Что означает разрыв договора между Россией и США по утилизации плутония и насколько серьезен ультиматум по отмене санкций, в колонке для «URA.Ru» объясняет политолог Игорь Рябов. Внешнеполитические указы российского президента перешли на новый уровень. В понедельник, 3 октября, вышел совершенно потрясающий по стилистике и прямоте указ об отказе от договора по утилизации оружейного плутония между Россией и США. С одной стороны, дело совершенно серьезное. Когда-то мы договорились с США, и это было фактически первым широким жестом доброй воли Путина в адрес Америки на посту президента, утилизовать избыточный плутоний. Подписали с 2000 по 2010 годы несколько редакций этого договора. Всё, что у нас хранилось вне необходимого объема для производства ядерного оружия, мы обязались уничтожить. Причем этот договор был одним из самых трудных — пришлось несколько лет согласовывать его положения, дольше возились только с договором о вступлении России в ВТО. И теперь разрыв этого договора выглядит ни много ни мало как принуждение к новому витку «холодной войны» в области ядерных вооружений. Фактически это возобновление стратегического ядерного сдерживания, причем с потенциалом наращивания оружия. Из уст сегодняшней России это не пустая угроза, не пустая трата дипломатического терпения. У нас появились новые виды оружия, способные доставлять заряды на дальние расстояния в обход систем ПВО и ПРО. Военные аналитики, думаю, сломают в ближайшие дни множество копий на эту тему. Но куда существеннее тот унизительный тон, в котором выпущен указ и даны разъяснения к нему. Уровней разъяснений было два. Первый — касается непосредственно несоблюдения со стороны США условий договора. В апреле 2016 года президент России на съезде ОНФ напомнил, что США не выполняют условия соглашения по плутонию. Между двумя странами была договоренность, что плутоний будет уничтожаться промышленным способом, для чего необходимо построить предприятия по утилизации за счет внешних источников финансирования. Россия свои обязательства выполнила, а американцы нет. Второй уровень разъяснений говорит о том, что эпоху «перезагрузки», более известную как peregruzka и начатую — или сымитированную — Бараком Обамой, можно списывать в утиль. О какой перезагрузке теперь можно говорить, если, с одной стороны, американцы обещают нам теракты из-за Сирии, а с другой — мы больше не стесняем себя в ядерном сдерживании. Путин показывает, что США перестали быть партнерами. Показывает, что случилось это не сегодня, и чаша нашего терпения переполнена. В список необходимых решений, которые нужно отменить, чтобы разубедить нас, включены «дело Магнитского», санкции по «акту о поддержке свободы на Украине», сокращение американского контингента в Европе, аннулирование инфраструктуры ПРО в Румынии. Собственно, именно по расширению НАТО на восток и разворачиванию комплексов ПРО мы не раз США предупреждали, что будет дан симметричный ответ. И мы его подгадали аккурат на финиш избирательной кампании в США. Думаю, выход этого указа сейчас — это, конечно, наш вклад в избирательную кампанию, вброс в костер полемики между Трампом и Клинтон. Момент выбран не случайно — скоро должен пройти третий раунд дебатов, традиционно касающийся как раз вопросов внешней политики. Думаю, тема России будет там на первом месте. И вот тут важно, точен ли наш расчет, к чему эта явная угроза приведет. Уверен, что и сейчас, и в ходе дальнейшей дискуссии будет обсуждаться не реальная военная угроза, а требования России: санкции, сирийский вопрос, вся концепция американской внешнеполитической экспансии, которая напрямую ударяет по интересам России (и Китая, кстати). И вот на это расчет. Что американский истеблишмент наконец начнет понимать, какая на кону цена вопроса. И мне кажется, смягчение риторики очень даже вероятно. Потому что оба кандидата так или иначе признают провал внешнеполитической стратегии Обамы за последние годы. Он явственнее, чем Бушевская война в Ираке или Афганистане. Что эту стратегию необходимо корректировать. Что слышат американцы, я надеюсь? Они слышат, что для нас вопрос Крыма — это не сиюминутная ситуация, внезапно случившаяся. Мы показываем, что и Майдан, и антироссийские санкции за Крым и Донбасс для нас — результат многолетней политики США. Мы воспринимаем все события последнего времени как расплату за свой собственный «прогиб», как расплату как раз за такие «дружеские» соглашения, как прекращение действия Варшавского договора, как договор по плутонию. Все с нашей стороны дружеские акты американцы восприняли как слабость. И вот мы перестаем делать вид, что нам ценнее всего дружба, изложенная на бумаге. Мы видим, что реальность совсем другая. Тем более что США так к договору о плутонии и относятся — будто его и нет. А мы зачем должны делать тот же вид? Непонятно. Собственно, и Крым, и Сирия — это возвращение американцев к реальности. Разрыв по договору с плутонием это всего лишь пиар-сопровождение, некая усиленная форма политического давления в этой реальности. Мы говорим, что двойной стандарт больше не приемлем. Его для нас больше не существует. Что, кстати, является дополнительным ударом по Госдепартаменту США. Мы на днях указали Джону Керри, что политика двойных стандартов достигла апогея: Пентагон, отдавший приказ о бомбардировке частей сирийской армии, перестал подчиняться американскому дипломатическому крылу. Бояться каких-то непредсказуемых действий США в такой ситуации, конечно, можно. Но история показывает, что любой риск прямых военных потерь мгновенно меняет настроения в Белом доме. Да, военно-промышленное лобби, раскачивающее по всему миру маховик войны, сильное. Но американская экономика состоит не только из «ястребов». Думаю, мы накануне важнейших событий — их вектор будет определен совсем скоро.

прочитать статью полностью