Сенатор Степан Киричук — человек-позитив: невероятная энергия, оптимизм, харизма — все, что должно быть у настоящего политика. Многие до сих пор вспоминают его как мэра Тюмени — город он возглавлял почти 15 лет. Но, признается, засиделся в этой должности, а вот в сенате скучать не приходится. О бывших и нынешних коллегах, мудрой Матвиенко, материальных благах сенаторов и тех, кого скоро посадят — в эксклюзивном ИНТЕРВЬЮ Степана Киричука «URA.Ru». — Степан Михайлович, проводили еще один год. Как он прошел для вас? — Как-то очень быстро пролетел, я, честно говоря, и не заметил. Осталось много каких-то незаконченных дел — и в личном, и в производственном, и в служебном плане. — Возможно, ошибаюсь, но многим людям, находящимся вне политики, не совсем понятно, чем занимаются члены Совета Федерации. У кого-то даже возникают подозрения, что сенаторы просто сидят и «проедают» государственные деньги. — Я в Совфеде уже 10 лет и скажу без лукавства: 10 лет назад, думаю, только половина сенаторов выполняла функции членов Совета Федерации так, как это прописано в законе. Вторая половина приходила на заседания, но у меня ощущение, что у них была какая-то вторая жизнь: они отстаивали или свои интересы, или интересы крупных компаний. Я тогда не понимал, что может быть по-другому, и считал, что это правильно. Года через два-три мне начали говорить, что с Госдумой взаимодействует не очень много сенаторов, и даже депутаты мало кого знали из Совета Федерации. Я удивился, начал присматриваться к коллегам. Многим была не интересна стадия разработки законов. Позиция была такая: что хотите, то и делайте, как рекомендуют, так и проголосуем. Это было удивительно. Еще [экс-председатель Совета Федерации] Сергей Михайлович Миронов приступил к некоему «осоветофедератовству», а Валентина Ивановна [Матвиенко], заняв пост председателя, поставила этот вопрос совершенно конкретно и просто: основная работа любого сенатора — это защита интересов регионов через принятие законодательства, ведь Россия в регионах не заканчивается, а начинается. Именно так и начали работать. Сегодня я не могу назвать, пожалуй, ни одного члена Совета Федерации, которого я бы отнес к тем, что 10 лет назад входили во вторую половину. Абсолютно все поменялось. И тут черную кошку искать очень сложно, ее просто нет. Те, кто понимал, что у них заграничные счета, от которых отказаться невозможно, те, кто понимал, что отказ от имущества в Лондоне, Венеции или на Крите для него невозможен, уже сделали выводы, и их здесь нет. Сегодня правила просты: если ты не открыт, если ты что-то прячешь, и, не дай Бог, это будет обнаружено, у тебя дорога, как минимум, на выход, а дальше — как уж повезет… — Усиление дисциплины среди сенаторов связано с приходом Валентины Ивановны? — Я думаю, что на 2/3, а то и больше, это — ее личная заслуга. Потому что именно с ее участием и при ее личном авторстве принято несколько законодательных актов, изменен регламент Совета Федерации. Она в этом отношении у нас в авангарде. И кто хочет быть с ней, тот должен идти в этом авангарде. И мы гордимся, что идем за ней. — В 2014 году вообще произошла большая смена сенаторов, и в Совет Федерации пришло достаточно много женщин. — Да, произошла серьезная смена. Больше половины новых членов — женщины. Это совсем неплохо. Я, например, начал участвовать в заседаниях Совета Европы с начала 1990-х годов. Тогда там говорили, что в России не выполняются гендерные условия — ни в парламентах, ни в даже делегациях не хватает женщин. Мы соберемся, мужики, посмотрим друг на друга: зачем нам тут эти женщины? Не очень и понимали европейскую политику. А сегодня у нас в этом отношении совершенно нет проблем: наши делегации укомплектованы получше европейских. Сейчас хуже ситуация у Германии, у Франции, у Великобритании… — Женщин найти не могут? — Да, там проблема. Там, по-моему, мужчины зачем-то вперед идут. В Совете Федерации сегодня, по-моему, по удельному весу больше женщин, чем в Госдуме. Это радует, потому что все они — сверхопытные люди. Например, наши, уральцы: Ирина Альфредовна Гехт. Когда она первый раз вышла на трибуну, зал замер. После выступления Валентина Ивановна [Матвиенко] сказала: мол, видите, человек первый раз выступает, а насколько все аргументировано и понятно. А все потому, что просто надо браться за то дело, в котором ты понимаешь. Или сенатор из Кургана Елена Алексеевна Перминова. Мы вместе несколько раз ездили в командировки. Сразу видно, что человек пришел сюда не просто защищать региональную составляющую, она умеет это делать, она видит проблему в корне. Когда чиновники Министерства промышленности и другие слова какие-то называют: креатив, имплементация, блэкаут…, мы в ответ задаём простые вопросы из жизни реальной, а не паркетной. Приход женщин в Совет Федерации как-то гуманизирует нашу законодательную власть. В то же время каждый из нас, мужчин, даже тех, кто уже «в годах», пытается быть более аккуратным и ответственным в решении разных вопросов. Не хочется, чтобы женщины придавливали нас своим природным обаянием, тоже хочется выглядеть более-менее пристойно. — То есть опасения, что женщины рано или поздно возьмут верх? — Во-первых, не боюсь, а во-вторых, просто горжусь, что у них все получается. Я и на производстве всегда радовался, если кто-то из моих подчиненных делал и умел что-то лучше меня. — Многие руководители, наоборот, боятся более умных подчиненных, стараются отодвинуть их… — Я их называю очень плохим словом. Мягко скажем, это недалекие люди. Это значит, что ты сам себя не чувствуешь руководителем, если боишься грамотных, толковых или молодых и перспективных ребят. — Когда мы разговаривали с депутатом Госдумы Валерием Трапезниковым, он с сожалением говорил о том, что не все его коллеги, избранные от региона, коренные жители Пермского края. В Совете Федерации есть такая проблема? — Еще есть. Это исключение, которое закреплено законом, но, я полагаю, что оно постепенно будет ликвидировано. Я согласен с Трапезниковым и считаю, что это неправильно. Исключение может быть предоставлено только военнослужащими и полицейским, которые постоянно меняют место службы. Я уверен, что нет такой территории в Российской Федерации, которая не смогла бы в Совет Федерации или Государственную Думу выдвинуть от двух до десяти человек, корнями связанных с регионом. Сегодня некоторые приезжают в тот регион, от которого они работают, заказывают гостиницу, проводят какие-то встречи, приходят в партийную и личную приемную, принимают жалобы, у них есть там помощники — формально работа идет, но я считаю, что и сенатор, и депутат должен приезжать домой: ходить на рынок, ездить в автобусе, ходить на предприятия, встречаться с друзьями, с которыми жил в общежитии или на заводе работал, и смотреть им в глаза. Сложившаяся ситуация — это, конечно, не трагедия. Наша главная задача — одобрять такие законы, которые не ущемляют интересы регионов, помня при этом, что, если не будет регионов, не будет и России. Но есть и чисто российские интересы, задачи, их нельзя забыть. — По вашим прогнозам, в следующем составе Госдумы будет больше коренных представителей регионов? — Убежден, что да. Это больше привяжет депутатов к территории. Я считаю, что на этот раз «Единая Россия» поступила мудро, объявив предварительное голосование: партия ведь приглашает не только своих членов, она предоставляет шанс настоящим лидерам регионов. «Единая Россия» усиливается этими людьми, не связанными ни с какими партиями. Это совершенно замечательный ход. И по результатам выборов в сентябре, думаю, в сумме депутатов «Единой России», избранных по одномандатным округам и по партийному списку, может оказаться больше 2/3 от общей численности. — А, на ваш взгляд, эти праймериз пройдут честно? В регионах в это мало кто верит. — Я знаю общую установку, которая была дана на разных партийных уровнях: абсолютная открытость и честность. На праймериз должны пойти достойные, не замаранные, не погрязшие в склоках, недомолвках, клановых разборках люди, которые после, возможно, будут представлять избирателей Российской Федерации в Государственной думе. Вот если бы я был сегодня на региональном уровне, я бы рискнул, я бы поступил честно. Но если меня в регионе нет, это не означает, что там нет людей, которые поступят честно. У меня нет оснований не верить этому. Регионам следует решать свои вопросы: закупайте машины «Скорой помощи», делайте дороги, занимайтесь соцзащитой, следите за соблюдением техники безопасности, не допускайте пожаров, песочку где-то подсыпьте при гололеде — много разных вопросов. наконец, экономику свою развивайте, прекратите все междоусобные войны между крупным бизнесом, мэром и губернатором. Регионы должны заниматься своей региональной повесткой и гордиться этим. — В Совете Федерации партийная составляющая не настолько четко выражена, как в Госдуме. Тем не менее, многие сенаторы имеют определенную партийную принадлежность. У вас не возникает разногласий на почве разных политических взглядов? — Нет, у нас другая ситуация. Вот я — член «Единой России», у нас есть члены «Справедливой России», КПРФ, ЛДПР. Но нам регламент запретил какие-либо сборы по партийной линии, поэтому за 10 лет мы здесь ни разу не собирались и не обсуждали ни одного партийного вопроса. При обсуждении тех или иных вопросов председательствующий нас никогда не называет представителем той или иной партии, как это свойственно для Госдумы. Здесь все — члены Совета Федерации. Так что в стенах Совета Федерации партийная составляющая отсутствует, но каждый из нас принимает активное участие в мероприятиях наших партий вне этих стен. — Не ностальгируете по работе мэром? Этой работе в Тюмени вы отдали почти 15 лет жизни. — Это хорошие воспоминания, как служба в армии или учёба. Я отработал мэром почти четыре срока полномочий. Сам ездил по городу: из школы — в детский сад, с завода — на фабрику, с фабрики — во двор, на рынок, на улицу — везде лично встречался с людьми. Во время второй избирательной кампании приходил и говорил: «Я — Киричук, я у вас два года мэром работаю». А люди мне: «А-а-а! Мы тебе писали, а ты нам даже не ответил!» Начал разбираться, а они, оказывается, и не отправили то письмо. Было и такое. Первые выборы — это было, скорее, понуждение к мэрству, а остальное — это уже искренний выбор людей, и, когда ты его получаешь, ты уже не в состоянии им в чем-то отказывать. Самое страшное в работе — отказывать и рассказывать о негативе. Как хотелось порадовать! Как хотелось обнадежить! Но перебарываешь себя и говоришь правду. Выходишь со встречи, помощники смотрят и думают: «Ну, ненормальный! Выгонят его, и мы вместе с ним работу потеряем». Не выгоняли. Люди анализировали и понимали: не вор, не подлец, жену и детей по блату не устраивал, братьев-сестер — тоже, коттеджами не отгородился. По-другому нельзя: либо — тюрьма, либо — полная изоляция от людей. — Но многие охотно пользуются служебным положением… — Все равно посадят. А если кто еще не сел, все равно сядет. Или Бог накажет. Хотя я в это с трудом верю, но, видимо, существуют какие-то силы, потому что они мне тоже во многом помогали. — А почему люди вообще рвутся во власть? — Затягивает. Очень сильно. Я тоже власть люблю. Когда я 10 лет проработал мэром, и надо было избираться на следующий срок, я встал, и ощутил, что ко мне мэрское кресло прилипло — я уже сросся с ним. Жена мне начала делать замечания: «Ты стал циничнее. Ты стал категоричнее. Ты все знаешь?» Во власти отсутствие самоконтроля и самооценки — это очень большой недостаток, человеку и самому тяжело, он сразу закрывается. Во власти самый большой твой недруг — это ты сам. Смотрите: в мэрии я всегда держал бюджет открытым. На входе лежало две книги: доходы и расходы. Зам по финансам — Галина Максимовна Кулаченко, которая сейчас министр финансов Свердловской области, — сначала разговаривать даже не хотела. Но каждый день она писала, сколько пришло денег, куда отправлена платежка. А сегодня и не пройдешь: турникеты, охрана. Разве это мэрии? — Все объясняется мерами безопасности. — Объяснить можно все, что хочешь. Но меры безопасности создаются не ради чиновников, а ради населения. Почему тогда у нас за каждым автобусом охранник не ходит? Так вот, про власть. Она, повторюсь, затягивает. Я ведь уехал сюда, в Совет Федерации, хотя мог еще спокойно снова избраться мэром Тюмени. Мне помог Сергей Семенович Собянин (экс-губернатор Тюменской области, ныне — мэр Москвы. — ред.). Он сказал, что все, что можно, я уже сделал. Ты, говорит, настолько устал от канализации и отопления, что ночью, когда тебе звонят и говорят, что прорвало трубу, дом отключен от тепла, на улице минус 20, ты говоришь: «Хорошо». Да, я помню: я мог положить трубку и уснуть. А первые 10 лет я бы, даже не дослушав, на ходу штаны надевал и несся туда. Понимаете, со временем черствеешь. Почему и говорят, что полномочия нужно ограничить двумя сроками. — Ваши полномочия были подтверждены в 2014 году, но вы оставили пост председателя Комитета по федеративному устройству. С чем это связано? — Когда Владимир Владимирович Якушев подписал документы о моем назначении, я, как и положено новым членам Совета Федерации, пришел представляться Валентине Ивановне [Матвиенко]. Мы обсудили и этот вопрос. «Может, попробовать на место председателя кого-то?». — То есть вы сами от кресла отказались? — Не скажу, что я отказывался. Не исключаю того, что хотел поддержки, хотел остаться — пока и сам не знаю ответа на этот вопрос. Но я горжусь, что не побоялся заявить о том, что это возможно. — И не жалеете? — Нет, не жалею. Мы обсуждали этот вопрос с Валентиной Ивановной две недели. Хорошо, когда мудрый руководитель поможет тебе сделать тот или иной шаг. И Валентина Ивановна мне помогла: она оставила мне первую связь, закрепила за мной ту же машину, которая была раньше, распорядилась, чтобы соответствовал кабинет. В общем, не нужно бояться идти в политику, но в то же время не нужно бояться и изменений. Выборы нового председателя Комитета (Дмитрия Азарова, — ред.) показали, что мой уход с председательства своевременный и на пользу и мне, и Азарову, и Комитету, и Совету Федерации. Я работаю содержательно сейчас, больше и продуктивнее. — Вы не боитесь уйти из власти? — Нет. Если я уйду из политики, пойду преподавать. Я вот сейчас пишу статьи, лекции, написал вот учебное пособие. Учусь у Петра Столыпина. Интересные вещи писал товарищ… — Вы работали мэром 15 лет, сенатором — уже 10. В Совете Федерации не очерствели, как в мэрском кресле?   — Здесь все по другому. Мне с каждым днем хочется делать все больше и больше. Скорее всего, это связано с реформой Совета Федерации: Совет Федерации до Матвиенко и после Матвиенко — это как переход из первой лиги в высшую. Вот у меня такой переход случился: я сегодня будто бы играю в Лиге чемпионов. Мне здесь очень комфортно. Ко мне постоянно кто-нибудь приходит, но не чай попить, а за советом. Как тут поступить и как это сделать. У меня есть ученики: они и в Совете Федерации, и уже в регионах. Это здорово! В больших городах мэры, в полном понимании этого слова, перевелись. Раньше на эту должность приходили директора заводов, у которых за плечами были десятки тысяч работников, детские сады, больницы — они знали, что от них требуется, были подготовлены. Сейчас многие избираются через депутатский корпус и первые годы познают, изучают городское хозяйство, набираются опыта. А муниципалитет это не школа переквалификации. Многие мэры ничем не озабочены: ни социальной жизнью коллектива, ни заработной платой, пожалуй, кроме самих себя. Стыдно признаться, но из 85 центров субъектов РФ я вам даже два десятка «настоящих» мэров не назову, а раньше мог бы назвать 50. Я не помню ни одного города, который бы не считал себя лучшим городом земли и мира по выражению местного начальника. Мэры дают интервью в газетах и глянцевых журналах, а крапиву, выросшую недалеко от мэрии, убрать не могут, просто носы кверху у многих. — Войны между мэрами и губернаторами, что не редкость и сегодня, мешают развитию? — Конечно. Мне совершенно понятны стремления государственной власти вмешиваться в дела мэров. Вообще, все зависит от личностей. Если мэр идет к людям, чтобы сказать, что губернатор плохой, а губернатор идет, чтобы сказать, что мэр плохой, — значит, они оба ни на что не годятся. — У людей чувствуется апатия: цены растут, рубль дешевеет. Каковы ваши прогнозы на 2016 год? — Не могу гарантировать каждому, что все у него будет хорошо, я не гадалка, не экстрасенс и не аналитик. Скажу только свои ощущения. Я дважды послушал президента РФ Владимира Владимировича Путина: во время послания и во время пресс-конференции. Посмотрел фильм «Миропорядок» и сделал для себя несколько выводов. Нашей стране никто не может грозить, и никто не будет грозить. У нас есть Президент — Президент с большой буквы. Это гарант не только соблюдения Конституции, но и того, что мы будем жить в мире, спокойствии и добре. Но чтобы это было, мы еще и его должны поддерживать. Доверие к нему огромное, но просто доверять мало. Сегодня еще надо работать на общее благо, каждому на своём месте. Я буду делать всё от меня зависящее, чтобы 2016 год был хорошим, и всех призываю тоже честно и продуктивно трудиться. Вместе — мы сила, мы сами создадим комфортные условия жизни в России для всех жителей. Надо поправлять внутреннюю ситуацию. Жили ведь при 10 долларах за баррель, сейчас живем при 37. Жили с испанскими мандаринами — поживём с абхазскими. Ситуация, которая у нас сегодня возникла, не мешает нам смотреть с оптимизмом в 2016 год. А лидер у нас есть, и мы должны гордиться тем, что у нас такой Президент.

прочитать статью полностью