Выдвижение Екатеринбурга на проведение Экспо-2025 прошло как-то незамеченным: одно сообщение — и тишина. А почему мы выиграли это право у Ижевска и Нижнего Новгорода? Какой проект защищали? Кто будет его реализовывать? «URA.RU» несколько недель искало ответы на вопросы, но все только надували щеки. Хотя ясно, что проект колоссального масштаба, а по степени важности для региона превосходит даже выборы губернатора в этом году. И такая тишина. Точно такая же, какая была во время заявки Екатеринбурга на Экспо-2020. Уверены: именно из-за отсутствия контакта с уральцами заявка тогда и проиграла — соцопросы фиксировали ненависть уральцев к проекту. И вот новая попытка получить выставку — и повторение старых ошибок. Спасибо вице-губернатору Александру Высокинскому, он согласился ответить на ключевые вопросы, возникшие после радостного сообщения. Интервью немаленькое, но интересующиеся узнают все, что можно знать на вечер 8 июня 2017 года. — Мне интересно, как составлялась заявка. Объявляется, что нужно подготовить заявки Екатеринбургу, Нижнему Новгороду, Ижевску. Что делает Екатеринбург? Куда все бегут? В заявочную комиссию? — Есть несколько этапов. Первый этап — аналог внутреннего подбора. Страна принимает решение, кто будет нас представлять. Это решение действительно более чем серьезное. Оно принимается на уровне первых лиц страны — кто на сегодня в состоянии представить страну так, чтоб иметь максимальные шансы на выигрыш. И, соответственно, в данной ситуации анализируются социально-экономическое положение регионов, динамика показателей. Следующий параметр, который анализируется: какое по итогам проведения данной выставки может получиться наследие с точки зрения социально-экономического развития страны. Получается, когда мы начинаем сравнивать, что у Екатеринбурга на сегодня саммиты БРИК, ШОС есть, точка роста «Иннопром» есть, уверенная положительная динамика показателей по развитию есть, агломерационный потенциал роста не только Свердловской области, но и Челябинской, Пермской областей, так называемый Уральский промышленный узел есть. И мы говорим: да, здесь может быть сформирован этот плацдарм развития страны на Восток. Соответственно, когда руководство страны смотрит и принимает решение в пользу Екатеринбурга, оно подразумевает три момента: первое — это некоторая оценка того, что уже сделано. Второе — какой потенциал. Третье — президент России доверяет, что мы сможем это сделать. — Несколько внезапным, что ли, выглядит участие во внутреннем отборе таких городов, как Ижевск и Нижний Новгород. Не Новосибирск, например, с которым мы все-таки конкурируем по уровню развития, не Казань, у которой есть опыт проведения универсиады. — Для того, чтобы начать соревнование, люди, которые заходят в этот процесс, должны выразить волю. Здесь выразили волю Ижевск и Нижний Новгород, сказав: «Мы хотим». У меня нет информации, почему Новосибирск не заявлялся в этом виде или в другом. Соответственно, выбор делали, исходя из заявившихся, кто пошел лоббировать свои регионы. — Просто в этом сравнении Екатеринбург, как мне кажется, выглядит как-то единственно привлекательным. — Нет, почему? Есть логика и у Нижнего Новгорода. Нижний Новгород — это в свое время четвертый город по количеству населения в стране (сейчас Екатеринбург занимает это место). Это город, который точно так же нуждается в определенном толчке развития. И технически, безусловно, для Нижнего Новгорода это был бы мощный толчок. Что происходит? Это в любом случае развитие региона, который имеет отношение к Москве, это несколько сотен километров от столицы. Но сегодня уже есть определенная точка роста — то, что мы называем Центральный регион: эта помпа и производит конкретную денежку. Но нам нужно научить и Уральский промышленный узел, и далее тот же Новосибирск производить денежку. Локомотивами здесь могут выступать как раз высокоразвитые города. — Как соревнование между городами проходило? Я уже не про показатели — скорее про столкновение центров влияния, лоббистов, интересантов. — Я думаю, что в данной ситуации лоббистские усилия оцениваются с точки зрения руководства региона, а не муниципалитетов. Потому что это решение госвласти. И здесь потенциал руководства региона точно так же оценивался. Безусловно, это определенное доверие Евгению Куйвашеву лично и его команде, когда руководство страны сказало: «Да, этим парням можно доверить». — То есть губернатору приходилось ходить по высоким кабинетам, рассказывать про возможности своего региона, презентовать, договариваться, может, еще более тонкую политику вести. — Думаю, приходилось рассказывать, что цифры у нас неплохие. Я в начале интервью сказал, что это решение делится на три группы решений. Первое решение — это анализ показателей и анализ динамики. Второе — это опыт проведения мероприятий. Третье — это как раз-таки наличие соответствующей команды, которая может все это организовать. Это не с точки зрения «да, у них все хорошо, пусть и дальше все будет хорошо». Всегда возникает вопрос: нынешнее руководство в состоянии вытянуть такой большой проект? Ответ — да, в состоянии. Мы прошли своего рода внутренний трехэтапный отбор, проанализировали наши показатели — вроде бы неплохо растут. Опыт у них есть? Есть. Что у них с инфраструктурой? Все есть. Нынешнее руководство потянет или нет? Потянет. — Кто на самом верхнем уровне принимал решение о том, что Екатеринбург в деле? — Я думаю, президент. — Обычно начальнику ведь приносят на подпись уже готовый документ. — Тут доверие президента главе региона — это очень серьезная штука. Не думаю, что Владимир Путин подобного уровня решения принимает по принципу: «Ну что, отчет подготовили? Давайте подпишу». Я уверен, что решение такого уровня президент принимает лично. — Чем же таким выигрышным мог показаться Екатеринбург по сравнению с Нижним Новгородом и Ижевском? Мне, честно говоря, про Ижевск даже говорить кажется несерьезным, но, тем не менее, раз уж соревнование было… — Я бы хотел уйти от сравнительных моментов в стиле «мировые финансовые рынки в панике, Украина взвинтила цены на укроп». Потому как к любого рода оппонентам нужно относиться с уважением. У всех есть свои сильные и слабые стороны. В начале 90-х годов это три города: Екатеринбург (тогда Свердловск), Челябинск, Пермь. Три промышленных центра, в структуре экономики которых 90% — промышленность, из которой, в свою очередь, 90% — оборонная. Три серых, совершенно одинаковых города. За это время Екатеринбург наращивает оптово-розничную торговлю, не уменьшая, и не в ущерб промышленности наращивает банковское дело, наращивает логистику и другие отрасли экономики. На сегодня в структуре экономики Екатеринбурга промышленность занимает такое же место, как банки, связь, оптово-розничная торговля, логистика и так далее. У нас более чем серьезные коммуникации по опту и рознице. Мы встали на так называемые транснациональные логистические пути. Если посмотреть структуру основных инвестиций по Екатеринбургу и по Казани, станет ясно, что у нас больше коммерческих и частных инвестиций, а у Казани — бюджетных. Они лучше нас работают в вопросе привлечения средств из федерального бюджета, но с точки зрения устойчивости системы завтра бюджет кончится — наступил кризис, нефть подешевела и источника финансирования может не быть. А мы работаем на основе диверсифицированной экономики. Это еще один серьезный признак того, что с нами нужно иметь дело. — Получается, то, что мы так хорошо развились, наше главное преимущество? — Президент России совершенно правильно ставит задачу. Он говорит, что страну нужно развивать таким образом, чтобы бюджетный рубль, который выделяет федеральный или областной бюджет, был катализатором развития. Не единственным источником развития, а катализатором. Нужно добиться того, чтобы бюджет настолько эффективно вкладывал деньги, чтобы на один вложенный рубль было привлечено три-пять рублей частных инвестиций. Здесь президент смотрит и говорит: «Да, у них есть команда, у них есть губернатор, который в состоянии все это дело потянуть, у них есть положительная динамика, и если мы впрыснем туда еще нашего бюджетного ресурса, то они попрут». — Мы пока выиграли право подать заявку, но не выиграли саму заявку. А дальше соперники у нас Осака, Баку, Париж — несколько пугающая тройка, если говорить о конкуренции. — Если это перенести на спорт, то мы выиграли чемпионат страны. Нас страна отправляет на чемпионат мира, где мы ее будем представлять в этом виде спорта. По сути, мы вышли в финал, где все будет жестче. Там существуют определённые правила заполнения заявочной книги, то есть существует определенная форма заявочной книги, по которой готовятся все документы. — Большая книга? — Три толстых тома. Довольно внушительные по толщине, формата А4. Это не эссе на заданную тему «Как я провел лето». Это четкая форма, которую нужно заполнить, у которой есть определенного рода сравнительные коэффициентные таблицы, определенный перечень факторов, которые анализируются, начиная с количества гостиничных мест класса 5 звезд и 2 звезды, транспортной структуры и так далее. Здесь уже анализируются не только Екатеринбург и Свердловская область. Здесь уже анализируется территория, в целом — вместе с соседними регионами. Мы на сегодня, исходя из возможностей и положения Екатеринбурга, можем обеспечить двадцать-тридцать миллионов посетителей. Это те, кто придет на выставку. Соответственно, смотрим дальше. У нас есть готовая инфраструктура по приему посетителей этой выставки. Мы смотрим гостиничный фонд не только Екатеринбурга и Свердловской области, но и Челябинской, и Пермской областей, где мы этих людей зацепим. Кроме выставки, они могут увидеть супер-музей военной техники в Верхней Пышме. Они могут увидеть старый промышленный Урал и такие исторические места, как Ганина Яма и так далее — все наши достижения с точки зрения внутреннего туризма, все маршруты, которые у нас разработаны. — Екатеринбург способен через себя пропустить двадцать миллионов в течение полугода? — Да. А то и тридцать. То есть, если помесячно, то в городе одновременно плюс-минус будет находиться около четырех миллионов человек. Это более чем серьезная задача. К этому нужно стремиться и, конечно, надо потянуть. На подготовку отводится семь лет, за которые нужно будет, по сути, построить совершенно другой город. По проекту должен быть экспо-парк на ВИЗе — это развитие всей западной части города. Это переделка всей транспортной системы города — не косметическая, которую мы сейчас проводим к ЧМ по футболу, и то граждане недовольны возникшими неудобствами. К Экспо будут проводиться глобальные перестройки. В том числе метро и его вторая ветка. — И все-таки Осака, Париж и Баку — это не региональные столицы, а мировые мегаполисы. — Повторюсь, у всех участников есть свои плюсы и свои минусы, в том числе и у нас. После того, как делается книга и все уже понимают, где, что, у кого и как, идет более чем серьезная работа на уровне МИДа, потому что в голосовании принимают участи около 180 стран. И неважно, сколько жителей в стране — у нее только один голос. Почему это федеральный проект? Потому что город, на который делается федеральная ставка, начинает вкручиваться в административный ресурс федеральных ведомств: Минпром — это курирование процесса как минимум [заместителем председателя правительства РФ Аркадием] Дворковичем, это понимание МИДа, которое на уровне диппредставительств разрабатывает свои планы, это работа наших корпораций, которые работают на международном уровне как транснациональные корпорации. — И мы начинаем уговаривать остальные страны, давим на жалость, где нужно, где нужно — угрожаем? — Нет. При чем тут жалость? У нас есть более чем работоспособная команда, которая имеет опыт заполнения и работы с подобными заявками по Экспо-2020. У нас есть [сенатор и член заявочного комитета Экспо-2020 Аркадий] Чернецкий — это просто человек-ледокол, [руководитель заявочного комитета Экспо-2020 Эрик] Бугулов, который этим занимался, Куйвашев, который точно так же занимался той заявкой. Люди из города, которые занимались этой заявкой, никуда не ушли. Я в свое время занимался, [замглавы администрации Екатеринбурга Сергей] Тушин, [глава администрации Екатеринбурга Александр] Якоб. На сегодня все это концентрируется в единый кулак: усилия МИДа, усилия нашей команды, источники финансирования, экономический потенциал и поддержка страны. Главное — совместить все факторы этой тяги в одной точке времени и пространства, тогда эту стену просто снесет. — Чернецкий — человек-ледокол, но у него, простите, возраст все-таки, да и в Совете Федерации все-таки не те реалии, в которых мы с вами живем. — Кто-то может в СФ и «номер отбывать», но то, как там активно работают и Чернецкий, и Россель, я знаю по количеству запросов, которые к нам поступают, по количеству поездок туда, когда они реально лоббируют интересы области. Ничего они не отстали. Чернецкий мне когда-то, когда я был помоложе, сказал классную фразу: «Что ваша молодость и задор против нашего опыта и умения?» Так вот, на сегодня с опытом и умением у него все хорошо, наши молодость и задор к этому подтянулись. — А я слышу мнения, что именно эта команда людей — при всем их опыте и уважении к ним — проиграла первую заявку. Про Бугулова и вовсе ходили слухи, что он сбежал после того, как заявка была отклонена, поскольку было заведено уголовное дело по растратам. — Во-первых, я вас уверяю, что по итогам всей этой работы проводился тщательный «разбор полетов». Если бы были какие-то косяки, головы бы уже поснимали. Мы это умеем делать, особенно по итогам. Во-вторых, кто сказал, что сегодня люди, которых я обозначил, будут единственным членами команды? Идет дополнительный приток людей. Я раньше не настолько плотно занимался этой работой. Сегодня губернатор поставил четкую задачу: «Садись, вникай». Я это расцениваю как доверие главы региона, как более чем серьезную дополнительную нагрузку, как серьезный шанс продвинуться в масштабных проектах региона. — Можно считать работой над ошибками тот момент, что в прошлый раз над заявкой больше работали регионалы, а федералы подключились только в конце, поддержав заявку, а на этот раз, наоборот, первыми выступили федералы, а мы уже взяли под козырек? — Стартуем вместе, одновременно. Прем в два мотора. Не буду давать комментарии прошлого раза — сейчас вот так, двойная сила. Кроме того, люди, которые сегодня приходят в этот оргкомитет на федеральном уровне, из команды Дворковича и другие — более чем серьезный дополнительный ресурс и катализатор процесса. Вы же знаете, почему меня сильно раздражают «диванные аналитики» — они ведь дают оценки, не имея опыта сорока реализаций подобных проектов. Поэтому я буду прислушиваться к оценкам, предположим, [гендиректора УГМК Андрея] Козицына, который много чего сделал для региона. К его оценке или к оценкам других крупных предпринимателей, таких как [Артем] Биков и [Алексей] Бобров, кто развил бизнес и кто понимает, как сделать такой проект и как это дается, я прислушаюсь. — Почему тогда мы не видим этих предпринимателей и олигархов вроде Алтушкина, Пумпянского, Вексельберга, Козицына в заявочном комитете? — Я вас уверяю, что они там появятся. Это на сегодня совершенно точно большая задача. Не буду называть пока эти большие громкие фамилии. Наши олигархи — руководители крупных федеральных бизнес-структур. Этот список сейчас формируется. Итогового списка еще нет. — Вы говорите, что была проведена большая работа над ошибками. В чем она заключалась? Что было проанализировано и что было выявлено как слабые места и действия? — На данном этапе выносить в паблик работу над ошибками нет смысла, потому что мы не готовы раскрывать карты перед нашими конкурентами. Анализ сделан — это организационная, финансовая и содержательная части заявки. — Мало взяток дали по сравнению с Дубаем? — Это не функция денег, хотя Дубай вваливал в эту тему очень много. Я говорю не о взятках — но это фееричные презентации, некий показ серьезности намерений: мол, если мы на презентации такое показываем, то представьте, что мы выдадим на конечный результат. — Так, может, тогда мы недостаточно серьезно продемонстрировали серьезность наших намерений? — Нет, у нас все было и есть нормально. Здесь ведь и политические вещи замешаны. Нет одной причины — это совокупность факторов. Тогда им это помогло — сегодня мог бы быть обратный эффект. Это большая политика, это большой бизнес. Чтобы это дело полетело, рядом должен быть крупный бизнес, рядом должны быть представители общественности, а общественность — это очень важная штука, потому что отдельно измеряется как фактор и показатель поддержка населения. — К слову, о поддержке. В программе Енина и Балакирской по итогам голосовании по поводу Экспо-2020 80% проголосовали против проведения выставки в Екатеринбурге. — Надо объяснять. Один хороший человек сказал, что «успех и рубль между диваном и пятой точкой не пролетают». Нужно всем поднять пятую точку с дивана. — И что делать? Соберем всемирный субботник? Обнимем Екатеринбург? — Если надо будет показать, что вся Свердловская область в едином порыве, обнявшись с челябинцами, значит, будем это делать. Я вас уверяю, что политическая активность и политическая ответственность у нас есть. Люди выходят сегодня выразить свою позицию и по Храму на воде, и по другим вопросам. У нас сегодня активное население. Было бы гораздо хуже, если б люди сидели по кухням, пили водку и говорили всякие гадости. Нет, люди сегодня готовы выходить и обсуждать. Посмотрите, сколько жителей вышло на Майскую прогулку, сколько выходит на другие мероприятия. — В 2013 году международная картина выглядела несколько «мягче». Как выигрывать сегодня в достаточно непростых условиях? — Международная картина стала существенно тяжелее не только у нас — в Европе тоже. У всех свои проблемы. У нас в этой части — что на нас оказывают давление. Чем больше на нас давят, тем крепче мы становимся. Так что мы себя чувствуем уверенно! А Европа… Первое: там кто сейчас в состоянии обеспечить безопасность? Лондон, Париж — там могут обеспечить безопасность? Второе, когда мы говорим о Европе, возникает огромное количество противоречий. Да и где вы найдете 500 гектаров в Париже под строительство чего-то нового? Где вы их найдете в Осаке? Там все гораздо более компактно. — Прошлая заявка, по неподтвержденным данным, нам обошлась в 800 млн рублей. Во сколько это может обойтись сейчас? Курсы ведь поменялись. — Я скажу одним предложением: денег у нас достаточно. — После Олимпиады появилось понятие «олимпиард». Сейчас будет понятие «эксполлиард»? — Не знаю. Посмотрим. В отличие от Олимпиады, к Экспо многие объекты строят сами страны — участники выставки, это привлечение инвестиций из других стран. Пока локальная задача — пройти отбор и выиграть. — Общие слова: «с финансами у нас все хорошо, с работой над ошибками — еще лучше». — Есть понятные вещи. Вы правильно говорите с точки зрения того, что в прошлый раз федералов надо было раньше подключать, опять же — федеральное плечо с точки зрения значимости. Эти все решения принимаются. — С муниципалитетов наших вы запрашиваете какие-то данные? Они в подготовку включены? — Причем не только с наших муниципалитетов. Вчера разговаривал с [вице-губернатором Челябинской области по экономике Русланом] Гаттаровым. Смотрим челябинский потенциал, пермский: качество их гостиниц, размещение, транспортную доступность, места для досуга и так далее. Мы анализируем с этой точки Екатеринбург, Нижний Тагил — весь ареал в радиусе 500 километров сегодня в полном анализе. Следующий этап — ареал в радиусе 1000 километров: это уже Тюмень и так далее. Во-первых, у меня и так есть статистика по всем городам. Мы смотрим, что взять, что не взять. Многое есть у Екатеринбурга в рамках подготовки к чемпионату мира по футболу. — На недавнем примере транспортной схемы Екатеринбурга мы видели: никто никогда не работает с людьми. Из-за этого же в прошлый раз так никто и не понял, зачем нам Экспо-2020. — Сегодня наш разговор — один из первых разговоров со СМИ на эту тему. Почему я собирал экспертный совет СМИ по Большому Екатеринбургу? И здесь его буду собирать по подготовке заявки. Работа с населением начинается уже сегодня, в том числе благодаря этому интервью. Люди будут его читать — значит, работа уже началась. Вопрос размеров этой работы — совершенно очевидная штука, которая может начаться сегодня, а закончиться через пять-семь лет. — Точно так же, как с Большим Екатеринбургом, будете ездить по городам и говорить, что Экспо нам нужно? — Если надо будет, будем ездить. Проекты, о которых мы говорим, Экспо-2025, Большой Екатеринбург, Екатеринбург-Челябинск — это планирование и горизонты, которые измеряется десятками лет, а наследие считается следующими десятками лет. Когда человек говорит: а что, год прошел — у меня ничего не изменилось, это означает, что человек, мягко говоря, не понимает системы, о которой мы говорим. Если мы говорим об очень маленькой системе в виде одного человека, то за год могут произойти видимые изменения, например, похудел на 20 кг или женился. Когда мы говорим о больших системах в размере городов, эти изменения не происходят быстро. Екатеринбург пришел в такое состояние в течение двадцати лет. — Я правильно понимаю, что сейчас ни параметры, ни масштабы PR-компании вы для себя еще даже не очертили? Когда начнется основательная такая «промывка мозгов»? Как на выборах мэра в 2013-м, когда Высокинский «звучал из каждого утюга». — Очертили и обсуждаем, параметры разрабатываются. Но в паблик выносить их пока рано. Никакой промывки мозгов не будет, а убеждение в позитиве начнется в скором времени. В течение двух-трех месяцев. Это будет большая медиакампания. — Кто возглавляет региональный заявочный комитет, если таковой есть? Вы там в какой должности, с какими полномочиями? Ну, и понятный только екатеринбуржцам вопрос: где здесь глава обладминистрации Владимир Тунгусов? — Евгений Владимирович Куйвашев — руководитель комитета. Александр Высокинский — заместитель. Я курирую эту работу от правительства. Полномочия: какую задачу ставит глава региона, я ту и выполняю. И я вас уверяю: Тунгусов — один из самых активных участников этого процесса. — А он в какой-то должности? — Не переживайте, он всегда в должности.

прочитать статью полностью