28 марта 2024

«Сталин Носову сообщил, что война началась, а о Победе говорить не стал»

Губернатор Челябинской области Борис Дубровский о своих предках. О тех, что трудились в глубоком тылу, и о тех, кто был расстрелян за связь с партизанами. ИНТЕРВЬЮ

© Служба новостей «URA.RU»
Размер текста
-
17
+
Дубровский Борис. Интервью. Челябинск.
Фото:

Ровно десять лет назад у мемориала «Тыл — фронту» в Магнитогорске появились памятные плиты, на которых высечены более 14 тысяч имен — жители города, погибшие на полях Великой Отечественной войны. На этой стене корреспонденты «URA.Ru», будучи во втором по величине городе Челябинской области в одной из командировок, увидели знакомую фамилию. С этого факта и началась беседа с губернатором Борисом Дубровским в канун 70-летия Победы.

— Борис Александрович, на памятной плите у монумента «Тыл — фронту» в Магнитогорске мы нашли надпись «Дубровский В.Н». Вот... — корреспондент «URA.Ru» протянул планшет с фотографией. — Может быть, это кто-то из ваших родных?

— Нет, это однофамилец, — Дубровский посмотрел на фото. — По моей отцовской линии, магнитогорской, на фронте никого не было. Все работали здесь, в тылу. На Магнитке. А по материнской линии, она тянется из Башкирии, все мои дяди воевали. Один матросом был, все время гордился этим, надевал форму, другой пехотинцем. Вернулись с войны израненными, такие рядовые войны, давно уже их нет в живых. Царствие небесное им обоим, как и моему третьему дяде, что погиб на войне. Мы даже не узнали, где именно он сложил голову. Он из тех, чьи останки до сих пор находят на бывших полях войны. А дед, Владимир Григорьевич, и отец, Александр Владимирович, ему в 1941 году исполнилось 17 лет, работали на комбинате.

Клипарт. Магнитогорск. Челябинск., Дубровский, мемориал
14 тысяч магнитогорцев погибли на фронтах войны Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru

— А мама?

— Ну, мама еще совсем дитем была, она 1938 года рождения. Они жили в Башкирии, в деревне. И дед мой по матери был шахтер, и они добывали марганцевые руды, которые, кстати, поставлялись на комбинат для выплавки различных легированных сталей.

— Вчера, кстати, состоялась торжественная передача знака «Магнитогорск — город трудовой доблести», именно за войну. О чем рассказывали ваши деды и отец?

— Очень рано умерли мои деды, я не успел услышать их рассказы. Знаю только по фотографиям и разговорам. А работали мои отец и дед в годы войны так, как работали все. С утра до ночи, с ночи до утра. Никакой романтики! Постоянный, тяжелый труд, для того чтобы был результат. Жесточайший спрос за нормы, за качество. Так было на комбинате, где начинал трудиться совсем юным мой отец. Он был электриком на Коксохиме.

— И в благополучное время условия труда там были... Не самые лучшие! Мой отец там работал всю жизнь.

— Особое место! А дед уже достаточно в зрелом возрасте работал, был железнодорожником. Он из репрессированных, приехал на комбинат, когда освободился. Был реабилитирован в 1984 году, уже посмертно. Вот эта моя ветвь, они все из Белоруссии. И я сейчас с оказией в Белоруссии всех своих родственников нашел. Там, в войну, были расстреляны мои двоюродные деды, за связь с партизанами. Мне показали их могилы.

— Вы говорите, что нашли родственников в Белоруссии. То есть специально искали. Зачем? Столько времени прошло...

— Зачем люди ищут свои корни? Я искал потому, что считал очень важным понять, кто мы, откуда вышли. И теперь я смог побывать на могилах прапрадеда и прабабушки, Василия и Нисташи. И там же могила прадеда, Григория Васильевича. Жили они в деревне, которой теперь нет. Была оккупация. Моих двоюродных дедов после расстрела свалили в ров. Родственники ночью пробрались туда, с риском для жизни, достали тела и перезахоронили по-христиански. Такая вот история, как в кино. Но мои дед и отец работали в войну тоже, как в фильмах. Всё так и было, как потом показывали. Здесь, на Урале, была своя линия фронта, положившая начало жесткой дисциплине. Ведь все, наверно, знают эту байку о том, что Сталин в 41-м году позвонил директору ММК и сказал, что началась война...

— А директором тогда был Григорий Носов?

— Да. ...А в 45-м Сталин Носову не позвонил, не сказал, что кончилось. Поэтому все так и продолжается. Все мобилизованы.

— Но есть 9 мая, День Победы. Все меняется в этой жизни, но два праздника остаются лучшими в России — Новый год и 9 мая. Почему до сих пор такое трепетное отношение ко Дню Победы? Уже 70 лет прошло. И уже парад принимает, как в стихотворении у Сергея Орлова, «маршал, не видевший этой войны». И дату можно отмечать, как в этом же стихотворении, без слез.

Дубровский Борис. Интервью. Челябинск., дубровский борис
«Я, по крайней мере, без слез не могу, у меня не получается» Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru

— Во-первых, точно нельзя без слез. Ведь мы видим еще тех, кто воевал, тех, кто работал в войну. Они живы, мы можем посмотреть на этих людей, послушать их, понять. Я, по крайней мере, без слез не могу, у меня не получается, особенно когда вижу ветеранов. Приходится себя сдерживать. Что касается тех, кто войны не знал, этот праздник и для нас все равно особый. Есть такое выражение: «У победы много родителей, а поражение всегда одиноко». И это была победа, которой можно гордиться. Сопричастность к народу, который это сделал, наверное, заставляет нас быть сильнее, увереннее. Есть еще новые страницы, которые только предстоит прочесть. Вот недавно открыли в Челябинске памятник разведчику Исхаку Ахмерову. О нем известно так мало, но нам еще обязательно расскажут. Потом. Так что праздник долго будет таким очень живым. Может через 5-6 поколений он и станет чем-то вроде Куликовской битвы, историческим. Но пока всё иначе. Поэтому не получается без слез.

— Борис Александрович, а вы помните, как открывали монумент «Тыл фронту?»

— Я служил в это время в армии, на Западной Украине. В 1978 году проект монумента утвердили, в 1979-м открыли. И вот там, в армии, в какой-то газете прочитал статью про будущий монумент. Была напечатана фотография, и я очень гордился, носился с этой газетой, всем показывал. А когда демобилизовался, побежал смотреть на монумент и был ошеломлен его величием.

Дубровский Борис. Интервью. Челябинск., дубровский борис
«А работали мои отец и дед в годы войны так, как работали все. С утра до ночи, с ночи до утра» Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru

— Какой ваш любимый фильм о войне?

— А ваш?

— Наверное, «В бой идут одни старики»...

— Почему?

— Не знаю. Может быть, смертей там не сильно много, но война почему-то показана именно так, что понимаешь — войны быть не должно.

— А как вам «А зори здесь тихие»? Одни смерти, но тем не менее... Не остается ведь чувство безысходности?

— Нет, не остается, потому что там, в финале фильма, видишь новое поколение... Парней и девушек, родившихся после войны, у этой доски, с именами погибших.

— Вот подобные фильмы, наверное, самые такие... Лучшие! Для нашего поколения они живые, потому что они тогда без всякого излишнего романтизма войны и убийства. Каждая смерть там — это смерть. «Они сражались за Родину», наверное, еще для меня из таких фильмов. Недавно умер режиссер Резо Чхеидзе, автор фильма «Отец солдата». Узнав об этом, я вспомнил и про фильм, подумал, что надо его пересмотреть. Там грустная история, отец через всю войну проходит, чтобы найти своего сына. Находит, а сын умирает у него на руках.

— Но это все уже на фоне победы.

— Да. Это и есть наши шедевры. Когда о судьбе человека на войне, а не просто стрелялки.

Открытие памятника разведчику Ахмерову. Челябинск, дубровский борис, тефтелев евгений
«Еще есть неизвестные страницы, о которых нам расскажут» Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru

— Сейчас очень много упреков, что слишком тиражируется победа. Как массовый ширпотреб. Георгиевские ленточки, к месту и не к месту.

— Я бы иные упреки озвучил. Те, что касаются пересмотра истории, цены Победы. А то, что будет излишне много ленточек... Наверное, коммерциализация истории это плохо. Но все же меньшее зло, чем попытка ее изменить.

— Ветеранам всегда говорят очень много хорошего. Пафоса, конечно, предостаточно. А какие бы вы им самые простые человеческие слова сказали в этот день?

Клипарт. Магнитогорск. Челябинск., памятник, мемориал
«Коммерциализация истории это плохо. Но все же меньшее зло, чем попытка ее изменить». Фото: Вадим Ахметов © URA.Ru

— Надо им говорить «Спасибо!». Желать здоровья, душевного спокойствия, внимания близких. Потому что они ведь сейчас, как дети. Просто, когда мы общаемся с ребенком, у нас есть понимание, что он вырастет, у него есть будущее, он как-то разовьется. А эти старики, знавшие войну, в тылу и на фронте...У них осталось очень мало будущего. Его надо скрасить теплом и вниманием.

Публикации, размещенные на сайте www.ura.news и датированные до 19.02.2020 г., являются архивными и были выпущены другим средством массовой информации. Редакция и учредитель не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с п. 6 ст. 57 Закона РФ от 27.12.1991 №2124-1 «О средствах массовой информации»

Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!

Подписка на URA.RU в Telegram - удобный способ быть в курсе важных новостей! Подписывайтесь и будьте в центре событий. Подписаться.

Все главные новости России и мира - в одном письме: подписывайтесь на нашу рассылку.
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Ровно десять лет назад у мемориала «Тыл — фронту» в Магнитогорске появились памятные плиты, на которых высечены более 14 тысяч имен — жители города, погибшие на полях Великой Отечественной войны. На этой стене корреспонденты «URA.Ru», будучи во втором по величине городе Челябинской области в одной из командировок, увидели знакомую фамилию. С этого факта и началась беседа с губернатором Борисом Дубровским в канун 70-летия Победы. — Борис Александрович, на памятной плите у монумента «Тыл — фронту» в Магнитогорске мы нашли надпись «Дубровский В.Н». Вот... — корреспондент «URA.Ru» протянул планшет с фотографией. — Может быть, это кто-то из ваших родных? — Нет, это однофамилец, — Дубровский посмотрел на фото. — По моей отцовской линии, магнитогорской, на фронте никого не было. Все работали здесь, в тылу. На Магнитке. А по материнской линии, она тянется из Башкирии, все мои дяди воевали. Один матросом был, все время гордился этим, надевал форму, другой пехотинцем. Вернулись с войны израненными, такие рядовые войны, давно уже их нет в живых. Царствие небесное им обоим, как и моему третьему дяде, что погиб на войне. Мы даже не узнали, где именно он сложил голову. Он из тех, чьи останки до сих пор находят на бывших полях войны. А дед, Владимир Григорьевич, и отец, Александр Владимирович, ему в 1941 году исполнилось 17 лет, работали на комбинате. — А мама? — Ну, мама еще совсем дитем была, она 1938 года рождения. Они жили в Башкирии, в деревне. И дед мой по матери был шахтер, и они добывали марганцевые руды, которые, кстати, поставлялись на комбинат для выплавки различных легированных сталей. — Вчера, кстати, состоялась торжественная передача знака «Магнитогорск — город трудовой доблести», именно за войну. О чем рассказывали ваши деды и отец? — Очень рано умерли мои деды, я не успел услышать их рассказы. Знаю только по фотографиям и разговорам. А работали мои отец и дед в годы войны так, как работали все. С утра до ночи, с ночи до утра. Никакой романтики! Постоянный, тяжелый труд, для того чтобы был результат. Жесточайший спрос за нормы, за качество. Так было на комбинате, где начинал трудиться совсем юным мой отец. Он был электриком на Коксохиме. — И в благополучное время условия труда там были... Не самые лучшие! Мой отец там работал всю жизнь. — Особое место! А дед уже достаточно в зрелом возрасте работал, был железнодорожником. Он из репрессированных, приехал на комбинат, когда освободился. Был реабилитирован в 1984 году, уже посмертно. Вот эта моя ветвь, они все из Белоруссии. И я сейчас с оказией в Белоруссии всех своих родственников нашел. Там, в войну, были расстреляны мои двоюродные деды, за связь с партизанами. Мне показали их могилы. — Вы говорите, что нашли родственников в Белоруссии. То есть специально искали. Зачем? Столько времени прошло... — Зачем люди ищут свои корни? Я искал потому, что считал очень важным понять, кто мы, откуда вышли. И теперь я смог побывать на могилах прапрадеда и прабабушки, Василия и Нисташи. И там же могила прадеда, Григория Васильевича. Жили они в деревне, которой теперь нет. Была оккупация. Моих двоюродных дедов после расстрела свалили в ров. Родственники ночью пробрались туда, с риском для жизни, достали тела и перезахоронили по-христиански. Такая вот история, как в кино. Но мои дед и отец работали в войну тоже, как в фильмах. Всё так и было, как потом показывали. Здесь, на Урале, была своя линия фронта, положившая начало жесткой дисциплине. Ведь все, наверно, знают эту байку о том, что Сталин в 41-м году позвонил директору ММК и сказал, что началась война... — А директором тогда был Григорий Носов? — Да. ...А в 45-м Сталин Носову не позвонил, не сказал, что кончилось. Поэтому все так и продолжается. Все мобилизованы. — Но есть 9 мая, День Победы. Все меняется в этой жизни, но два праздника остаются лучшими в России — Новый год и 9 мая. Почему до сих пор такое трепетное отношение ко Дню Победы? Уже 70 лет прошло. И уже парад принимает, как в стихотворении у Сергея Орлова, «маршал, не видевший этой войны». И дату можно отмечать, как в этом же стихотворении, без слез. — Во-первых, точно нельзя без слез. Ведь мы видим еще тех, кто воевал, тех, кто работал в войну. Они живы, мы можем посмотреть на этих людей, послушать их, понять. Я, по крайней мере, без слез не могу, у меня не получается, особенно когда вижу ветеранов. Приходится себя сдерживать. Что касается тех, кто войны не знал, этот праздник и для нас все равно особый. Есть такое выражение: «У победы много родителей, а поражение всегда одиноко». И это была победа, которой можно гордиться. Сопричастность к народу, который это сделал, наверное, заставляет нас быть сильнее, увереннее. Есть еще новые страницы, которые только предстоит прочесть. Вот недавно открыли в Челябинске памятник разведчику Исхаку Ахмерову. О нем известно так мало, но нам еще обязательно расскажут. Потом. Так что праздник долго будет таким очень живым. Может через 5-6 поколений он и станет чем-то вроде Куликовской битвы, историческим. Но пока всё иначе. Поэтому не получается без слез. — Борис Александрович, а вы помните, как открывали монумент «Тыл фронту?» — Я служил в это время в армии, на Западной Украине. В 1978 году проект монумента утвердили, в 1979-м открыли. И вот там, в армии, в какой-то газете прочитал статью про будущий монумент. Была напечатана фотография, и я очень гордился, носился с этой газетой, всем показывал. А когда демобилизовался, побежал смотреть на монумент и был ошеломлен его величием. — Какой ваш любимый фильм о войне? — А ваш? — Наверное, «В бой идут одни старики»... — Почему? — Не знаю. Может быть, смертей там не сильно много, но война почему-то показана именно так, что понимаешь — войны быть не должно. — А как вам «А зори здесь тихие»? Одни смерти, но тем не менее... Не остается ведь чувство безысходности? — Нет, не остается, потому что там, в финале фильма, видишь новое поколение... Парней и девушек, родившихся после войны, у этой доски, с именами погибших. — Вот подобные фильмы, наверное, самые такие... Лучшие! Для нашего поколения они живые, потому что они тогда без всякого излишнего романтизма войны и убийства. Каждая смерть там — это смерть. «Они сражались за Родину», наверное, еще для меня из таких фильмов. Недавно умер режиссер Резо Чхеидзе, автор фильма «Отец солдата». Узнав об этом, я вспомнил и про фильм, подумал, что надо его пересмотреть. Там грустная история, отец через всю войну проходит, чтобы найти своего сына. Находит, а сын умирает у него на руках. — Но это все уже на фоне победы. — Да. Это и есть наши шедевры. Когда о судьбе человека на войне, а не просто стрелялки. — Сейчас очень много упреков, что слишком тиражируется победа. Как массовый ширпотреб. Георгиевские ленточки, к месту и не к месту. — Я бы иные упреки озвучил. Те, что касаются пересмотра истории, цены Победы. А то, что будет излишне много ленточек... Наверное, коммерциализация истории это плохо. Но все же меньшее зло, чем попытка ее изменить. — Ветеранам всегда говорят очень много хорошего. Пафоса, конечно, предостаточно. А какие бы вы им самые простые человеческие слова сказали в этот день? — Надо им говорить «Спасибо!». Желать здоровья, душевного спокойствия, внимания близких. Потому что они ведь сейчас, как дети. Просто, когда мы общаемся с ребенком, у нас есть понимание, что он вырастет, у него есть будущее, он как-то разовьется. А эти старики, знавшие войну, в тылу и на фронте...У них осталось очень мало будущего. Его надо скрасить теплом и вниманием.
Расскажите о новости друзьям

{{author.id ? author.name : author.author}}
© Служба новостей «URA.RU»
Размер текста
-
17
+
Расскажите о новости друзьям
Загрузка...