Урал отличился! В Сирию, где идет война, отправился первый волонтер — бизнесмен из Екатеринбурга Евгений Ганеев. Еще никто из россиян не пересекал эту мусульманскую страну, чтобы просто накормить голодных сирийцев. Все это — исключительно на свои личные сбережения. Что заставило уральского предпринимателя отправиться в столицу соседнего с Сирией Ливана, как он уже успел пережить теракт, какие жесты уральцу показывают беженцы и почему даже солдаты на блокпостах, увидев россиянина, убегают — в эксклюзивном материале «URA.Ru». Первым российским волонтером, приехавшим в Сирию, стал екатеринбуржец Евгений Ганеев. В багаже добровольца — работа в чрезвычайных ситуациях в самых разных точках мира, от Урала до Филиппин. Есть и опыт работы в военной зоне — в 2014—2015 годах Ганеев вывез из обстреливаемых городов Донбасса более 400 беженцев. Сегодня он — в самой горячей точке мира, Сирии. Попасть в Сирию Евгений задумал еще осенью — как только российские самолеты сели в Латакии и стало ясно, что Россия ввязывается в войну. Однако с получением разрешения на въезд в эту страну неожиданно возникли проблемы — после поездки в Москву, сдав документы на визу, волонтер несколько недель обрывал телефоны дипмиссии. «Я выучил всех работников посольства наизусть, — рассказывает Евгений. — Не знаю, как вам, журналистам, но мне визу давать не хотели ни в какую: сирийцы не понимали, зачем я еду в их страну. То, что волонтер из России хочет помогать жителям Сирии — в их головах это не укладывалось. Если бы я был женщиной, выходящей замуж за сирийца, это было бы другое дело, это им понятно, а про волонтеров — нет». Однако настойчивость вместе с письмами от Красного креста сделали свое дело — визу ему все-таки дали. В Сирию Ганеев попал через соседний Ливан. «В Бейрут я прилетел как раз в тот день, когда произошел теракт — я даже боялся, чтобы это со мной никак не связали, — шутит Евгений. — Правда, сам я ничего не видел: взрыв был в южной части города». В Ливане волонтер пробыл всего один день. «Мы съездили в долину Бекаа (район города Захле — прим. ред). — Там много сирийских беженцев, самых настоящих, совершенно обездоленных. Они перешли границу, потому что в Ливане относительно безопасно, но у них почти ничего нет — в лагере даже с посудой проблемы: одна тарелка на 15 человек». — Лагерь палаточный? — Даже не палаточный — у них какие-то пропиленовые самоходные конструкции, непонятно, как живут. Все болеют, все показывают, что хотят кушать. Самое жалкое то, что, сколько сюда еды ни привези — все это быстро заканчивается. Мы сделали два рейса с продуктами, при этом очень тяжело было смотреть на тех, кому не хватило. — Гуманитарная помощь, которую ты раздаешь, тоже приехала из России? — Нет, конечно: везти продовольствие самолетом было бы очень и очень дорого. Покупаю здесь, в супермаркетах. — Кто тебе помогает? — Нахожу тех, кто может говорить по-русски или хотя бы сносно — по-английски. В Бейруте нашел русскоговоряющую девушку — она сама из Одессы, много лет назад переехала в Сирию, живет в 40 км от Бейрута — с ней мы и ездили в лагерь беженцев. А в Сирии у меня сейчас англоговорящий переводчик. Правда, это не совсем помощники — я ведь плачу им деньги! — Где удалось побывать в Сирии? Первые впечатления? — Вчера были в Эль-Кусайре — это окрестности Хомса. В отличие от Дамаска, в отдаленных районах страны — полнейшая разруха. Там много беженцев, много детей. Раздаем вещи, еду, передвигаемся с одного места на другое. Как таковых лагерей там нет — есть просто брошенные здания, в которых живут люди. Хочу купить и привезти им бетономешалки и сварочные аппараты. — Зачем беженцам сварочные аппараты? — Продукты дал — люди их съели, а дал «сварочник» — человек будет с работой, у него будет заработок, и он уже не будет нуждаться или будет в меньшей степени. А глобально — чтобы люди строили, могли восстанавливать свои здания. — Почему само сирийское правительство о них не заботится? — Мне тоже это интересно. Но еще более непонятно — зачем беженцы покидают Сирию и уезжают в Европу, когда всех их можно расселить вокруг Дамаска. — В самом Дамаске удалось побывать? — Буквально сегодня заехал в столицу: иду в министерство иностранных дел решать вопрос о том, чтобы наши ребята могли нормально получать визы и приезжать сюда. Очень много желающих, я знаю, что девять человек уже хотят приехать по моим стопам, повторить опыт. Но визу им не дают — так же, как мне не давали. Поэтому я еще из Москвы звонил, договаривался о встрече здесь, в МИДе. Цель — объяснить, зачем российские волонтеры едут в Сирию, чтобы далее уже все шло по накатанной. — Как обстановка в столице Сирии? — В Дамаске безопасно — гораздо лучше, чем в Париже. В том же Ливане все гораздо более напряженно, особенно в северном Ливане, на границе с Сирией — например, в Хермеле (ливанский город неподалеку от сирийского Эль-Кусайра). Там на улицах очень много людей с оружием: они опасаются перебежчиков из Сирии. А в столице страны все очень спокойно. Люди живут хорошо, даже весело — судя по активности на улицах, по настроениям: сидят по вечерам в кафе, танцуют. Обстановка даже спокойней, чем была в Луганске. Мне кажется, у нас в Екатеринбурге, на Уралмаше, не так благополучно, как в Дамаске. — Впечатление от самого города? — Дамаск (современная его часть) нереально похож на Екатеринбург! Только пальмы местами, а дома, дороги и освещение (сегодня к тому же пасмурно) — все вместе дает схожесть. Ливан гораздо «восточнее» (много торчащих балконов, архитектура совсем не как у нас), а в Дамаске задремал в машине, проснулся — и подумал, что ты на улице Малышева. — Отношение к русским? — Очень любят — почти носят на руках! В Донбассе в мае-июне 2014-го мне часто приходилось скрывать свое гражданство (иначе СБУ и тюрьма), здесь российский паспорт — это зеленый свет повсюду. Например, еду на такси, водитель узнает, что я из России — и в конце поездки категорически отказывается брать деньги. Просто никак! Говорит: «Я останусь ждать тебя здесь и повезу дальше, потому что Садык — друг, и „Уадимер Путин“ — друг Башара Асада, и народ Сирия — друг народ Руссия». Все это на ломаном английском! Так что заплатить в такси — реально проблема. Или сидим вместе с местными активистами в кафе, кушаем, и они говорят: «Вот парень из России». И работники кафе отказываются брать с меня деньги! Спрашиваю у солдата на блокпосту (они повсюду — каждые 200—800 метров), где можно пополнить баланс сим-карты. Он просит у меня паспорт и со словами «О! Руссия!» бросает свой пост, везет меня на мопеде до места и обратно, при этом наговаривает мне кучу дифирамбов. Конечно, не везде такой прием, но в 50 % случаев это так. Единственная проблема — все делается очень неспешно: договорились, например, на час, а человек пришел в два — это здесь вообще норма. Поэтому я слегка нервничаю, тем более что световой день очень короткий. К тому же по всему Дамаску веерные отключения электричества: три часа свет есть — три часа нет. Даже в министерствах. — Твоя цель на ближайшие дни? — В Дамаске задерживаться не планирую: добровольцам тут делать особо нечего, в помощи здесь никто особо не нуждается, я лишь теряю время — надо ехать туда, где есть пострадавшие от войны люди. Поэтому сегодня же уезжаю. Надо найти 2-3 района, где гуманитарная ситуация тяжелее всего, где людям срочно нужна помощь и куда могли бы приехать наши российские волонтеры.

прочитать статью полностью