ирины). Управлял самолетом командир воздушного судна Хатип Кашапов.

 

Компания отправилась на воздушную прогулку спонтанно. Друг начальника серовской ГИБДД Сергей Фролов вспоминает, что Ушаков позвонил ему около половины десятого. Сергей пропустил звонок, а когда перезвонил, услышал: «Не желаешь прокатиться на самолете?» Фролов ответил, что находится на даче, но может приехать. «Мы скоро взлетаем, ты не успеешь!», — парировал Ушаков. О спонтанности полета говорит и то, что сторож Соболев, по словам его жены, директора аэродрома Валентины Соболевой, заскочил на борт в тапочках и спортивных штанах. Скорее всего, его прихватили как штурмана: Кашапов, прилетевший тушить свердловские леса из Орска, на местности пока ориентировался плохо, а Соболев раньше работал в лесоавиаохране летчиком-наблюдателем и знал север области как свои пять пальцев.

 

 

 

Летные карты остались на земле, а радиомаяк, располагавшийся сзади, за командирским креслом, Кашапов отключил еще 10-го числа (когда первый раз катал за деньги компанию серовчан над Киселевским водохранилищем — чтобы «левые» полеты не засекли авиадиспетчеры). Маршрут полета никто из улетевшей компании не сообщил ни родным, ни друзьям. «Они, не ведая того, сделали все, чтобы их не нашли», — считают спасатели.

 

На сегодня есть два источника, которые дают наиболее точные данные о направлении полета. «Счастливчик» Сергей Фролов, чудом не попавший на борт, вспоминает, что Ушаков в последнем телефонном разговоре несколько раз произнес название поселка Кытлым (по дорогам это 45 км на север до Карпинска и еще 60 на запад, а напрямую от Серова по воздуху — 77 км). А свидетель, прозванный в интернет-источниках «капитаном юстиции» (он действительно следователь), видел борт в небе над собой, когда с двумя друзьями ставил палатку на речке Лобва недалеко от поселка Верхняя Лобва, в 30 км от Серова. Направление полета АН-2, которое он указывает, — поселок Павда, на юго-запад от Серова.

 

 

 

Итак, направления в обоих случаях сходятся на западе, не исключено, что Кашапов действительно шел на Кытлым, но хотел зайти на него с юга (от Павды до Кытлыма на «кукурузнике» 10 минут лету). По мнению и друзей Ушакова, и летчиков — коллег Кашапова, полет должен был быть коротким — минут на 20. Самое логичное — предположение о том, что компания полетела полюбоваться закатом на фоне самой высокой вершины Свердловской области — горы Конжаковский камень.

 

 

В первый раз в район поиска я попал в первых числах июля. «Заезжай, мы тебе такого расскажем!», — пообещали знакомые спасатели. В старом, обветшалом здании школы расположились две сотни сотрудников МЧС со всего уральского региона: на подмогу к «нашим» приехали ребята из Челябинска, Тюмени, Кургана, ХМАО.

 

«Знаешь, есть две версии: одна реалистическая, другая фантастическая, — друзья встретили меня шуткой. — Реалистическая — что их украли инопланетяне. Фантастическая — что мы их найдем!» Угощая меня чаем перед палаткой, поставленной прямо посреди школьного класса («чтобы комары не кусали»), спасы почти истерично ржали над деталями операции, перемежая смех матом по поводу организации поисков. «Полный дебилизм!», — оценивали они собственные усилия. Смех — отличныйспособ снять напряжение и усталость. За три недели поисков без смены и почти без отдыха люди вымотались до предела. При этом это были не простые пожарные или «тыловые крысы» МЧСных штабов. Это профессиональные спасатели, многие из них — разрядники по туризму, альпинизму, спелеологии. Для них горы и болота, в общем-то, родная стихия, в которой они ориентируются как рыба в воде.

 

 

 

Итак, поначалу поиски пропавших на Ане развивались в рутинном режиме, но на восьмой день в Серов прилетел новый губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев и устроил МЧСному начальству натуральную выволочку (запомнились его слова в адрес генералов: «Мы с вами еще без прессы поговорим!»). После этого поисково-спасательные подразделения МЧС не только Свердловской области, но и соседних регионов подняли, что называется, в ружье и почти в полном составе пригнали в район поисков. «Хотели взять нахрапом, думали, бросят все силы — и все получится», — поясняют логику своего начальства спасатели.

 

Но «губернаторская» волна захлебнулась. Организаторы совершенно не продумали систему замены людей, задействованных в операции. В район поиска загнали всех — даже тех, кому в ближайшие дни уже маячили отпуск или служебная командировка. В результате через три недели совершенно вымотанных спасателей просто некем было заменить. Редкий выходной, который люди получали по очереди, проблемы не решал.

 

Но главным деморализующим фактором для спецов оказались даже не каторжные условия работы (попробуйте ежедневно по 12 часов шастать по тайге и болотам!) и не отсутствие смены, а понимание, что спецы занимаются бессмыслицей. Обычно наземный поиск задействуют, когда есть какие-то наводки, ориентиры, когда нужно прочесать конкретный район. В случае с АНом спасатели тупо шерстили местность. «Мы не против поисков, готовы работать хоть до осени, хоть до зимы, хоть по снегу, но какой смысл? Территория поиска настолько огромная, что даже поиски с воздуха — это попытки найти иголку в стогу сена. Что уж говорить про наши пешие обходы!», — возмущались спасатели.

 

Простая арифметика: очерченный штабом район поиска — это окружность диаметром в 500 км, площадь этого круга — 196 250 квадратных км (это больше площади всей Свердловской области). Каждый день сводный отряд из 200 спасателей проходил от 10 до 15 квадратных км. Это меньше одной сотой процента (!) от территории, которую необходимо обследовать! По данным свердловского МЧС (последний пресс-релиз на тему поисков выкладывался на его официальном сайте 9 августа), пешие группы обследовали 2024 км. Чуть больше одного процента всего района поиска.

 

Совсем другое дело — авиаразведка, «выхлоп» от которой больше в сотни раз. В поисках пропавшего АНа над севером Свердловской области в лучшие дни были задействованы 19 воздушных судов, летчики проводили в воздухе до 12 часов. По данным областного ГУ МЧС, уже к 1 июля авиация обследовала 237600 квадратных км. К началу августа чуть ли не весь район поиска облетели уже и по второму разу. Из чего понятно, что результаты пеших групп и авиаразведки несопоставимы. Так почему вместо того, чтобы создать 2-3 мобильных группы для проверки сигналов авиаразведки и показаний свидетелей, две сотни пеших спасателей бросили на 200 тыс. квадратных километров? Рядовые спасатели объясняют это желанием своего начальства выслужиться перед новым губернатором Евгением Куйвашевым, продемонстрировать ему суету. А также предполагают, что кто-то банально отмывал деньги: на топливе и пайках.

 

Пеших спасателей распустили только к 5 июля, когда-то ли исчерпались бюджеты, то ли в головах начальства возобладал здравый смысл. В Карпинске осталась только небольшая группировка поисково-спасательныхслужб Свердловской области и Уральского регионального центра МЧС. Люди наконец-то начали работать, сменяя друг друга. А МЧСное начальство осознало наконец если не бесполезность, то бессмысленность сплошных поисков. «Чтобы прочесать всю эту территорию людскими силами, нам бы понадобилось несколько лет!», — открыто признал начальник ГУ МЧС по Свердловской области Андрей Заленский.

 

 

Руководители поисков много раз ссылались на плохое покрытие сотовой связью в северных краях. Это неправда: сегодня почти все сотовые операторы прекрасно «ловят» в окрестностях северных уральских городов. В тайге, в низинах, связь, естественно, пропадает, но в горах, особенно возле вершин, связь есть. По признанию летчиков и спасателей, которые во время поисковой операции летали наблюдателями, в воздухе, на высоте полета, телефоны всех операторов ловят прекрасно.

 

 

 

В самом начале поисков проходила информация о том, что улетевшие оставили сотовые на земле. Это тоже неправда. На самом деле телефоны оставили четыре человека: Евгений Тренихин, Дмитрий Ушаков, Оксана Маевская и сторож авиационной площадки Юрий Соболев. Причем совсем без телефона улетели Маевская и Соболев, Тренихин и Ушаков оставили в автомобиле рабочие трубки, личные телефоны у них были с собой.

 

Пилот Валерий Кузовенков в интервью серовской газете «Глобус» рассказывал, что когда он подъезжал к аэродрому, Ан-2 только-только взмыл в небо, можно сказать, на его глазах. Кузовенков тут же набрал Кашапова, звонок проходил, но пилот не взял трубку. После этого Валерий звонил ему еще несколько раз, пока минут через 10 не пропала связь. Однако, по мнению специалистов сотовых компаний, определить через эти соединения, каким маршрутом летел самолет, технически было возможно.

 

Когда я стал допытывать на эту тему начальника областного ГУ МЧС Заленского, Андрей Викторович «перевел стрелки»: «Да, я возглавлял штаб, но сам я этим вопросом не занимался — есть ведь следствие. Обращайтесь в ФСБ, к следственному комитету…».

 

«Детализации были запрошены сразу же, в первые дни следствия, — рассказал „URA.Ru“ замначальника Нижнетагильского следственного отдела Уральского следственного управления на транспорте Михаил Халявин. — Но поскольку телефоны были вне зоны досягаемости, было просто бессмысленно ставить их на прослушку. Получив детализацию, мы установили, что после 22 часов никаких соединений ни у одного из пассажиров не было».

 

Фраза «в первые дни» довольно часто звучит в комментариях следствия и руководителей штаба поиска. Понимать ее следует так: в первые часы не было сделано ничего. За время расследования я опросил десятки людей: родственников пропавших, военных, спасателей, силовиков, которые причастны к расследованию. Просил вспомнить первые сутки после исчезновения самолета и начало поисков. Вывод один: в первые, самые важные дни и часы, когда надо было пробивать координаты по звонкам пропавших людей и пытаться их пеленговать, этого никто не сделал. Было упущено самое драгоценное для поисков время.

 

Вместо этого второй пилот Валерий Кузовенков ждал директора компании «Авиа-ЗОВ» Олега Золина и по его команде жег костры (сам Олег находился в Магнитогорске, но, узнав о ЧП, сел в машину и помчался в Серов). Об исчезновении самолета Золин сообщил авиадиспетчерам только утром, когда примчался в Серов, в Росавиацию сигнал поступил в 7.55. Таким образом, ночь для поисков была потеряна. Теперь Золин понесет за это ответственность: транспортная прокуратура инициировала административное производство по статье 19.7 КоАП «Непредоставление информации в государственные органы». «Он уведомил органы центра поиска и спасения спустя 6 часов, а закон требует незамедлительного уведомления», — поясняет заместитель транспортного прокурора Серова Денис Радченко. Несвоевременное оповещение обернется Золину…штрафом от 300 до 500 рублей, а его компании «Авиа-ЗОВ» — от 3 до 5 тыс. рублей.

 

 

 

12 июня, на следующий день после пропажи «кукурузника», в районе обеда редактор серовского «Глобуса» Татьяна Шарафиева, прознав о ЧП, сразу же вышла на правоохранителей. Через людей, через комментарии на сайте, по номерам машин вычислили гаишников Ушакова и Маевского. «Я сразу обратилась в правоохранительные органы с предложением: давайте искать людей. Давайте хотя бы дадим объявление на сайт! В ответ — ни да, ни нет».

 

Штаб поисков собрался в администрации Серова только спустя сутки после вылета самолета — 12 июня в 23 часа. За весь прошедший день никто не попытался «пробить» сотовые потерявшихся. Линейный отдел полиции на станции Серов в это время медленно и печально передавал материалы следственному отделу на транспорте. Уголовное дело следователи возбудили только на следующий день — 13 июня. Так истекли последние часы, когда телефон кого-то из потерпевших крушение, возможно, мог среагировать на пеленг. Запросы в сотовые компании, конечно же, последовали, но уже спустя несколько дней.

 

То, что время было упущено, признает сегодня и транспортный следователь. «Чтобы пеленговать, нужно получить судебное решение, а это была ночь, потом был выходной. Если бы вовремя подключить какие-то службы, может быть, и удалось что-то сделать», — говорит Михаил Халявин.

 

Детализации звонков с телефонов своих пропавших родственников серовчане пытались получить самостоятельно в сотовых компаниях, но им отказали. "Нам объяснили, что это возможно только через следствие, а в следствии сказали, что это делают и без нас. Никто нам эту информацию не предоставил, — жалуется Татьяна Тренихина, мама пропавшего Евгения.

 

 

Самый горячий вопрос: почему все ответственные за поиски ведомства «продули» наиболее важный период операции? Дело, очевидно, не только в непрофессионализме руководителей служб. Но и, возможно, в намеренном замалчивании трагедии на первом этапе. Причина — состояние пропавших ГИБДДшников Ушакова и Маевского.

 

Да, руководитель пресс-службы ГУ МВД по Свердловской области Валерий Горелых еще днем 12 июня сообщил, что перед вылетом компания распивала на аэродроме спиртное, а целью вояжа была рыбалка или баня. Но дело в том, что на тот момент Валерий Николаевич не знал, кто именно улетел в неизвестном направлении, — это было установлено только к вечеру праздничного дня. Как только список пропавших стал достоянием общественности (это произошло 13 июня), Горелых заявил, что Ушаков и Маевский, едва ли не единственные в группе, были трезвы. Одним словом, попахивает попыткой полицейского главка скрыть непотребное состояние своих сотрудников. Не в этом ли причина задержки поисковых мероприятий?

 

На сегодня информацию о распитии спиртного подтверждают следователи. «На месте (в одной из комнат в здании аэродрома — прим. Ред.) имелись следы распития спиртных напитков. Назначена соответствующая экспертиза изъяты, пустая бутылка и стаканы, из которых пили», — рассказал «URA.Ru» заместитель начальника Нижнетагильского следственного отдела Уральского следственного управления на транспорта Михаил Халявин.

 

Косвенное свидетельство того, что пьянка была, — история с ДТП, в которое попал серовский гаишник Максим Маевский: в мае пьяным он улетел в кювет. Сам остался цел, но в машине сидели две девушки, обе получили травмы. Маевский, естественно, сразу же позвонил Ушакову с вопросом «что делать?». ГИБДД и скорую решили не вызывать — девушек забрал знакомый Ушакова, который отвез их в больницу. Одну врачи отпустили через пару дней, достав из головы обломки стекол, а вторая очень долго лечилась от компрессионного перелома позвоночника, ходила в корсете.

 

То ли серовский инспектор так дорог девушкам, то ли они настолько запуганы, но обе, признавая, что авария была, тем не менее уверяли, что никакой Маевский их не катал. Но несмотря на все старания Ушакова, замять эту историю не удалось — информация быстро распространилась в серовской полиции и недруги Ушакова настучали в областной главк. Маевского допрашивали сотрудники Управления собственной безопасности, через три часа допроса он сдался и рассказал все как было. После чего написал заявление по собственному желанию. 11 июня, когда они улетели на самолете, был одним из последних рабочих дней Маевского в полиции. По некоторым данным, Ушаков был следующим в очереди на увольнение. Возможно, тот и другой решили напоследок сделать себе подарок — красивый полет над горами. И кто знает, что могло произойти в воздухе в компании с расхристанными, отчаявшимися полицейскими. По словам сотрудника серовской авиабазы охраны лесов Леонида Попова, АН мог упасть в тайгу, если вся компания сгрудилась в хвосте самолета…

 

Сегодня у родственников пропавших — злость, почти ненависть к правоохранительным органам. То, что в первые дни поиски толком не велись, для них ясно как божий день. Они еле сдерживают слезы, осознавая свое бессилие. Их единственная надежда — осень: когда в тайге опадет листва, тайга, возможно, «отпустит» пропавший самолет. Но силовики тут будут уже почти ни при чем.