Как Сечин и Миллер обидели уральский север, что скоро будет с ценами на нефть и пенсиями, чем рискуют россияне, если широкой лопатой грести деньги Резервного фонда и почему центр оказался «белым и пушистым», а губернаторы — дураками. В интервью «URA.Ru» рассказала профессор МГУ, экономико-географ Наталья Зубаревич. Версия эксперта — почему все же были отменены губернаторские выборы в богатейших регионах Урала. Ведущий экономист России Наталья Зубаревич заступается за регионы и предлагает кардинально изменить правила распределения финансовых потоков от федерального центра к субъектам. У эксперта непривычно жесткая позиция по отношению и к Совфеду, и к Кремлю, и к депутатам Госдумы. — Если бы лично вам поставили задачу решить проблему дефицита региональных бюджетов, выстроить региональную экономику страны по собственному усмотрению, как бы вы поступили? — Кризис бюджетов регионов урегулировать можно, а выстроить региональную экономику — это из области фантастики. Экономика — не солдаты на плацу. Развитие регионов можно стимулировать, но только опираясь на их конкурентные преимущества и снижая барьеры. Для России главные барьеры — плохие институты (нормы и правила) и инфраструктура. Начинать нужно с правил игры. Первое — межбюджетные отношения. Поскольку мы живем на нефтяную ренту и это надолго, ее перераспределение в виде трансфертов регионам из федерального бюджета должно быть основано не на лоббизме, а на прозрачных правилах. То, как трансферты распределяются сейчас, это неправильно, это дестимулирует развитие.   Второе — пора уже понять, что интересы регионов часто не совпадают в том числе с интересами центра, это объективные противоречия. Нет простых и хороших решений. Значит, нужна работоспособная, а не декоративная система согласования интересов, институты (площадки) для этого процесса. — Что вы подразумеваете под этим? — Это значит, что должен быть реальный Совет Федерации, где представлены интересы регионов, а не просто сидят красивые люди из бизнеса и чиновники-отставники. Это значит, что депутаты Госдумы, избранные от территорий, должны понимать, что если вместо того, чтобы заниматься реальными проблемами и искать компромиссные решения, они бьются с иностранными агентами, как сейчас, то их просто не переизберут. Это изменение ценностной матрицы, потому что главная проблема — в головах. В большой стране невозможно все диктовать сверху. Да, процесс согласования долгий, тяжелый и с издержками. Но только так вы можете избежать серьезных ошибок в принятии решений. Третий момент — институты (правила) должны работать! Как записано в Бюджетном кодексе, ни одно решение, принятое вышестоящим уровнем власти и накладывающее на регионы дополнительные расходные обязательства, не может приниматься без финансирования с того уровня, который принял это решение. Вы хотите бюджетникам зарплату поднять? Пожалуйста! Вы такие добрые — гоните деньги! Это ваше решение, а не регионов. Подавляющее большинство регионов не имеет финансовых ресурсов для выполнения указов. А с 2013 года, когда началась стагнация экономики, проблемы доходной базы региональных бюджетов еще больше обострились. Отношения центра и регионов функционируют по вечной российской матрице: «Я начальник — ты дурак». Центр «белый и пушистый», без конца указывает и все контролирует, а регионы тихо воют, отчитываются валом бумаг и постоянно просят денег. Такая система работать не может, она неправильная. — Вроде все просто, но насколько реально изменить эти «правила»? — Решить эти задачи трудно, потому что есть мощные группы интересов, которым эти правила мешают. Если удастся создать эту основу, выстраивается нормальная экономика: если регион отвечает за свою часть полномочий, если понимает, как к нему придут федеральные деньги (и это не система хождения по кабинетам, а четкие критерии и понятные формулы, позволяющие распланировать финансовые возможности региона на несколько лет), то начинает работать главная экономическая сила — конкуренция.   Регионы конкурируют за два главных ресурса — инвестиции и человеческий капитал. Если у региона лучше инвестклимат, придет инвестор с деньгами, создаст новые рабочие места, налоги пополнят бюджет. Выше заработки — будет расти миграция из других регионов. Понятно, что важны не только институты. Российские регионы разные: у кого-то огромные конкурентные преимущества, как у большой и богатой Москвы, у кого-то они малы. Но если рабочая сила дешевле и регион может инвестировать в развитие инфраструктуры, это будет способствовать конкуренции. Все непросто, но без нее развития нет. Если все останется как есть, развиваться будут только два типа территорий: крупнейшие агломерации и главные сырьевые «добытчики». Россияне будут и дальше перемещаться в Московскую агломерацию и Санкт-Петербург. А инвестиции будут идти только в нефть и газ, ведь ресурсные преимущества работают и при плохих институтах. Даже в Нигерии. — Месяц назад Агентство стратегических инициатив (АСИ) опубликовало первый инвестиционный рейтинг регионов… — Я с их методикой спорю давно, очень много вопросов. Рейтинги — это игрушки. Можно делать кучу рейтингов с разными результатами: что в них заложишь, то и получишь. Но они полезны как публичный продукт: люди задают вопросы —, а отчего, а почему так? Проблема в другом: на основе таких рейтингов нельзя принимать управленческие решения. — А можете рассказать, в чем критиковали методику составления? — Дело давнее, не помню. Они используют множество индикаторов, часть которых либо не вполне достоверные, либо не отражают то, что должны отражать. Потом складывают это все в кучу… Почему именно такой рейтинг получился, часто объяснить невозможно. Ну, вот так посчиталось. Ну и ради бога. — Тем не менее позиции регионов совпадают. Вы говорите о том, что Татарстан и Калужская область получили значительные инвестиции… — Да. У них приток инвестиций был очень неплохой. — Но в рейтинге АСИ они тоже в лидерах? — Правильно. Специфика российских рейтингов такова: несколько регионов в голове и хвосте любого рейтинга обычно не вызывают вопросов. По уровню развития всегда наверху будут Москва, Питер и Ханты-Мансийский округ, а в хвосте — Ингушетия, Тыва и Чечня. И никаких проблем. Но вот остальные почти 80 регионов как распределились? Почему Воронежская — здесь, а Калужская — там? Потому что, когда есть явные преимущества, их нетрудно вычислить. А вот когда ситуация менее явная — в этом получше, а в том похуже? В итоге в большой группе регионов получается средняя температура по госпиталю. — Проводились ли в России попытки оценить издержки бюджетной децентрализации? — В стратегии 2020 были прописаны инструментальные возможности и ограничения бюджетной децентрализации. В связи с очень неравномерной налоговой базой регионов больших возможностей налоговой децентрализации нет. Два самых крупных налога, которые идут в федеральный бюджет — НДС и НДПИ, — сконцентрированы в агломерациях федеральных городов и нефтегазодобывающих регионах, которые и так богаче. Поэтому налоговая децентрализация усилит неравномерность бюджетной обеспеченности. — В 11 регионах уже стартовали предвыборные кампании. Одно из предложений оппозиции — возвращать регионам 40 процентов от НДС. Что вы думаете по этому поводу? — Во-первых, федералы на это не пойдут, это самый стабильно собираемый налог. Во-вторых, НДС концентрируется в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге, потому что это основные центры потребления. Богатые федеральные города будут рады такому решению. В остальных регионах объем поступлений НДС значительно меньше. Значит, региональные различия в бюджетной обеспеченности существенно вырастут. Прежде чем выдвигать такие предложения, учите матчасть! — Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) субъектам тоже не вернут? Потери нефтегазодобывающих регионов огромные… — Нет. Потому что это рентный налог. В странах с правильно выстроенной бюджетной системой рентные налоги уходят на центральный уровень. И это правильно. Потому что не население Ямала эту ренту создавало, и не жители Ханты-Мансийского округа. Вся страна в 60-70-80-х годах вкладывала деньги, чтобы на этих территориях добывалось много нефти и газа. Поэтому рента тоже должна распределяться по всей стране. Главный вопрос — по каким правилам? — Ни для кого не секрет, что сегодня правительство вынуждено компенсировать дефицит бюджета за счет Резервного фонда. Что будет, когда и эти деньги закончатся? — Это вопрос к макроэкономистам, не ко мне. Могу только отметить, что скорость расходования Резервного фонда пока ниже ожидаемой, а есть еще Фонд национального благосостояния. Широко они эти деньги расходовать не будут. Идет секвестр бюджета, усиливаются ограничения расходов, потому что ни одна власть не готова остаться совсем без денег. Скорее, будут в ускоренном режиме сокращать расходы. — Уже вроде и так все урезали, кроме пенсий и оборонки… — На уровне здравого смысла понятно, что фонды — это подушка безопасности. Ее будут растягивать, насколько можно. Думаю, что и оборонные расходы порежут, а индексацию пенсий снизят уже в следующем году. Хотя нам сверху сказали, что через два года цены на нефть опять вырастут. Ждем-с. — В начале этого года чиновники всех мастей активно рассуждали о необходимости импортозамещения, но сегодня про него практически ничего не слышно. Как вы считаете, идея провалилась или работа идет, но пока не видно результатов? — Процесс был быстрее в пищевой промышленности, но в марте рост остановился. В значительной части машиностроения спад производства. Для развития импортозамещения нужны инвестиции. А они в стране сокращаются (в мае — на 7,6 процента). Мы не столько импортозамещаем, сколько накачиваем военно-промышленный комплекс. В регионах ВПК промышленное производство растет. Но это заказы на бюджетные деньги. Порезав расходы на образование, здравоохранение, вложили деньги в новые ракеты и так далее. Если смотреть шире, импортозамещение в России понимается неправильно. Нужно ориентироваться не на замену своим чужого, а на производство такой продукции, которая потребляется и в своей стране, и конкурентоспособна на мировом рынке. Пример — бразильские самолеты: они не только в Бразилии летают, но и вышли на глобальный рынок. Вот такое импортозамещение необходимо, а не сыр российский с запретом ввоза других сыров. — Не могу не спросить про регионы Большого Урала. В число самых богатых в стране входят ХМАО, ЯНАО, Тюмень. А кто находится в худшем положении? — Хуже всего Курганской области, как обычно. Депрессивные регионы страдают первыми. А из трех названных — Ямалу. Уровень дотационности региона с двух-трех процентов в 2000—2012 годах вырос до 16-17 процентов в 2013—2014 годах. Основная проблема Ямала связана с тем, что два крупнейших налогоплательщика — «Газпром» и «Роснефть» — все хуже платят налог на прибыль в бюджет региона (это позволяет закон о консолидированных группах налогоплательщиков). В результате доля этого налога для ведущего нефтегазодобывающего субъекта неприлично мала (20-23 процента) и равна средней по регионам России. Но губернатор Кобылкин при всем к нему уважении вряд ли сможет тягаться по административному ресурсу с господами Сечиным и Миллером — что дали, то и бери.   — А как вы относитесь к отмене выборов в «стратегических» ХМАО и ЯНАО? — Просто смешно. Ну сколько можно так бояться! Уже хватит, и так все под контролем. Но на всякий случай и выборы отменили. Логика примитивная: ведь это главные «кормильцы» страны, их надо контролировать по полной программе. Хотя, вероятно, сработали не только страхи федеральных властей. Это и дополнительная возможность для Тюменской области контролировать распределение налога на прибыль между бюджетами округов и бюджетом области. При плотных финансовых взаимоотношениях (особенно у Ямала с Тюменской областью) власти области хотят рулить процессом выдвижения, назначения, избрания — как хотите — тех, кто управляет округами. Интересы федерального центра и руководства Тюменской области, скорее всего, совпали.

прочитать статью полностью