В Тюмени в эти дни проходит международный инвестиционный форум «Нефтьгазтэк». Его главный спикер — основатель и генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов. Специально для «URA.Ru» ведущий российский эксперт по экономическим интересам политических элит рассказал о будущем нефтяной отрасли. Нужна ли России Арктика, что ждет губернаторов тюменской «матрешки», откуда появляется и куда уходит Геннадий Тимченко и какие санкции еще введет Россия в отношении США — в эксклюзивном интервью «URA.Ru». — Константин Васильевич, сегодняшний форум проходит в сложных мировых экономических условиях. Их обсуждают почти на каждой секции. В Сибири риски от санкций реально оценивают? — Мы сюда приехали за оптимизмом, и все здесь настроены очень оптимистично. Хотя очевидно, что санкции окажут прямое влияние на отрасль. Есть три основных компонента: ограничение доступа к кредитным рынкам, ограничение доступа к рынкам сбыта и ограничение доступа к технологиям. Третья группа — самая страшная, плюс она усугубляется нашими внутренними проблемами: процесс санкций накладывается на процесс падения добычи нефти в Западной Сибири. Все эти вопросы экспертным сообществом не раз поднимались. Когда мы говорили, не надо идти в Восточную Сибирь — нас не слышали или не хотели слышать. Потому что очень сложно принимать решения, которые дадут отдачу через 10 лет, когда у тебя все хорошо. Фактически отрасль стала заложником успеха роста добычи с 2000 года. Когда нефтяников обложили за это налогами, они говорили: «Что вы делаете, вы же душите нас». А все смотрели на график и отвечали: «Хватит врать, у вас же рост каждый год, мы вас чуток подушим и — ничего не случится». Но теперь с падением добычи надо что-то делать. — Хотя санкции сегодня все старательно обходили, то ли из-за повышенного оптимизма, то ли еще из-за чего. Но ведь ситуация с нефтесервисом, а именно он пострадает в первую очередь, тоже была ясна давно. В сервисе зависимость от западных компаний высока, треть рынка контролируется нерезидентами. На полях конференции говорят, что ничего страшного не будет, что будут найдены какие-то серые схемы, потому что оборудование здесь, все надеются, что санкции будут чудесным способом разрулены. Но нам придется развивать новый российский нефтесервис, я не исключаю, что будет введен прямой запрет на работу в России для американских компаний. Это абсолютно реальный сценарий, хотя многие в это не верят. Это случится, если в «вашингтонском обкоме» будет принято решение наказать Россию по полной. Логика США проста: они борются с режимом Путина и делают ставку на шантаж. Санкции водятся персонально против Путина и его окружения, но идет провоцирование элит на восстание, а населения — на бунт. — Как нефтегазовые генералы влияют на политические элиты Западной Сибири? Воздействуют ли они на принятие политических решений? — У нас все нефтегазовые компании уже встроены в административную систему политических отношений, поэтому над нефтегазовыми генералами давно уже появились политические маршалы, которые ими командуют. Так или иначе в современной России весь бизнес встроен в систему политических и аппаратных отношений, а не только нефтегазовый. Если человек называется миллиардером, то он вступает в партнерские отношения с каким-то из кланов, из которых состоит политическая элита. Поэтому понятие газовый и нефтяной генерал ушли в прошлое. Остался только один такой пример — Вагит Алекперов. Потому что на счет «Сургутнефтегаза» — там тоже все догадываются, как эта компания управляется и кем, хотя формально она независимая компания. — А кто там главный? — Вы что ли не знаете, кто у нас главный в стране? Эта система предельна проста: есть несколько номенклатурных группировок, которые делят основную власть и собственность. И суть этой системы давняя: разделяй и властвуй. Они воюют между собой, а над ними стоит верховный арбитр, который решает их споры и выносит финальное решение, в том числе и в нефтегазе. — Есть ли в современной России финансово-промышленная группировка, которой выгодно было бы объединение тюменской «матрешки»? — В свое время была концепция, почему ее не ликвидировали вовсе: появился бы очень мощный субъект федерации, который контролировал бы слишком много всего. И это было одним из основных мотивов, почему не состоялось объединение. Но мы понимаем, что региональная власть — это отдельная специфическая история. Каждый из губернаторов близок к той или иной компании. И особым секретом это не является. Поэтому он этой компании и помогает. Губернатор сегодня для этих компаний — председатель домового комитета, они тут живут, как, например, вы в своей квартире, но начальник у них в другом месте. — Вы могли бы выделить кого-то из глав нефтегазовых регионов России? — Все губернаторы говорят правильные вещи и проводят правильные мероприятия. Вопрос в том, кто слышит голос губернаторов в сегодняшней политической конструкции? Сегодня региональная власть устранена федеральным центром из этой повестки, даже НДПИ забрали. Поэтому она может только заявлять какие-то проекты наверх. Но сигнал пока теряется в пути. — Многие политэлиты в Тюменской области были рады приходу в регион компаний Геннадия Тимченко и братьев Роттенбергов. Теперь они избавляются от своих активов. Что это значит? — Приход Тимченко в регион означал, что компания НОВАТЭК начала расти фантастическими темпами. Что сделал Тимченко, все прекрасно понимают — посмотрите его клиентскую базу, рост динамики продаж. Мы понимаем, что здесь работают мамонты, а между мамонтами бегают все остальные, и на них пытаются паразитировать — вот и вся методика бизнеса. Да, он формально продал эти акции (СИБУРа), но мы прекрасно понимаем, что это перекладывание из одного кармана в другой. Тимченко остался Тимченко и теперь является символом консолидации элит вокруг Путина. А продажа акций — это маневр, вывод компании из-под удара. — Каков ваш прогноз по экономике регионов «матрешки». Что ждет губернаторов? — У всех будет наблюдаться падение доходов из-за сокращения налога на прибыль. Налоговый маневр, который сейчас введен в стране для нефтяных компаний, сокращает налог на прибыль компаний, работающих в регионе. Потому что при налоговом маневре в федеральном бюджете растет поступление НДПИ, а он автоматически сокращает прибыль компаний. Вот и все. — На ваш взгляд, какие перспективы у Арктики? — Пока не поздно нам нужно Арктику отложить. Более перспективной историей является добыча нефти на суше. Мы вот здесь собираемся и специально говорим про трудноизвлекаемые запасы Западной Сибири. Проблема Арктики проста: не стоит сейчас бросать гигантские ресурсы на то, чтобы вытаскивать ее за волосы. История с Exxon Mobil была хороша тем, что был партнер, который брал на себя затраты на геологоразведку. Если Exxon уйдет, «Роснефть» скажет: «Ничего страшного, дайте нам триллион, и все будет». И вот тут возникает вопрос: нужно ли убиваться, чтобы Арктику вытягивать сейчас? Там же огромное количество экологических вопросов, а технологий нет. Мы и так в тяжелой внешней ситуации, если в Арктике, не дай бог, начнутся экологические проблемы, то Запад тут же начнет вопить: «Эти русские Арктику убивают!» Мы же по факту не знаем, что там, нет внятной геологоразведки. С другой стороны, хорошо, что у нас есть Арктика. Это наша территория, я даже понимаю логику создания там военной базы. Но зачем сейчас бросать огромные государственные деньги туда? Слава богу, у нас есть запасы и на суше. — Вы говорите о том, что у нефтяников проблемы, добыча падает, нужны деньги на разведку. Так почему они не могут объединиться и пролоббировать свои вопросы? — Настоящие генералы, которые все решают, пока думают: «Зачем нам впрягаться за всю отрасль, зачем нам лоббировать изменения всего налогового режима? Мы лучше пойдем к Самому и попросим льготу для своего месторождения». Эта психология и не позволяет в России сформировать настоящее нефтяное лобби. Все говорят про жирных нефтяных котов и некоторые даже думают, что нефтяники — это мощная сила, которая управляет страной. Это не так. Нефтяники на самом деле — это разрозненные кланы, которые воюют друг с другом. Они не могут сформулировать консолидированные позиции даже по тем вопросам, в которых они едины. Мой прогноз — в течение 10 лет мы столкнемся с падением добычи в России. И только тогда и будут приняты фундаментальные решения, которые все поменяют. Другой вариант: остается одна «Роснефть», тогда отрасль точно будет консолидирована. Но я решительный противник этого сценария.

прочитать статью полностью