Житель Челябинской области Евгений Ботов отправился добровольцем в зону СВО в 2022 году, почти сразу после начала спецоперации. Экс-начальник уголовного розыска из Копейска осознал, что защита Родины в трудный час — это его долг. А мужественный поступок станет примером для его сына.
Евгений попал в штурмовики и оказался на одних из самых тяжелых направлений — под Марьинкой (ДНР) и Белогоровкой (ЛНР). За два штурма он дважды был ранен, трижды оказывался на грани гибели и выжил только чудом. Сам ветеран СВО подчеркнул, что от неминуемой смерти его «уберег Бог». С чем ему пришлось столкнуться на спецоперации — в материале URA.RU.
– Евгений Владимирович, что побудило вас отправиться на спецоперацию?
Евгений до последнего момента скрывал от своих близких, что он отправляется в зону спецоперации
Фото: страница Евгения Ботова в соцсети «ВКонтакте»
– С самого начала СВО я для себя понял, что должен там оказаться. Потому что это мой долг. У меня растет сын, которому я должен подать пример — это во-первых. Во-вторых, наша Родина воюет. И война идет не только в зоне СВО. Родина воюет, значит я должен ее защищать. И я это сделал: пошел добровольцем, записался. Отправился на фронт с осознанной мотивацией, самостоятельно.
– Как ваши близкие и друзья отреагировали на это решение?
– Я такой человек, который сначала принимает решения, а потом о них объявляет. Поэтому буквально за три дня до отъезда объявил своим, что улетаю туда. Получается так, что я поставил всех перед фактом.
– Но они же наверняка нервничали, переживали?
– Да, переживали, звонили. Больше всего волновались, когда не было возможности отзвониться, что у меня все хорошо. Это было первое время, первая неделя, наверное. Я не мог им набрать и сказать: «Все нормально, я на месте». Потом уже была связь, выходил на разговор по телефону. Не сразу и не постоянно, но звонил.
– Какие боевые задачи вы выполняли?
– Я попал в штурмовой отряд, участвовал в двух штурмах. На первый штурм я заходил гранатометчиком с РПГ-7. На второй штурм — уже стрелком-автоматчиком. Мы, как штурмы, не были постоянно на позиции. Мы были в мирной зоне, ждали пока назначат штурм и уже непосредственно на него заходили.
За штурм Марьинки - небольшого городка в ДНР - Евгений получил Медаль Жукова
Фото: страница Евгения Ботова в соцсети «ВКонтакте»
Первый штурм — это ЛНР, взятие подходов к Белогоровке и к Белогоровскому мелзаводу. На сам штурм мелзавода я уже не попал, потому что был ранен. Но подходы мы штурмовали. Сама Белогоровка — это село рядом с Лисичанском. Его очень долго брали. Там участок тяжелый, сплошь меловые терриконы. И к ним подобраться сложно.
Например, мы проходили по ручью и уперлись во вражеский укрепрайон. И начали бой на близкой дистанции. Мы даже перекрикивались, слышали голоса друг друга. Они кричали нам: «Сдавайтесь», мы кричали им: «Сдавайтесь». Никто не сдался, завязался бой.
– А второй штурм?
– Второй штурм — это Марьинка, ДНР. Это маленький городок, который тоже не могли взять долго, лет восемь. Там были очень мощные укрепрайоны.
– Вы же почти до самого начала СВО служили в полиции?
– Да. Я в 2002 году стал оперуполномоченным в уголовном розыске. Позже попал убойный отдел, расследовал преступления. Потом стал начальником отдела, затем — начальником уголовного розыска. Дальше был замом по оперативной работе, начальником полиции и дослужился до начальника отдела. На пенсию вышел полковником и главой отдела МВД по городу Копейску.
– Пригодился ли вам на передовой опыт службы в МВД?
Белогоровку ветеран СВО штурмовал в составе спецподразделения «Ахмат»
Фото: страница Евгения Ботова в соцсети «ВКонтакте»
– Конечно. Я знал, что такое автомат, как его разбирать, как чистить, в том числе в полевых условиях. Это мне пригодилось сильно.
– Расскажите о ваших самых сильных боевых впечатлениях?
– Могу сказать, что атеистов в окопах нет. Все верят в бога. В «Ахмате» у нас вся Россия была, с любой верой. И мусульмане, и христиане, и буддисты.
Меня Бог несколько раз спас. Впервые, когда мы заходили на первый штурм ночью. Было темно, и я услышал над собой коптер. Слышал, что он груженый, что будет сброс. Я это осознавал. Но бежать было некуда, потому там очень темные ночи. И можно забежать на заминированную территорию. Для себя я принял решение: «Ну и пусть бросает, переживем». Услышал сброс, работу хвостовика. Он в полете такой звук «трррр» издает. Сброс упал рядом со мной, буквально в метре-двух, и не взорвался.
Следующий момент был, когда мы выходили со штурма. У нас закончился БК (боекомплект – прим. ред.), потому что противники перекрыли подходы к нам. Нас было семеро, и мы выходили самые крайние, последние, по тропинке. И пока мы шли, в дерево рядом прилетел снаряд от РПГ. И не взорвался. Если бы он взорвался, нас бы уже не было.
Еще момент был. Мы планировали вытащить наших «двухсотых» (погибших — прим. ред.), заходили ночью. Но не смогли пройти, потому что нас увидели украинские коптеры , по нам начала работать артиллерия. Я дошел до окопа, где были два блиндажа — слева и справа. Но слева все занято, справа тоже места нет. Я сел между ними и понял, что что-то не так. Я сижу неправильно, открытый для всех. Ушел, нашел «лисью нору». В окопах роют такие норы, это укрытие для одного. Нашел нору, и после меня туда, к блиндажам, пошли ребята. Я говорю: «Парни, там нет места» — «Да мы найдем!». Прошло буквально 15 минут и был прилет был прямо между этими блиндажами. И ребята вернулись уже раненные, «трехсотые». Если бы я оттуда не ушел, то прилетело бы прямо по мне.
Думаю, что Бог уберег, я кому-то еще здесь нужен. Что-то подсказывает сверху, Бог нас сопровождает и держит. Я считаю, это чудо произошло.
– Сколько раз вы были ранены за время боев?
Неразорвавшийся снаряд дважды спасал жизнь Евгения на передовой
– Я был ранен дважды. И каждый раз ранения получал, когда нес «трехсотого». Я потом уже шутил, что больше к «трехсотым» не подойду, потому что меня сразу ранят.
Первый раз мы выносили ЛНРовца с ранением обеих ног из окопа. Несли сначала на палатке, потом нашли носилки. Идем, периодически меняем носильщиков. И под вечер, уже когда стемнело, мы снова меняемся, поднимаем голову — над нами «птичка». Мы только успели прокричать предупреждение, тут же сброс. Я с напарником стоял с краю, а другие парни стояли ближе к месту попадания. Их сильно посекло, а мне и моему товарищу по одному осколочку только прилетело.
Второе ранение я получил, когда мы вдвоем выводили пятерых раненых. Мы находились в подвале, эвакуация не справлялась, работала артиллерия. Нам кричали, что надо с эвакуацией помочь. Я побежал, заменил на эвакуации бойца, взял носилки в руки, рядом попал снаряд. Но далековато, никого не задело. Я думаю: «У нас секунд 10 есть, пока они перезаряжают». Но тут прилетел сразу второй. Нас откинуло, мне обе ноги перебило осколками. Правая нога навылет, а в левой осколки остались. Но главное, что парня на носилках спасли, он жив. Мы недавно переписывались, созванивались, он благодарил меня.
– Какие награды вы получили за ваши подвиги?
– У меня есть орден — звезда «Ахмата». Это высший орден, который в «Ахмате» присуждается. И госнаграда — медаль Жукова. Что писали в рапортах я не знаю, потому что уже был в госпитале. Но знаю, что звезду «Ахмат» получил за первый штурм, а медаль Жукова — за второй штурм, за Марьинку.
– Были ли у вас какие-то сложности после возвращения на «гражданку»? С поиском работы, например?
Бывший штурмовик отмечает, что хотел бы вновь отправиться в зону СВО, но его не возьмут на передовую по здоровью
– Сложностей не было вообще никаких. Мой работодатель изначально сказал, что увольнять меня не будут. Со мной приостанавливали трудовой контракт. За это большая благодарность руководителю, который принял мою ситуацию. Он меня полностью поддержал, а коллектив помог собраться. Потому что все равно просто так туда не поедешь. Я полный рюкзак с собой вез. Мне на работе сначала оказали помощь, а потом встретили.
– А где вы работали перед уходом на СВО?
– ООО «Регион», отдел экономической безопасности. Это заправки по области.
– Планируете ли вы вновь отправиться на фронт?
– После демобилизации я получил категорию «Д». То есть я негоден к службе. У меня парез (частичный паралич — прим. ред.) левой ноги после ранения. И пока он не восстановился. Желание огромное (уйти на СВО — прим. ред.) есть, но меня пока не возьмут.
Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!
Не упустите шанс быть в числе первых, кто узнает о главных новостях России и мира! Присоединяйтесь к подписчикам telegram-канала URA.RU и всегда оставайтесь в курсе событий, которые формируют нашу жизнь. Подписаться на URA.RU.
Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Житель Челябинской области Евгений Ботов отправился добровольцем в зону СВО в 2022 году, почти сразу после начала спецоперации. Экс-начальник уголовного розыска из Копейска осознал, что защита Родины в трудный час — это его долг. А мужественный поступок станет примером для его сына. Евгений попал в штурмовики и оказался на одних из самых тяжелых направлений — под Марьинкой (ДНР) и Белогоровкой (ЛНР). За два штурма он дважды был ранен, трижды оказывался на грани гибели и выжил только чудом. Сам ветеран СВО подчеркнул, что от неминуемой смерти его «уберег Бог». С чем ему пришлось столкнуться на спецоперации — в материале URA.RU. – Евгений Владимирович, что побудило вас отправиться на спецоперацию? – С самого начала СВО я для себя понял, что должен там оказаться. Потому что это мой долг. У меня растет сын, которому я должен подать пример — это во-первых. Во-вторых, наша Родина воюет. И война идет не только в зоне СВО. Родина воюет, значит я должен ее защищать. И я это сделал: пошел добровольцем, записался. Отправился на фронт с осознанной мотивацией, самостоятельно. – Как ваши близкие и друзья отреагировали на это решение? – Я такой человек, который сначала принимает решения, а потом о них объявляет. Поэтому буквально за три дня до отъезда объявил своим, что улетаю туда. Получается так, что я поставил всех перед фактом. – Но они же наверняка нервничали, переживали? – Да, переживали, звонили. Больше всего волновались, когда не было возможности отзвониться, что у меня все хорошо. Это было первое время, первая неделя, наверное. Я не мог им набрать и сказать: «Все нормально, я на месте». Потом уже была связь, выходил на разговор по телефону. Не сразу и не постоянно, но звонил. – Какие боевые задачи вы выполняли? – Я попал в штурмовой отряд, участвовал в двух штурмах. На первый штурм я заходил гранатометчиком с РПГ-7. На второй штурм — уже стрелком-автоматчиком. Мы, как штурмы, не были постоянно на позиции. Мы были в мирной зоне, ждали пока назначат штурм и уже непосредственно на него заходили. Первый штурм — это ЛНР, взятие подходов к Белогоровке и к Белогоровскому мелзаводу. На сам штурм мелзавода я уже не попал, потому что был ранен. Но подходы мы штурмовали. Сама Белогоровка — это село рядом с Лисичанском. Его очень долго брали. Там участок тяжелый, сплошь меловые терриконы. И к ним подобраться сложно. Например, мы проходили по ручью и уперлись во вражеский укрепрайон. И начали бой на близкой дистанции. Мы даже перекрикивались, слышали голоса друг друга. Они кричали нам: «Сдавайтесь», мы кричали им: «Сдавайтесь». Никто не сдался, завязался бой. – А второй штурм? – Второй штурм — это Марьинка, ДНР. Это маленький городок, который тоже не могли взять долго, лет восемь. Там были очень мощные укрепрайоны. – Вы же почти до самого начала СВО служили в полиции? – Да. Я в 2002 году стал оперуполномоченным в уголовном розыске. Позже попал убойный отдел, расследовал преступления. Потом стал начальником отдела, затем — начальником уголовного розыска. Дальше был замом по оперативной работе, начальником полиции и дослужился до начальника отдела. На пенсию вышел полковником и главой отдела МВД по городу Копейску. – Пригодился ли вам на передовой опыт службы в МВД? – Конечно. Я знал, что такое автомат, как его разбирать, как чистить, в том числе в полевых условиях. Это мне пригодилось сильно. – Расскажите о ваших самых сильных боевых впечатлениях? – Могу сказать, что атеистов в окопах нет. Все верят в бога. В «Ахмате» у нас вся Россия была, с любой верой. И мусульмане, и христиане, и буддисты. Меня Бог несколько раз спас. Впервые, когда мы заходили на первый штурм ночью. Было темно, и я услышал над собой коптер. Слышал, что он груженый, что будет сброс. Я это осознавал. Но бежать было некуда, потому там очень темные ночи. И можно забежать на заминированную территорию. Для себя я принял решение: «Ну и пусть бросает, переживем». Услышал сброс, работу хвостовика. Он в полете такой звук «трррр» издает. Сброс упал рядом со мной, буквально в метре-двух, и не взорвался. Еще момент был. Мы планировали вытащить наших «двухсотых» (погибших — прим. ред.), заходили ночью. Но не смогли пройти, потому что нас увидели украинские коптеры , по нам начала работать артиллерия. Я дошел до окопа, где были два блиндажа — слева и справа. Но слева все занято, справа тоже места нет. Я сел между ними и понял, что что-то не так. Я сижу неправильно, открытый для всех. Ушел, нашел «лисью нору». В окопах роют такие норы, это укрытие для одного. Нашел нору, и после меня туда, к блиндажам, пошли ребята. Я говорю: «Парни, там нет места» — «Да мы найдем!». Прошло буквально 15 минут и был прилет был прямо между этими блиндажами. И ребята вернулись уже раненные, «трехсотые». Если бы я оттуда не ушел, то прилетело бы прямо по мне. Думаю, что Бог уберег, я кому-то еще здесь нужен. Что-то подсказывает сверху, Бог нас сопровождает и держит. Я считаю, это чудо произошло. – Сколько раз вы были ранены за время боев? – Я был ранен дважды. И каждый раз ранения получал, когда нес «трехсотого». Я потом уже шутил, что больше к «трехсотым» не подойду, потому что меня сразу ранят. Первый раз мы выносили ЛНРовца с ранением обеих ног из окопа. Несли сначала на палатке, потом нашли носилки. Идем, периодически меняем носильщиков. И под вечер, уже когда стемнело, мы снова меняемся, поднимаем голову — над нами «птичка». Мы только успели прокричать предупреждение, тут же сброс. Я с напарником стоял с краю, а другие парни стояли ближе к месту попадания. Их сильно посекло, а мне и моему товарищу по одному осколочку только прилетело. Второе ранение я получил, когда мы вдвоем выводили пятерых раненых. Мы находились в подвале, эвакуация не справлялась, работала артиллерия. Нам кричали, что надо с эвакуацией помочь. Я побежал, заменил на эвакуации бойца, взял носилки в руки, рядом попал снаряд. Но далековато, никого не задело. Я думаю: «У нас секунд 10 есть, пока они перезаряжают». Но тут прилетел сразу второй. Нас откинуло, мне обе ноги перебило осколками. Правая нога навылет, а в левой осколки остались. Но главное, что парня на носилках спасли, он жив. Мы недавно переписывались, созванивались, он благодарил меня. – Какие награды вы получили за ваши подвиги? – У меня есть орден — звезда «Ахмата». Это высший орден, который в «Ахмате» присуждается. И госнаграда — медаль Жукова. Что писали в рапортах я не знаю, потому что уже был в госпитале. Но знаю, что звезду «Ахмат» получил за первый штурм, а медаль Жукова — за второй штурм, за Марьинку. – Были ли у вас какие-то сложности после возвращения на «гражданку»? С поиском работы, например? – Сложностей не было вообще никаких. Мой работодатель изначально сказал, что увольнять меня не будут. Со мной приостанавливали трудовой контракт. За это большая благодарность руководителю, который принял мою ситуацию. Он меня полностью поддержал, а коллектив помог собраться. Потому что все равно просто так туда не поедешь. Я полный рюкзак с собой вез. Мне на работе сначала оказали помощь, а потом встретили. – А где вы работали перед уходом на СВО? – ООО «Регион», отдел экономической безопасности. Это заправки по области. – Планируете ли вы вновь отправиться на фронт? – После демобилизации я получил категорию «Д». То есть я негоден к службе. У меня парез (частичный паралич — прим. ред.) левой ноги после ранения. И пока он не восстановился. Желание огромное (уйти на СВО — прим. ред.) есть, но меня пока не возьмут.
